Либерализация 50-60 гг.: политические, экономические и административные реформы

Поворот в политической жизни страны после сталинского периода сопровождался выработкой нового экономического курса. Во многом он связывался с именем Г. М. Маленкова. К началу 50-х годов восстановительный этап в СССР закончился, за эти годы был создан достаточный инвестиционный и научный потенциал, позволивший в дальнейшем обеспечить высокие темпы экономического роста на весь период 50-х годов. Содержание данного курса определяла социальная ориентация экономики, о чем Маленков заявил в программной речи на сессии Верховного Совета СССР в августе 1953 года. Суть новаций в экономике выразилась в перенесении ориентиров с тяжелой промышленности на легкую и сельское хозяйство. Предполагалось резко изменить инвестиционную политику, направив ее на поддержку отраслей, выпускающих товары народного потребления.

Особое место в обновленной экономической политике отводилось развитию сельского хозяйства, вывода его из затянувшегося кризиса. Хотя к 1950 году были восстановлены важнейшие отрасли земледелия, а его валовая продукция приблизилась к довоенным показателям, сельское хозяйство испытывало большие трудности. Требуемые результаты достигались в значительной степени за счет очередного ограбления сельского населения, которое было обложено непомерными налогами, а плановые государственные закупки сельхозпродукции производились по ценам ниже себестоимости. При этом советскому крестьянству паспорта не выдавались, что накрепко привязывало людей к их месту жительства и не давало возможности выехать из села. Конкретные меры по выведению сельского хозяйства из кризиса были предложены на сентябрьском (1953) пленуме ЦК КПСС. Его решениями устанавливались количественные параметры развития сельского хозяйства и его отраслей на перспективу, хотя и не предусматривалась его реорганизация, но были определены новые качественные экономические рычаги его подъема. Упор делался на повышение материальной заинтересованности и на ослабление администрирования в этой отрасли. В качестве первоочередных мер в 2,5 раза был снижен сельхозналог, списаны недоимки по сельхозналогу за прошлые годы, повышены заготовительные цены на сельхозпродукцию, увеличены размеры приусадебных участков и снижены нормы поставки с них сельхозпродукции.

На пленуме рассматривался и вопрос об уменьшении плановых показателей и директивных указаний для колхозов, предлагалось сократить управленческий аппарат. Все это открывало дорогу реальной инициативе, заинтересованности хозяйств в расширении своего производства, росту их самостоятельности. Для стимулирования развития зернового хозяйства предполагалось повысить агротехнику, пересмотреть порядок хлебозаготовок, распахать целинные и залежные земли. Вместе с тем следует отметить, что освоению целины в укреплении зерновой базы отводилась существенная, но не ключевая роль. Реализация обновленной аграрной политики дала весьма существенные результаты уже в течение первых лет. За 1954-1958 годы валовая продукция сельского хозяйства выросла по сравнению с прошедшим пятилетием на 35 % - цифра небывалая в истории колхозной деревни. Она обеспечивала 53 % прироста мяса, 35-38 % - картофеля, молока.

Однако закрепить эти достижения не удалось. Комплексная программа подъема сельского хозяйства не осуществилась. Впоследствии от нее осталась лишь эпопея освоения целины. Доля сбора зерна на целинных землях составила в конце 50-х годов около 27 % от общесоюзного урожая, но, по мнению специалистов, этот же прирост зерна можно было получить за счет увеличения капиталовложений и улучшения агротехники на ранее культивируемых землях.

К середине 50-х годов стало ясно, что механизм хозяйствования административно-командной системы начал давать сбои. Рассчитанная на чрезвычайные обстоятельства и постоянную мобилизацию всех средств и ресурсов, на решение одной глобальной задачи эта система уже не могла действовать в сложившихся экономических условиях.

В силу объективных и субъективных причин в данный период не реализовалась и программа ориентации экономики на социальные потребности общества, выдвинутая в 1953 году. Созданная в 20-30 годы государственная система и ее экономическая модель воспринималась советским руководством, в том числе и самим Н. С. Хрущевым, как единственно правильная, но с определенными недостатками роста, которые периодически надо было устранять, не посягая на основные принципы экономической доктрины. Вместе с тем все-таки предпринимались попытки поиска более удачных и совершенных форм управления народным хозяйством. Получив в 1957 году единоличное лидерство, Н. С. Хрущев стал инициатором нового витка в проведении административных реформ. Реорганизация управленческого аппарата 1954 года каких-либо ощутимых сдвигов в экономике не дала. Руководящая верхушка страны стала возлагать надежды на новые преобразования. Было принято решение отказаться от отраслевой системы управления промышленностью и строительством и вернуться к территориальной, существовавшей до 1930 года. Целью реформы являлось перенесение руководства экономикой на места, сокращение численности бюрократического аппарата, усиление хозяйственного потенциала регионов.

Однако и эта реформа имела ограниченный, административный характер и не вносила качественных изменений в условия хозяйствования. Хотя следует отметить, что с середины 50-х годов, несмотря на снижение темпов, развитие основных отраслей народного хозяйства было весьма динамичным. Это видно на примере среднегодового прироста национального дохода, который в 1950-1955 годах составил 11,3 %, а в период с 1956 по 1960 годы - 9,2 %, прирост валовой промышленной продукции за это же время соответственно составлял 13,1 % и 10,9 %. Были достигнуты определенные успехи в машиностроении. Велись работы по созданию единой энергетической системы СССР. Увеличились объемы капитального строительства, только за период с 1956 по 1958 годы было введено в действие 2700 крупных промышленных предприятий.

Пятидесятые годы были связаны с началом научно-технической революции. В 1956 году поднялся первый советский реактивный пассажирский самолет ТУ-104, началась разработка и серийное производство межконтинентальных ракет. В 1957 году в СССР был осуществлен запуск первого в мире искусственного спутника земли, а четыре года спустя в апреле 1961 года в космос поднялся первый летчик-космонавт Ю. А. Гагарин, положив начало своим полетом планомерному освоению космического пространства.

Между тем сущность научно-технической революции, ее значение понималось в нашей стране и нашим руководством упрощенно: как рывок в определенном направлении, как увеличение объемов производства основных видов продукции. При этом существовавший хозяйственный механизм и выработавшаяся практика планирования сдерживали техническое перевооружение производства, заинтересованность предприятий в его обновлении, а заявления о внедрении научно-технического прогресса в жизнь часто носили декларативный характер. При имевшихся положительных сторонах ряд отраслей народного хозяйства имели трудности и проблемы, не справлялись с плановыми заданиями. Прежде всего, это относилось к легкой промышленности и сельскому хозяйству.

После ухода Г. М. Маленкова с политической арены его концепция о приоритетном развитии промышленности группы «Б» была подвергнута Н. С. Хрущевым резкой критике и отброшена как непригодная. Такая точка руководства очень негативно повлияла на состояние дел в легкой промышленности и сопутствующих ей отраслях. В итоге продолжали нарастать структурные диспропорции: если в 1940 году удельный вес средств производства (группа «А») составлял 61,2 %, то в 1960 году он поднялся до 72,5 %, при снижении доли производства предметов потребления (группа «Б»). Все принимаемые государством меры не затрагивали самого хозяйственного механизма.

С 1958 года был взят курс на увеличение посевов кукурузы. Сам по себе этот курс нельзя считать ошибочным. Он был направлен на укрепление кормовой базы животноводства, так как кукуруза во многих странах прекрасно используется как кормовая культура, в том числе и в южных районах нашего государства. Однако хрущевская кукурузная кампания приобрела политический характер и проводилась волевыми методами, без учета реальных климатических условий и здравого смысла, за счет сокращения посевов других культур. В результате кормовая база не выросла, а сократилась.

Отрицательно сказалась на состоянии сельского хозяйства и реализация еще одной директивной сверх программы в животноводстве, организованной под лозунгом: «Догнать и перегнать США по производству мяса и молока». Чтобы выполнить планы сдачи государству этих продуктов, колхозы начали проводить массовый забой скота, так как на имевшейся базе животноводства осуществить выдвинутую программу было невозможно. На фоне всеобщей погони за показателями процветало очковтирательство. Животноводство же оказалось отброшенным назад на десятилетие. В связи с этим печально известен опыт Рязанской области, когда на общей волне принятия повышенных обязательств область заявила о своей готовности в три раза увеличить план поставки мяса государству. Не имея необходимых условий для их выполнения, руководители области и ряда районов встали на путь очковтирательства и подтасовок. В 1959-1960 годах в области было уничтожено даже племенное стадо. По количеству крупного рогатого скота и свиней область оказалась на уровне ниже 1953-1955 годов. Убытки колхозов от продажи мяса государству в этот период составили 33,5 млн рублей в ценах 1961 года.

Еще одной новацией этого времени было сокращение приусадебных участков колхозников на том основании, что они отвлекают крестьян от работы в колхозе. Под прикрытием тезиса о строительстве коммунизма и расширения сферы общественного производства крестьян заставляли продавать свой скот колхозам, административными мерами пытались сократить подсобное хозяйство. Все это привело к резкому снижению поступления на рынок картофеля, мяса, овощей.

В результате непродуманной и авантюристической политики спад в сельскохозяйственном производстве становился очевидным. Отдача от капиталовложений в эту отрасль постоянно сокращалась, а сельское хозяйство приобретало затратный характер. В 1961-1980 годах на 1 рубль прироста валовой продукции (по сравнению с предшествовавшим периодом) затрачивалось в среднем более 8,5 рублей капиталовложений. В целом экономика двигалась по экстенсивному пути, при котором главным рычагом преобразований продолжали оставаться административные реорганизации.

Анализируя государственный курс, проводимый с середины 50-х годов, приходится отмечать, что все попытки демократизации экономических отношений рассматривались как логическое продолжение обновления общественной жизни сверху. Однако расчет в основном был на эффект организационных перестроек без каких-либо глубинных, радикальных преобразований политизированного социалистического механизма. Не было найдено устойчивых, благоприятных факторов повышения эффективности производства, которые могли бы действовать и после исчерпания прежних факторов. Падение темпов экономического роста уже с начала 60-х годов стало реальностью.

Экономические и политические процессы, происходившие в стране в 50-60-е годы, были тесно связаны с изменявшейся социальной сферой общества. Всплеск эффективности производства, достигнутый к середине 50-х годов, способствовал значительному росту внутрихозяйственных накоплений, за счет этого стало возможно более полноценное финансирование непроизводительной сферы. На осуществление социальных программ была направлена и часть средств, полученных в результате сокращения расходов на оборону. К началу 60-х годов в СССР ценой огромных усилий был создан мощный индустриальный и научный потенциал, произошли серьезные демографические сдвиги. По данным ЮНЕСКО в 1960 году Советский Союз делил второе-третье место в мире по интеллектуальному развитию страны, доля населения занятого в сельском хозяйстве сократилась до 25 %, менялась и обновлялась социальная структура СССР, выходя на уровень развитых стран мира. Повысился уровень жизни советского народа, хотя в городе он по-прежнему оставался выше, чем в сельской местности. В среднем на 35 % выросла заработная плата, увеличились общественные фонды потребления. Впервые рядовые граждане стали получать отдельные благоустроенные квартиры, начался процесс массового жилищного строительства. Только за 50-е годы было сдано более 250 тыс. кв. м жилой площади. Хотя эти квартиры были невысокой комфортабельности, невелики по площади, имели серьезные недостатки, но их строительство позволило несколько снизить остроту жилищной проблемы, и по сравнению с «коммуналками» это был шаг вперед.

В 1956-1960 годах был осуществлен переход на семичасовой рабочий день, а в праздничные и предвыходные дни он сокращался на два часа. В последующее время предприятия и учреждения перешли на рабочую неделю с двумя выходными днями.

Совершенствовалась система пенсионного обеспечения, более чем в два раза были повышены размеры пенсий. В 1964 году впервые были введены пенсии колхозникам.

С середины 50-х годов была отменена плата за обучение в средних и высших учебных заведениях, с 1958 года было введено обязательное восьмилетнее обучение и начал осуществляться курс на всеобщее среднее образование.

На фоне общего развития советского общества в годы «оттепели» можно отметить всплеск социально-политической активности. В определенной степени это было связано с широкими пропагандистскими кампаниями, вызванными принятием третьей Программы КПСС, провозгласившей вступление страны в завершающий этап коммунистического строительства. Переход к коммунизму предполагался быстрыми темпами к началу 80-х годов. Представления о коммунизме в свою очередь не могли перешагнуть уровень общественных рассуждений о равенстве и коллективизме. Вместе с тем многие из тех обещаний и выводов уже тогда выглядели нереальными для нашего государства, но коммунистический романтизм и связанная с ним социальная мифология еще оставалась доминантой в общественном сознании, порождая очередные иллюзии у широких слоев населения и влияя на выработку политических и социально-экономических решений. Это можно объяснить и тем, что в 50-60-е годы были достигнуты успехи в экономике, науке, технике, что поднимало авторитет СССР и социалистических идеалов. Кроме того, многие годы советский человек воспитывался в коммунистическом духе, и уничтожить эту веру в короткое время было невозможно. Например, генерал П. Григоренко, известный как диссидент и правозащитник, критикуя программу КПСС, не ставил под сомнение коммунистическую перспективу, а говорил лишь о некоторых вопросах, требующих критического переосмысления. Сомнения в массовое сознание придут позже. Вместе с тем можно говорить об определенных сдвигах в сознании людей. Наметившиеся тенденции в переоценке пройденного пути оказывали влияние на мировоззрение общества. Так, политический лидер уже не представлялся культовым явлением, как Сталин, его действия можно было обсуждать, высказывать определенную точку зрения, хотя чувство страха перед системой продолжало оставаться.

В это время появился ряд починов, движений тех или иных аспектов социалистического соревнования, шедших снизу, но разработанных, направляемых и дозируемых сверху, создавая видимость широких демократических процессов.

Вместе с тем не следует и преувеличивать достигнутые результаты. На рубеже 50-60-х годов уже явственно обозначились попытки правительства переложить возникавшие трудности в экономике на плечи трудящихся. Почти на треть были снижены тарифные расценки на производстве, а розничные цены на продовольствие выросли с мая 1962 года почти настолько же. К 1964 году стал резко ощущаться недостаток продовольственных товаров, порождая среди населения недовольство и стихийные возмущения. В некоторых случаях ситуация выходила из-под контроля властей. В октябре 1959 года было подавлено выступление рабочих в Караганде, в июне 1962 года расстреляна семитысячная демонстрация в Новочеркасске, где рабочие протестовали против ухудшения своего материального и социального положения. С середины 60-х годов стали фабриковаться уголовные судебные процессы против инакомыслящих. Негативные явления коснулись и сферы межнациональных отношений. Здесь обнаружился ряд отрицательных тенденций: неравномерность социально-экономического развития республик и регионов, ощутимые различия социальной структуры, культурного потенциала. Это создавало почву для возможных националистических проявлений, что в будущем привело к трагическим последствиям во многих точках СССР.

«Эпоха Брежнева»: отказ от реформ. Стагнация общества

Историки обычно называют время пребывания его у власти периодом "застоя", а простые люди склонны апеллировать к чувствам, называя эпоху брежневской ресталинизации далеко не самыми худшими годами своей жизни.

В период пребывания Брежнева на высших партийных и государственных постах в стране возобладали консервативные тенденции, нарастали негативные процессы в экономике, социальной и духовной сферах жизни общества ("эпоха Брежнева" получила в литературе название "застой"). Периоды ослабления напряженности в международной обстановке, связанные с заключением серии договоров с США, ФРГ и другими странами, а также с разработкой мер по безопасности и сотрудничеству в Европе, сменялись резким обострением международных противоречий; была предпринята интервенция в Чехословакию (1968) и в Афганистан (1979).

Весной 2005 года на Первом канале с большим успехом прошел мини-сериал "Брежнев", в том же году в эфире Первого был показан двухсерийный документальный фильм "Галина Брежнева" - о бурной жизни дочери партийного вождя. При этом многие факты из жизни Генсека еще остаются неизвестными.

Даже дома Брежнев не имел возможности расслабиться и забыть о делах: он часто работал, а тревожить его в кабинете никто не имел права. "Он же даже на даче мог подумать о личном, только когда ложился спать. Придет с работы вечером, переоденется, поужинает - и наверх в кабинет. Ему тут же Рябенко, его адъютант, приносит чемоданчик с документами. Он их просматривал, с кем-то созванивался. Через некоторое время спускался в гостиную, пил чай, смотрел "Время", опять в кабинет, потом спать. А с утра все по минутам: завтрак, парикмахер и к девяти в Кремль", вспоминает внук Леонида Ильича Андрей Брежнев.

Лидер крупнейшего в мире государства и дома оставался лидером: никогда не позволял себе показывать дурной пример, даже в неформальной обстановке сохраняя формальный вид. Например, он никогда не ходил в халатах, дома носил простые костюмы, но неизменно аккуратные и строгие: отчасти потому, что в доме была прислуга, повар, три горничные, плюс парковые рабочие и наружная охрана. В Крыму носил полотняные брюки, такой же пиджак и легкую продуваемую украинскую рубаху. Или просто спортивный костюм.

Считается, что по своим человеческим качествам Брежнев был добрым, даже сентиментальным и простоватым человеком, не лишенным человеческих слабостей. Охота, рыбалка, автомобили - вот круг увлечений генсека, благодаря которым даже государственные дела он привык вершить в неформальной обстановке.

Однако при нем нужно было соблюдать неписаные правила игры. Несоблюдение последних заканчивалось лагерями для не слишком резонансных фигур, высылкой из страны - для резонансных, вводом танков - для взбунтовавшихся стран-сателлитов.

Брежнев искренне считал, что никакие реформы стране не нужны, поэтому к 1968 году экономическая реформа Косыгина тихо заглохла. Любопытно, что в это же время наступает эпоха политических заморозков (оккупация Чехословакии; процессы над диссидентами; попытки ресталинизации; идеологическая атака на журнал Александра Твардовского "Новый мир" - рупор интеллигенции).

При всей своей простоватости и нелюбви к переменам Брежнев интуитивно догадывался, каким именно образом можно было объединить "новую историческую общность - советский народ". Таким главным нематериальным активом единения стала память о войне - священная, непререкаемая, со своей, отлитой в бронзе, мифологией.

Первое, что сделал Брежнев, придя к власти - превратил в 1965 году День Победы, 9 мая, в выходной день, в главный праздник страны, замешенный не столько на официальном марксизме, сколько на патриотизме. Леонид Ильич знал правду о войне, но сознательно предпочитал правде мифологию, целый сериал легенд. В 1967 году писатель-фронтовик Константин Симонов пожаловался генеральному секретарю на то, что цензура не пропускает в печать его военные дневники. В ответ Брежнев лишь попенял писателю: "Кому нужна твоя правда? Рано еще".

До тех пор, пока в середине 1970-х Брежнев не превратился в немощного старика, сопровождаемого повсюду реаниматологами, он умело удерживал строгий баланс аппаратных, политических и идеологических интересов. Группировку "железного Шурика", влиятельного бывшего главы КГБ Александра Шелепина, считавшего Брежнева переходной технической фигурой, он уничтожил быстро и безжалостно, вольно или невольно не дав начать процесс ресталинизации.

«Перестройка» в СССР, ее неудачи и их причины

Неудачи в осуществлении экономической и политической реформ, называемых позже перестройкой, немало. Одна из проблем перестройки - вопрос об управлении самим процессом осуществления экономической реформы. Нетрудно увидеть, что это управление было построено нерационально и оказалось совершенно неэффективным. Это заключалось в том, что отсутствовало единство в управлении всеми взаимосвязанными между собой элементами экономической реформы. Центральные экономические ведомства - Госплан, Госснаб, Министерство финансов и другие действовали разобщенно, каждое само по себе. Причем комиссия по экономической реформе была лишь одной из структур в этом многообразии учреждений. Был нарушен принцип достаточности полномочий - один из важнейших принципов управления. Этот принцип заключается в том, что цели и задачи, которые ставились в данном случае перед этой комиссией, не совпадали с объемом реальных полномочий, которыми она располагала. Это несовпадение имело и другую, так сказать, нравственную сторону. Существовал огромный разрыв между ответственностью в глазах общества руководителей экономической реформы с реальным объемом прав и возможностей, которыми они были наделены. Еще одной важной причиной являются многочисленные вмешательства в процесс подготовки и реализации экономической реформы.

Эти вмешательства нарушали целостность замысла, проекта реформы. Оно исходили как со стороны законодательных органов, прежде всего Верховного Совета СССР, так и других государственных и общественных структур. Такое вмешательство очевидно недопустимо еще и по той причине, поскольку оно не связано с прямой ответственностью тех, кто принимает решения, за нарушение целостности подхода и возникающие негативные последствия. Если еще учесть, что в годы проведения реформы происходило серьезное ограничение полномочий самого правительства, понижение функций и самостоятельности исполнительной власти, то совершенно очевидно, что при руководстве реформой возникло своего рода безвластие, откуда как следствия: нарушение целостности при осуществлении реформы, непоследовательность и половинчатость предпринимавшихся шагов. Есть и другие, не менее серьезные причины, осложнившие проведение реформы и приведшие к серьезной дестабилизации общества и экономики. К ним можно отнести отсутствие общественного согласия, разгул политических амбиций. Опыт прошедших лет проведения реформы подтвердил то, что известно из мирового опыта проведения радикальных э реформ, на который надо было обратить более серьезное внимание. Можно рассчитывать на успех лишь при наличии авторитетной исполнительной власти и обязательно при достижении общественного согласия, причем сила этой власти должна быть основана не на физической силе или красивых речах и обещаниях, а на действительно подлинном авторитете, доверии общества и уважении к Закону. 8 декабря 1991 года, в бывшей охотничьей резиденции ЦК КПСС "Вискули" были подписаны Беловежские соглашения.

Закончился не только советский, но и имперский период истории России. Граждане, остервеневшие от очередей и встревоженные предстоящим 1 января отпуском цен, исторического события почти не заметили. Только Демократическая партия Николая Травкина провела в Москве малочисленный митинг в защиту Союза. Большинству тогда казалось, что выстраивается очередная политико-лингвистическая конструкция, а единое государство, конечно же, никуда не денется. Относиться к распаду СССР можно по-разному. Главный вопрос, который и сегодня волнует всех: имелась ли тогда реальная возможность сохранить единое государство? 14 Член российской делегации в Беловежской пуще Сергей Шахрай в одном из интервью сравнил Бориса Ельцина, Леонида Кравчука и Станислава Шушкевича с врачами, оформившими свидетельство о смерти - чтобы семья могла похоронить усопшего, поделить наследство и вообще как-то жить дальше. Противоположное мнение выразил бывший командующий воздушно-десантными войсками, впоследствии "министр обороны" в просуществовавшем меньше двух недель "правительстве" Александра Руцкого, Владислав Ачалов. Достаточно было бы одной телефонограммы с Арбатской площади, однажды сказал он, чтобы советские генералы, стоявшие во главе военных округов, арестовали "так называемых президентов" и навели порядок.

Человек из противоположного лагеря, демократ Гавриил Попов, тоже уверен, что Михаилу Горбачеву "ничего не стоило бросить на Беловежскую пущу десантный полк». Многие считают главной причиной распада СССР личную вражду Горбачева и Ельцина. Но осенью 1991 года ножки кресла союзного президента подпиливал не только Ельцин. Если бы на возобновившихся в Ново-Огареве переговорах остальные главы республик твердо поддержали Горбачева и единый Союз, Ельцину пришлось бы уступить коллективной воле. Газеты "Советская Россия" и "Завтра" предлагают самое простое объяснение: президенты, собравшиеся в "Вискулях", наломали дров, увлекшись белорусской "зубровкой". Однако причину надо скорее искать не в алкоголе, а в нефти. После окончания "войны в Заливе" в начале 1991 года мировые цены на главный предмет советского экспорта рухнули с 30 до 19,7 долларов за баррель. "Неуправляемый внешний долг, валютные резервы тают, потребительский рынок в катастрофическом состоянии, политическая стабильность подорвана, прокатилась череда межнациональных конфликтов", - говорил Егор Гайдар о положении СССР накануне его распада. Из-за недостатка валюты импорт в 1991 году упал на 43 процента, что вызвало на потребительском рынке, и без того не отличавшемся изобилием, жесточайший дефицит.

Каждый рубль на руках у населения был обеспечен товарами по государственным ценам на 14 копеек, а торговля по рыночным все еще называлась "спекуляцией". В условиях экономического спада уличная торговля стала для многих россиян источником заработка. Госзакупки зерна по сравнению с 1990 годом сократились на треть, поскольку хозяйства не хотели продавать продукцию за обесценивающиеся рубли. В сентябре-декабре 1991 года СССР должен был выплатить иностранным кредиторам 17 миллиардов долларов, а ожидаемые поступления от экспорта составляли семь с половиной миллиардов. Такое финансовое состояние попросту зовется банкротством. Кредит на Западе был закрыт. В октябре были впервые опубликованы ранее секретные данные о размерах золотого запаса СССР. Он составил 240 тонн, к изумлению зарубежных экспертов, оценивавших его в 1000-1300 тонн. Как вспоминает в книге "Крах империи" Егор Гайдар, в декабре стало нечем платить даже за фрахт судов, которые должны были перевозить ранее закупленное зерно. "Госбанк закрыл все платежи: армии, чиновникам, нам грешным.

Остаемся без зарплаты. Внешторгбанк объявляет себя банкротом. Ему нечем оплачивать пребывание за границей наших представителей - домой не на что будет вернуться", - записывал в своем дневнике помощник Горбачева Анатолий Черняев. Что было делать дальше? При наличии политической воли сохранить СССР было возможно. Проблема заключалась в том, что никто не знал, что делать дальше. Единственным, кто на что-то решился, был Ельцин. Хороша или плоха "шоковая терапия" по Гайдару, реальной альтернативой отпуску цен в тот момент были либо военный коммунизм, продразверстка и карточки, либо голод, холод и остановка транспорта уже наступающей зимой. В Кремле возобладало мнение: радикальные экономические реформы и в России-то встретят ожесточенное сопротивление, а если еще согласовывать каждый шаг с Киевом и Ташкентом, вообще ничего не удастся сделать. Руководство республик решило: пусть Россия начнет, а мы отойдем в сторону и посмотрим, что получится. История распада СССР вызывает в памяти знаменитую фразу, которую Билл Клинтон сделал главным лозунгом своей предвыборной кампании: "Все дело в экономике, чудак!". В 1987 году, когда программа переделки Советского государства вступила в решающую стадию, М. С. Горбачев дал определение этой программе: "Перестройка - многозначное, чрезвычайно емкое слово. Но если из многих его возможных синонимов выбрать ключевой, ближе всего выражающий саму его суть, то можно сказать так: перестройка - это революция". Любая революция ведет к изменениям в лучшую или худшую сторону каждой социальной группы населения и государства в целом. Итак, причины неудач перестройки исходят, в первую очередь, в неудачном проведении экономических реформ административными мерами сверху в обществе, где отсутствовали традиции политической культуры, гласности и демократии. Когда эти традиции опять же ввели сверху - в стране стала нарастать революционная ситуация.

 1940-е 1950-е 1960-е 1970-е 1980-е 1990-е 2000-е Хронологическая таблица

Распространено ошибочное заблуждение, будто XX век начался 1 января 1900 -го года, а закончился 31 декабря 1999 -го года.

Основные события и понятия:

• Распад империй
• Октябрьская революция , создание СССР , построение социализма и попытка построения коммунизма
• Становление тоталитарных и авторитарных режимов
• Создание революционных лекарств: сульфаниламиды и пенициллин , синтетические анальгетики , массовая вакцинация
• Холокост , сталинские репрессии , «культурная революция»
• Создание ООН
• Начало атомной эры : ядерное оружие (атомная бомба), атомная энергия , Чернобыль
• Космический прорыв : выход в космос , полёты к Луне , Марсу , Венере
• Развитие транспорта : реактивная гражданская авиация , массовая автомобилизация
• Массовое применение противозачаточных таблеток и антидепрессантов
• Распад Советского Союза и Варшавского блока
• Развитие информационных и коммуникационных технологий: телефон , радио , телевидение , Интернет

Основные события

XХ век принёс серьёзный сдвиг в мировоззрении в результате изменений в экономике , политике , идеологии , культуре, науке, технике и медицине.

Главным экономическим результатом века стал переход к массовому машинному производству товаров из естественных и синтетических материалов, создание конвейерных производственных линий и заводов-автоматов. Параллельно совершилась научно-техническая революция, переведшая экономику всего мира в постиндустриальную стадию капитализма и прошедшая три основных фазы:

• первая (транспортно-коммуникационная) фаза научно-технической революции (автотранспорт, авиация, радио, телевидение), создание индустрии оружия (пулеметы, танки, химическое оружие);
• вторая (химическая) фаза научно-технической революции: создание химической и медицинской индустрии (удобрения, синтетические материалы и лекарства, пластмассы, термоядерное оружие).
• третья (информационно-кибернетическая) фаза научно-технической революции: (космонавтика, электронно-вычислительная техника), создание индустрии развлечений (кино и спортивные зрелища), рост сферы услуг.

Цикличность мирового общественного производства, возникшая в предыдущем веке сохранилась и в веке ХХ: мировые финансово-экономические кризисы (рецессии, спады) настигали индустриально развитые страны в 1907, 1914, 1920-1921, 1929-1933 (великая депрессия), 1937-1938, 1948-1949, 1953-1954, 1957-1958, 1960-1961, 1969-1971, 1973-1975, 1979-1982, 1990-1991, 1997-1998 гг., приводя к абсолютному падению производства, сокращению капитальных вложений, росту безработицы, увеличению количества банкротств фирм, падению курса акций и другим экономическим потрясениям. В то же время в СССР, вышедшем из системы капиталистического производства была создана плановая экономика, обеспечившая бескризисный рост экономических показателей в течение семидесяти лет.

В политической области от колониальных аграрных империй ХIХ века мир перешёл к индустриальным республиканским государствам. Глобальной политической катастрофой стала военно-революционная эпоха первой половины ХХ века - период революционных изменений в крупнейших мировых державах и связанных с этим гражданских, межгосударственных и межкоалиционных войн 1904-1949 (включает Русско-японскую войну 1904-1905, Русскую революцию 1905-1907, Иранскую революцию 1905-1911, Младотурецкую революцию 1908, Мексиканскую революцию 1910-1917, Синьхайскую революцию и гражданскую войну в Китае 1911-1949, Итало-Турецкую войну 1911-1912, Балканские войны 1912-1913, межкоалиционную Первую мировую войну 1914-1918, Великую Российскую революцию и гражданскую войну в России 1917-1923, революции в Германской, Австро-венгерской и Османской империях 1918, межвоенный период в Европе 1918-1939, Испанскую революцию и гражданскую войну в Испании 1931-1939, Японско-Китайскую 1931-1945 и межкоалиционную Вторую мировую 1939-1945 войну). Быстрый технологический прогресс позволил довести средства войны до беспрецедентного уровня разрушения. Вторая мировая война привела к массовой гибели гражданского населения в результате воздушных бомбардировок и геноцида «неарийских» народов. В 1945 году Хиросима и Нагасаки были подвергнуты ядерной бомбардировке. Войны унесли жизни около 90 миллионов человек (Первая мировая война - более 20 млн, гражданские войны и голод в Китае и России - более 10 млн, Вторая мировая - около 60 млн.). Основными политическими событиями столетия стали:

1. Распад Османской, Китайской, Австро-Венгерской, Второй Германской и Российской империй в ходе Первой мировой войны .
2. Создание Лиги наций , образование Союза Советских Социалистических Республик , Третьей Германской , Японской империй ; Великая депрессия в межвоенный период.
3. Гибель Третьей Германской и Японской империй и создание в качестве средства предотвращения будущих мировых войн Организации Объединенных Наций в ходе Второй мировой войны .
4. Холодная война двух супердержав США и СССР после Второй мировой войны.
5. Возникновение разделённых наций в Германии, Китае, Корее и Вьетнаме и их борьба за воссоединение.
6. Воссоздание еврейского государства в Палестине и связанный с этим многолетний ближневосточный конфликт.
7. Создание социалистической Китайской Народной Республики.
8. Крушение Британской, Французской и Португальской колониальных империй и конец колониализма, который привел к провозглашению независимости многих африканских и азиатских стран.
9. Европейская интеграция, начавшаяся в 1950-е годы и приведшая к Европейскому союзу, который в конце столетия объединял 15 стран.
10. Революции 1989 года в восточной Европе и распад СССР.

В результате этих событий почти все великие державы начала века перестали существовать, только Соединённые Штаты приобрели и сохранили до конца века свой статус сверхдержавы.

Экономические и политические потрясения Европы в первой половине века привели к возникновению тоталитарных идеологий нескольких типов: в Европе ▬ фашизма, в России - коммунизма, а в Германии после Великой депрессии в 30-е годы - нацизма. После победы Советского Союза во Второй мировой войне, коммунизм стал одной из основных мировых идеологий, получившей статус государственной в странах Восточной Европы, в Китае, на Кубе и в некоторых странах Азии и Африки. Развитие коммунистической идеологии привело к беспрецедентному росту атеизма и агностицизма в мире, а также падению авторитета традиционных религий. В конце века это реанимировало политическую активность христианских и исламских фундаменталистов, Римского понтифика и Далай-Ламы.

В социальной области в течение ХХ века получили распространение идеи о равенстве прав всех людей земли независимо от их пола, роста, возраста, национальности, расы, языка или вероисповедания. Восьмичасовой рабочий день стал законодательной нормой большинства развитых стран. С появлением новых средств контроля за рождаемостью стали более независимыми женщины. После десятилетий борьбы все западные страны предоставили им право голоса.

Массовыми общественными движениями ХХ века стали:

• коммунистические организации в России и Китае;
• движение гражданского неповиновения в Индии;
• движение за гражданские права в Соединённых Штатах;
• движение против апартеида в Южной Африке;

ХХ век принёс в сознание человечества такие термины, как мировая война, геноцид, ядерная война. Ракетное термоядерное оружие, возникшее во время «Холодной войны» предоставило человечеству средство полного самоуничтожения. Средства массовой информации, телекоммуникаций и информационных технологий (радио, телевидение, покетбуки в мягкой обложке, персональные компьютеры и Интернет) сделали знания более доступными для людей. Кино, литература, популярная музыка стали доступны в любой точке Земного шара. Одновременно средства массовой информации стали в ХХ веке средством безудержной пропаганды и оружием в борьбе против идеологического противника.

В результате достижения Соединёнными штатами Америки политико-культурной гегемонии по всему миру распространилась американская культура, несомая фильмами Голливуда и музыкальными постановками Бродвея. В начале века популярными в США стали блюз и джаз, которые сохраняли своё господство в музыке до появления рок-н-ролла в 1950-х годах. Во второй половине века ведущим направлением в популярной музыке стал рок - конгломерат различных стилей и направлений (хэвиметалл, панк-рок, поп-музыка). В качестве музыкальных инструментов начали широко использоваться синтезаторы и электронные инструменты. После Первой мировой войны в литературе беспрецедентную популярность получил жанр детектива, после Второй мировой войны - научная фантастика и фэнтези. Визуальная культура стала доминирующей не только в кино и телевидении, но проникла в литературу в виде комиксов. Огромное значение в кино приобрела мультипликация, в частности в её компьютерных вариантах. В изобразительном искусстве получили развитие экспрессионизм, дадаизм, кубизм, абстракционизм и сюрреализм. Начавшие свою деятельность в стиле модернизма архитекторы ХХ века после многочисленных потрясений и разрушений мировых войн, а также ввиду развития строительной индустрии, возникшей на основе применения стандартных железобетонных изделий, вынуждены были отказаться от украшательства и перейти к упрощению форм. Однако в США, в межвоенных Германии и СССР продолжали развиваться архитектура и монументальное искусство. Значительно увеличилась в ХХ веке популярность спорта, превратившегося в массовое зрелище благодаря развитию международного Олимпийского движения и поддержке правительств тоталитарных государств. Компьютерные игры и интернет-серфинг стали новой и популярной формой развлечения в течение последней четверти ХХ столетия. К концу века везде господствовал американский стиль жизни: английский язык, рок-н-ролл, поп-музыка, фаст-фуд, супермаркеты. Повышение уровня информированности людей вызвало широкие дискуссии по поводу воздействия на человечество окружающей среды и о глобальном изменении климата, начавшемся в 1980-х годах.

Огромные изменения в ХХ веке произошли в науке, которая из развлечения одиночек превратилась в главную производительную силу общества. В межвоенный период в математике были сформулированы и доказаны теоремы Гёделя о неполноте, а изобретение машины Тьюринга позволило заложить основы создания и применения вычислительной техники. Само применение вычислительной техники во второй половине ХХ века изменило характер математических вычислений, заставив математиков отказаться от методов классического математического анализа и перейти к методам дискретной прикладной математики. В течение первой половины ХХ века были созданы новые области физики: специальная теория относительности, общая теория относительности и квантовая механика, которые радикально изменили мировоззрение ученых, дав им понять, что Вселенная фантастически более сложна, чем это представлялось в конце ХIХ века. Было установлено, что все известные силы можно объяснить в рамках четырёх фундаментальных взаимодействий, два из которых - электромагнетизм и слабое взаимодействие - теоретически могут быть объединены в электрослабое взаимодействие, оставив только три фундаментальных взаимодействия. Открытие ядерных реакций и ядерного синтеза позволило решить вопросы астрономии об источнике солнечной энергии. Была предложена теория Большого взрыва и определен возраст Вселенной и Солнечной системы, включая Землю. Космические аппараты, долетевшие до орбиты Нептуна позволили глубже изучить Солнечную систему и доказать отсутствие разумной жизни на её планетах и их спутниках. В геологии мощный метод для определения возраста древних животных и растений, а также исторических объектов дал изотопный метод анализа. Теория глобальной тектоники совершила революцию в геологии, доказав мобильность земных материков. В биологии получила признание генетика. В 1953 году была определена структура ДНК, а в 1996 был проведен первый опыт клонирования млекопитающих. Селекция новых сортов растений и развитие индустрии минеральных удобрений привели к существенному повышению урожайности аграрных культур. Кроме сельскохозяйственных удобрений, благодаря невиданному развитию химии, в жизнь вошли новые материалы: нержавеющие стали, пластмассы, полиэтиленовая пленка, липучка и синтетические ткани. Тысячи химических веществ были разработаны для промышленной переработки и домашнего использования.

Наиболее значительными изобретениями, вошедшими в жизнь в ХХ веке, стали электрические лампочки, автомобиль и телефон, супертанкеры, самолеты, автомагистрали, радио, телевидение, антибиотики, холодильники и замороженные продукты, компьютеры и микрокомпьютеры, интернет и мобильные телефоны. Совершенствование двигателя внутреннего сгорания позволило создать в 1903 первый самолет, а создание конвейерной сборочной линии позволило сделать выгодным массовое производство автомобилей. Транспорт, тысячелетиями основанный на конной тяге, был на протяжении ХХ века заменён на грузовые автомобили и автобусы, что стало возможным благодаря крупномасштабной эксплуатации ископаемого топлива. После разработки в середине века реактивных авиационных двигателей была создана возможность коммерчески выгодных массовых воздушных перевозок. Человечество покорило воздушный океан и получило возможности изучать космическое пространство. Соревнование за космос между Соединенными Штатами и Советским Союзом привело к первым полетам человека в космос и высадке человека на Луну. Беспилотные космические зонды стали практическим и относительно недорогим видом разведки и телекоммуникаций. Они посетили Меркурий, Венеру, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, различные астероиды и кометы. Космический телескоп, запущенный в 1990, значительно расширил наше понимание Вселенной. Алюминий в ХХ веке резко подешевел и стал вторым по распространенности после железа. Изобретение транзистора и интегральных схем совершило революцию в мире компьютеров, что привело к распространению персональных компьютеров и сотовых телефонов. В ХХ веке появилось и распространилось большое количество видов бытовой техники, чему способствовали рост производства электроэнергии и благосостояния населения. Уже в первой половине века стали популярны стиральные машины, холодильники, морозильники, радиоприемники, электрические печи и пылесосы. В середине ХХ века появились телевизионные приёмники и аудиомагнитофоны, а в конце - видеомагнитофоны, микроволновые печи, персональные компьютеры, музыкальные и видеоплееры, возникло кабельное и цифровое телевидение. Распространение Интернета позволило оцифровать музыкальные и видеозаписи.

Инфекционные заболевания, в том числе туберкулёз , вирусные эпидемии гриппа , убили за ХХ век миллионы людей, а в конце века было обнаружено новое вирусное заболевание, СПИД , которое возникло в Африке. Тем не менее в ХХ веке инфекционные болезни впервые в истории человечества уступили первенство в качестве причин смерти сердечно-сосудистым заболеваниям системы и злокачественным новообразованиям. Медицинская наука и революционные достижения науки в сельском хозяйстве привели к увеличению мирового населения с полутора до шести миллиардов человек , хотя противозачаточные средства позволили снизить темпы роста населения в промышленно развитых странах. В ХХ веке были разработаны вакцины против полиомиелита , грозившего мировой эпидемией, гриппа, дифтерии, коклюша (судорожный кашель), столбняка , кори, эпидемического паротита, краснухи (немецкoй кори), ветряной оспы, гепатита . Успешное применение эпидемиологии и вакцинации привели к искоренению вируса оспы в организме человека. Однако в странах с низким уровнем дохода населения люди по-прежнему умирают преимущественно от инфекционных болезней и менее четверти населения доживает до 70 лет. В начале века мощным диагностическим инструментом для широкого спектра заболеваний, от переломов до рака, стало использование рентгеновских лучей. В 1960 году был изобретен метод компьютерной томографии. Важным средством диагностики стали ультра-звуковые аппараты и метод магнитно-резонансной томографии. После создания банков крови значительное развитие получил метод переливания крови, а после изобретения иммуносупрессивных препаратов медики приступили к трансплантации органов и тканей. В результате возникли новые области хирургии, в том числе пересадки внутренних органов и хирургии сердца, для чего были разработаны электрокардиостимуляторы и искусственное сердце . Развитием производства витаминов фактически ликвидирована цинга и другие авитаминозы в индустриально развитых обществах. Созданные в середине ХХ века антибиотики резко сократили смертность от бактериальных заболеваний. Для лечения нервнопсихических заболеваний были разработаны психотропные средства и антидепрессанты. Синтез инсулина способствовал повышению средней продолжительности жизни диабетиков в три раза. Достижения в области медицинской техники и улучшение благосостояния многих людей позволили увеличить среднюю продолжительность жизни в ХХ веке с 35 до 65 лет.

Главные изобретения

Использование сочетания «XX век» в названиях

• В Российской империи до революции выходил еженедельный журнал «20 век».
• В Советском Союзе и РФ до 1995 года выходил журнал «Век XX и мир ».
• В США одна из крупнейших киностудий называется XX век Фокс .
• Название популярного советского боевика - Пираты XX века .
• Двадцатый век (фильм) - фильм итальянского режиссёра Бернардо Бертолуччи , вышедший в 1976 году .

Двадцатый век в искусстве

Здесь стоит упомянуть о следующих произведениях:

• В фильме «Чернокнижник 2: Армагеддон » привязанный агентом дьявола (раз в каждую тысячу лет пытающегося вторгнуться на Землю) к дереву главный герой, телекинетическим усилием включив фары автомобилей, насмешливо-яростно крикнул поверженному их светом вылезавшему из-под земли дьяволу: «Добро пожаловать в двадцатый век! ».
• Действие романа Айзека Азимова «Конец Вечности » - о путешествиях во времени людей далёкого будущего - заканчивается в 20-м веке, где главные герои решили остаться навсегда.
• Пятая и заключительная часть серии телевизионных художественных фильмов по мотивам рассказов

СССР и БССР во второй половине ХХ века.

1.

2.

1. Международные отношения после Второй мировой войны. БССР на международной арене.

После Второй Мировой войны Германия с союзниками потеряли позиции в мировой политике. На роль лидера стали претендовать Штаты: за период войны они сконцентрировали более ¾ мирового золотого запаса, 60% мировой промышленной продукции, кроме того, было разработано ядерное оружие, которое позволяло действовать с позиций силы. С другой стороны, на лидирующие позиции выдвинулся СССР, несмотря на огромные потери в войне: он обладал сильнейшей на тот момент армией, кроме того, путем создания просоветских государств в Европе и Азии смог сформировать мощный социалистический блок. В нем проживало третья часть населения земного шара, эти страны получили название «мировая система социализма (Албания, Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, Чехословакия, Югославия, Корея, Вьетнам, ГДР, Китай, Куба). Им противостояли западные капиталистические страны во главе с США. В 1949 г. был образован военный союз – Организация Североатлантического договора (НАТО). Началось военное, экономическое, идеологическое противостояние двух систем, которое получило название «холодная война». Начало было положено в 1946 г., когда в г. Фултоне в присутствии президента США Г. Трумэна бывший премьер-министр Англии У. Черчилль обвинил СССР в захвате и изоляции Восточной Европы и призвал к началу крестового похода против СССР. Через год, в марте 1947 г. Трумэн сформулировал программу поддержки «свободных народов» и сдерживания коммунизма. Она заключалась в том, что США имели право вмешиваться во внутренние дела государств при наличии угрозы коммунизма. Началась гонка вооружений, был установлен «железный занавес», мир вновь балансировал на грани войны. Еще в декабре 1945 г. Пентагон разработал план ядерного удара по СССР, однако испытание советской атомной бомбы в 1949 г. (Казахстан) стало мощным сдерживающим фактором для штатов. Для усиления своего влияния США проводили в жизни «план Маршалла», который заключался в экономической поддержке европейских стран в обмен на следование определенному политическому курсу, рекомендованного Штатами. После войны произошел распад колониальной системы (Англия и Франция): первыми независимость получили Индонезия, Вьетнам, Индия, Ливия, Египет, Тунис, Марокко, Гвинея и др. К 1961 г. независимыми стали около 40 государств с населением 1,5 млрд. человек.

После войны изменился международный статус БССР. 1 февраля 1944 г. она получила возможность вступать в дипломатические отношения с другими государствами. В 1946 г. было образовано Министерство иностранных дел во главе с К.В. Киселевым. 27 апреля 1945 г. республика участвовала в создании ООН, а также в деятельности различных международных организаций – ЮНЕСКО, МАГАТЭ, в подготовке и принятии международных договоров и конвенций. Участие в ООН дало возможность решить некоторые внутренние проблемы (значительная материальная помощь). Республика выступала за запрет ядерного оружия, требовала всеобщего и полного разоружения и уничтожения химического оружия, избиралась постоянным членом Совета безопасности ООН. Другим важным направлением международной деятельности Беларуси стало установление торгово-экономических отношений с западными странами, республика участвовала в международных ярмарках, выставках. В 70-80 гг. 80% экспорта выпадало на социалистические страны, и только 20% на капиталистические. Важным направлением международных отношений стали культурные связи – сотрудничество в области литературы (публикация произведений за рубежом и издательство зарубежной литературы на белорусском и русском языках), науки и образования. Несмотря на расширение международных связей, следует учитывать, что внешняя политика БССР была обусловлена внешней политикой СССР, и самостоятельность Республики была ограничена рамками союза.

2. Восстановление и развитие народного хозяйства Беларуси. Общественно-политическая жизнь и попытки реформирования экономики в 1950-1960-е гг.

Вторая мировая война имела тяжелые последствия для Беларуси: немцы разрушили и сожгли 209 городов и 9200 деревень, по общему уровню развития страна была отброшена к 1928 г. Восстановление народного хозяйства началось с осени 1943 г. и продолжалось до 1955 г., когда был достигнут довоенный уровень. В Беларусь были направлены репарации в размере 1,5 млрд. $, были выделены деньги из союзного бюджета, кроме того, в Беларусь поступало оборудование для заводов, сельская техника, строительные материалы. Основная тяжесть по восстановлению экономики легла на людей. Остро ощущалась нехватка рабочей силы, например, в Витебске на момент освобождения осталось только 400 человек. В сентябре 1946 г. была принята четвертая пятилетка, которая ставила целью достигнуть довоенный уровень экономики, а также провести ее реструктуризацию. Больше внимания стало уделяться тяжелой промышленности, в том числе созданию в Беларуси новых отраслей – автомобилестроения, тракторостроения, выпуска гидротурбин и т.д. За годы пятилетки были построены тракторный, автомобильный, мотовелозавод и другие крупные предприятия, в 1950 г. объем промышленной продукции превысил довоенный на 15 %. За годы пятой (1951-1955 гг.) пятилетки объем продукции увеличился в два раза, было простроено более 150 крупных предприятий и 200 мелких.

Более сложным было положение в сельском хозяйстве. В деревнях остались в основном женщины, подростки и дети. Не хватало тягловой силы, и в первую послевоенную весну колхозники вручную вскопали 150 тысяч га земли, из-за недостатка удобрений урожаи были очень низкими. Несмотря на помощь горожан в проведении сельхозработ, планы пятилетки не были выполнены. В 1949 г. началась коллективизация в западной Беларуси. Продуктивность труда росла очень медленно, и только к 1955 г. основные показатели достигли довоенного уровня. Главные причины этого – слабая материальная заинтересованность труда, недостаточное финансирование, так как основные средства направлялись на развитие промышленности.

Несмотря на эти успехи, промышленность отставала от научно-технического прогресса, с/х развивалось медленными темпами, кроме того, были проблемы и в социальной сфере. После войны усиливается сталинский режим. Он реализовывался по двум направлениям: 1) новые репрессии (военнопленных, интеллигенции (В. Дубовка, с. Граховский, М. Улащик, А. Звонак), население Западной Беларуси); 2) партийный контроль за общественно-политической и культурной жизнью (подбор и расстановка кадров – с ведома партии, марионеточное состояние Советов, идеологическая направленность в литературе, искусстве, науке (главная тема – военная), советизация западных областей Беларуси).

Все это потребовало проведения социально-экономических реформ, которые начались после смерти Сталина. В сентябре 1953 г. секретарем ЦК КПСС был выбран Н.С. Хрущев. В феврале 1956 г. на ХХ съезде КПСС был осужден культ личности Сталина, началась реабилитация репрессированных (700 тыс. человек, в том числе 29 тыс. белорусов), в стране был объявлен курс на демократизацию, были расширены права республик (самостоятельность в планировании, управлении промышленностью, законодательные права).

В экономике 50-х гг. был взят курс на развитие новых неметаллоемких отраслей – приборостроения и электроники, обновлялись и модернизировались основные фонды, старая техника заменялась новой, в результате в 1960 г. общий объем промышленности увеличился в сравнении с довоенным в 4,2 раза. Однако постепенно стало проявляться противоречие между достигнутым уровнем развития и старыми методами управления. В 1957 г. была сделана попытка заменить систему управления через министерства на территориальную. В Беларуси вместо 9 министерств был сформирован один орган управления экономикой – Совет народного хозяйства БССР. Однако попытка была неудачной, приблизить управление к производству не удалось, наоборот, произошел разрыв хозяйственных отношений и связей.

1950-60-е гг. стали временем становления химической промышленности, были построены новые предприятия (Солигорский калийный комбинат, Гомельский химический завод, Полоцкий химический комбинат др.). Это значительно повысило мощность экономики, однако начались экологические проблемы. Параллельно шло развитие сельского хозяйства, хоть и не была до конца решена продуктовая проблема: был осуществлен перевод на денежную оплату труда колхозников, повышены закупочные цены на продукты с/х, увеличились инвестиции, проводилась мелиорация болот, что негативно сказалось на экологии Полесья. Несмотря на это, посевных площадей не хватало, и правительство страны приняло решение расширить посевные площади за счет освоения целинных земель (60 тыс. белорусов). Поначалу это дало определенные урожаи, однако почвы быстро истощились, и Хрущев попытался разрешить продуктовую проблему посадкой кукурузы, в том числе за счет сокращения посевов других культур. Это увеличило кормовую базу для животных, однако привело к дефициту других культур.

Быстрыми темпами шло строительство жилья (оно не отличалось качеством – коммуналки, хрущевки), увеличилась оплата труда, уменьшилась продолжительность рабочего дня, был сделан переход на пятидневную рабочую неделю, улучшалось медицинское обслуживание людей. К середине 50-х гг. окончательно завершилось восстановление экономики Беларуси, появились новые отрасли промышленности. Все это превратило республику в индустриальное государство с относительно динамичным уровнем развития. Однако неповоротливость централизованной системы управления и недостаточное стимулирование труда тормозили оперативное укоренение в производство научных разработок. Кроме того, Беларусь не имела в достаточной степени сырья и энергоносителей, и постепенно попадала в экономическую зависимость от центра и становилась сборочным цехом СССР. Попытки реформ ничего не дали, так как были половинчатыми, не стимулировались материально и не нашли отклика у населения.

Политическое и социально-экономическое развитие БССР в 60-80-е гг.

В 1964 г. произошла смена партийного руководства и политического курса. Хрущев, провалив аграрную реформу, был обвинен в волюнтаризме и субъективизме, освобожден от занимаемой должности. Генеральным секретарем стал Л.И. Брежнев, с 1965 г. по 1980 г. компартию Беларуси возглавлял П.М. Машеров. Ядром политической системы оставалась коммунистическая партия, принадлежность к которой являлась путем к повышению социального статуса и карьерного роста личности. Вместе с тем рядовые коммунисты были отстранены от принятия решений. Для руководящего аппарата характерна централизация и бюрократизм, на его содержание расходовались огромные средства, среди чиновников распространилось злоупотребление служебным положением и коррупция, высшая группа руководящих работников превратилась в закрытую касту, которая получила название «номенклатура».

Экономика СССР и БССР развивалась под воздействием научно-технической революции, которая охватила большинство стран мира. Приоритетное развитие в БССР получили наукоемкие отрасли: приборостроение, электронная и радиоэлектронная промышленность, производство средств связи. В целом развитие экономики Беларуси соответствовало общемировому, но имело свои особенности, в первую очередь, то, что промышленность Беларуси более чем наполовину была связана с выпуском продукции для военно-промышленного комплекса, и достижения НТР медленно укоренялись в невоенные отрасли промышленности.

В сельском хозяйстве НТР способствовала расширению, в первую очередь, механизации и химизации, что повышало продуктивность труда, но в целом эффективность использования научных и технических достижений оставалась низкой. Удельный вес ручного труда в промышленности составлял 40 %, в сельском хозяйстве – около 70%.

Главной тенденцией в развитии экономики СССР и БССР оставался экстенсивный путь, а способы интенсификации не достигали своих целей (экстенсивный фактор роста реализуется за счёт количественного увеличения ресурса (например, за счет роста численности работников). При этом средняя производительность труда существенно не изменяется. К экстенсивным факторам роста относятся увеличение земли, затрат капитала труда. Эти факторы не связаны с инновациями, с новыми производственными технологиями и технологиями управления, с ростом качества человеческого капитала. Интенсивные факторы экономического роста определяются совершенствованием и повышением качества систем управления, технологий, использованием инноваций, модернизацией производства и повышением качества человеческого капитала). К примеру, реформа 1965 г. (инициатор этой реформы Алексей Николаевич Косыгин) предусматривала переход от территориального к отраслевому управлению, повышению хозяйственной самостоятельности предприятий, стимулирование производства качественной продукции. Были ликвидированы советы народного хозяйства и восстановлены Министерства, которые несли полную ответственность за состояние отраслей экономики. Совершенствовалась система планирования и увеличивалась степень самостоятельности предприятий (они переводились на хозрасчет), основным показателем работы предприятия становился объем реализованной продукции. Предприятия могли свободно распоряжаться частью прибыли, а значить стоить жилье, детские сады, санатории для сотрудников, что стимулировало труд людей. Проведение реформы дало быстрые результаты, а пятигодка 1966-1970 гг. была настолько успешной, что получила название «золотой». В 70-е гг. ВВП БССР превосходил соответствующие показатели большинства республик Советского Союза, а также Австрии, Венгрии, Болгарии. Приоритетным направлением развития экономики БССР в 70-х – 80-х гг. было сельское хозяйство. Благодаря большим гос. дотациям была усилена материально-техническая база, почти все колхозы стали рентабельными, были ориентированы на животноводство. Сельское хозяйство было переведено на промышленную основу, было механизировано, увеличивался объем выпускаемой продукции. Окончательно были ликвидированы последние признаки советского крепостного права для колхозников – они наконец получили паспорта, право на пенсию и гарантированную оплату труда. Основные пути реформирования сельского хозяйства – создание животноводческих комплексов, мелиорация и химизация.

Тем не менее, при общем росте уровня жизни населения увеличивалось количество дефицитных товаров, т.к. при плановой экономике невозможно предсказать реальную потребность в отдельных видах продукции. Хронической проблемой оставалось низкое качество товаров, небогатый ассортимент. Плановая система управления экономикой не воспринимала новые методы управления, а нарастание конфронтации с западными странами выявило проблему укрепление обороноспособности страны. Под влиянием Брежнева снова возобновилось финансирование тяжелой промышленности и военно-промышленного комплекса, началось свертывание реформы и возврат к управлению административными методами. В стране начался период застоя.

В связи с приходом к власти в СССР нового руководства в общественно-политической жизни страны усилились консервативные тенденции. Сворачивались элементы самостоятельности общественных организаций и повышалась роль партийных структур, усилилось преследование инакомыслящих (диссидентов), концлагеря были заменены на тюрьмы и психиатрические лечебницы.

В 1977 г. была принята Конституция СССР, а 1978 – Конституция БССР, где впервые была юридически оформлена руководящая роль Коммунистической партии в обществе. Основной ценностью, по конституции, стала политика защиты социальных прав человека. В сфере национальных интересов текст опирался на положение о том, что нации и народности сближаются и возникает новая общность – советский народ. Конституции БССР 1978 г. была выстроена в полном соответствии с общесоюзной конституцией.

Некоторые изменения произошли в общественно-политической жизни после избрания 1982 г. генеральным секретарем Ю.В. Андропова. Он стремился навести порядок и укрепить дисциплину в стране. Был дан ход делам о коррупции, злоупотреблениях в торговле, все это предвосхитило будущую гласность. Однако после смерти Андропова через два года секретарем стал Константин Устинович Черненко. Реформы Андропова были свернуты, страна вернулась к старым методам управления. Постепенно нарастали негативные явления не только в экономике, но и в общественно-политической жизни: усилился идеологический контроль за всеми сферами культуры, особенно прессы, в которой сообщались только положительные моменты жизни страны.

С приходом к власти в апреле 1985 г. М.С. Горбачева начались политические и экономические реформы, которые вошли в историю как «Перестройка» (попытка сохранить социалистическую систему с помощью элементов демократии и рыночных отношений, не затрагивая основ существующей политической системы). В конце 80-х гг. реформы стали сопровождаться постепенным разрушение сложившегося экономического механизма (переход к рыночной экономике): начался перевод предприятий на хозрасчет, что способствовало большей их самостоятельности. Предприятия, получив относительную свободу, стали устанавливать высокие цены на свою продукцию и снимать с производства более дешевую. В условиях искусственно сформированных цен, не соответствующих реальности, это мероприятие не дало результата. Кроме того, отсутствовали специалисты (менеджеры, маркетологи). Дефицит дошел до такой степени, что правительству пришлось вводить карточную систему, начались рост цен и инфляция. Ситуация еще больше ухудшилась в связи с Чернобыльской аварией (26 апреля 1986 г.). В зоне выселения оказалось более 2 млн. человек, было ликвидировано 415 населенных пунктов, в целом общие потери составили около 235 млрд.$ США или 32 годовых бюджета БССР. Была принята программа ликвидации последствий аварии, отселения людей, оздоровления, особенно детей.

Параллельно Горбачев объявил курс на развитие гласности, демократии, возобновилась реабилитация репрессированных. Летом 1988 г. в Москве прошла XIX партийная конференция, которая явилась попыткой демократизации КПСС: вводилась практика альтернативных выборов, был взят курс на создание правового государства, а также возрождение отношений с религиозными организациями. Гласность открыла возможность критики деятельности властных структур, нарастали национальные процессы в республиках, появилась политическая и национальная оппозиция, которая стала призывать к выходу из СССР.

В БССР процесс демократизации общества шел медленнее, чем в остальных республиках, тем не менее, тут тоже возникали оппозиционные организации («Талака», «Тутэйшыя»). 24-25 июня 1989 г. В Вильнюсе прошел установочный съезд Белорусского народного фронта который стал выступать с антисоветских и антикоммунистических позиций, требуя достижения суверенитета Беларуси и демократии.

Была сделана попытка вернуть Советам всю полноту власти и сделать их независимыми от партии. В 1989 г. прошли выборы народных депутатов СССР, 4 марта 1990 г – в Верховный Совет народных депутатов БССР и местные советы республики. Впервые выборы проводились на альтернативной основе. Большинство мест получили коммунисты, однако часть получили и представители оппозиции. Верховный совет возглавил Н. Дементей, его заместителем был выбран С. Шушкевич, Совет министров возглавил В. Кебич. Таким образом, на рубеже 80-90-х гг. усилился политический и экономический кризис, который позже вылился в ликвидацию советской системы. Окончательную судьбу Советского Союза решил государственный переворот 1991 г. в Москве, который показал полную бездеятельность власти.

Распад СССР и провозглашение независимости Республики Беларусь.

В 1990 г. правительство СССР разработало программу выхода экономики из кризиса и перехода к рыночным отношениям, что означало переход к новому политическому и экономическому курсу. Аналогичный указ «О переходе Белорусской ССР к рыночной экономике» принял 13 октября 1990 г. и Верховный Совет БССР, в соответствии с которым предприятия переводились на полную самостоятельность, стали создаваться различные кооперативы, коммерческие учреждения, банки и пр., куда переводились государственные деньги. Одновременно в условиях гиперинфляции усилиями властных политико-экономических групп началась приватизация государственных средств, создавались частные фирмы, акционерные общества и т.д., вследствие чего начался глубокий экономический кризис. Ухудшение экономического положения людей в сочетании с нестабильной политической обстановкой вызвали массовые акции протеста в отдельных союзных республиках, (Грузия, Азербайджан, Литва), которые были подавлены с помощью силовых структур, начались межнациональные противоречия, фактически шла гражданская вона между Арменией и Азербайджаном. М. Горбачев делал ошибки в вопросе решения этих конфликтов, так, использование военных частей против мирного населения для решения проблемы оппозиции не дало положительных результатов и ударило по репутации и авторитету союзного руководства. Выявилась реальная угроза существования СССР как единого государства. Начался так называемый «парад суверенитетов». Первой объявила о выходе из состава СССР Эстония (1988), потом – Литва, Грузия, Украина, Латвия, Армения. Антисоветские митинги прошли и в Беларуси. 27 июля 1990 г. Верховный Совет Беларуси принимает «Декларацию о государственном суверенитете БССР».

17 марта 1991 г. прошел общесоюзный референдум по вопросу о судьбе СССР. 76 % людей высказались за сохранение единства страны. Среди руководства страны начались переговоры о подписании нового союзного договора. 14 августа 1991 г. был напечатан текст Договора о союзе суверенных государств. Его подписание было намечено на 20 августа 1991г, а 19 августа группа политических деятелей сделала попытку отстранить Горбачева от должности, был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению, участники объявили о передаче комитету власти в стране. Однако против этого выступил Б. Ельцин, он объявил захват власти незаконным и преступным, и установил контроль над ситуацией: подчинил себе органы исполнительной власти и силовые структуры, а Горбачев добровольно ставил должность государственного секретаря ЦК КПСС.

Эти события подтолкнули процесс распада СССР, парламенты ряда союзных республик приняли постановления о суверенитете и выходе из состава СССР: 25 августа 1991 г. Верховный Совет Беларуси придал статус конституционного закона декларации о суверенитете, что фактически означало юридическое оформление независимости Беларуси. Кроме того, было принято постановление «Об обеспечении политической и экономической самостоятельности БССР». Согласно второму документу, в Беларуси создавались министерства и ведомства республиканского значения: МВД, КГБ, Министерство обороны, Государственный таможенный комитет, а также в собственность республика получала предприятия, организации, которые раньше имели союзное значение. Августовские события и приостановка деятельности компартии привели к отставке Дементея, его должность занял Шушкевич. 19 сентября 1991 г. Верховный Совет принял закон о названии БССР, в соответствии с которым она стала называться Республика Беларусь. Государственными символами стали герб «Погоня» и бело-красно-белый флаг.

На встрече руководители России, Беларуси и Украины (Ельцин, Шушкевич, Кравчук) 8 декабря 1991 г. в Беловежской пуще в Вискулях Пружанского района Брестской области было принято решение о создании Содружества Независимых Государств, было подписано соответствующее соглашение, к подписанию которого присоединились и другие союзные республики, кроме Литвы, Латвии и Эстонии. 21 декабря 1991 г. в Алма-Ате на встрече представителей 11 республиканских делегаций был денонсирован договор 1922 г. об образовании СССР.

Раздел 6

МИР ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА

Страны Западной Европы и США во второй половине XX века

Особенности послевоенного восстановления

После окончания второй мировой войны, которая при­чинила всем ее участникам огромный ущерб, перед веду­щими странами Западной Европы и США встала сложней­шая Задача реконверсии, то есть, перевода экономики на мирные рельсы. Это была общая для всех проблема, но существовала и национальная специфика.

США были единственными из ведущих стран мира, ко­торые смогли нажиться на войне. На территории этого государства находилось 75 % мировых запасов золота. Дол­лар стал главной валютой западного мира. Иная ситуация была в Западной Европе. Западноевропейские страны мож­но условно разбить на три группы: в первую входит Анг­лия, на территории которой не велись наземные бои (она подвергалась только бомбардировкам), во вторую - Герма­ния, временно утратившая свой суверенитет, и в наиболь­шей степени пострадавшая от боевых действий, в третью - остальные государства - участники войны. Что касается Англии, то ее общие потери превысили четверть всех на­циональных богатств. Государственный долг утройдся. На

мировом рынке Англию потеснили США. В Германии в сфере экономики ситуация была вообще близкой к краху: промышленное производство не достигало и 30 % от дово­енного уровня. Население оказалось полностью деморали­зованным, а судьба страны - абсолютно неясной. Ярким примером государств, относящихся к третьей группе, можно считать Францию. Она весьма серьезно пострадала от че­тырехлетней оккупации. В стране ощущался острый недо­статок топлива, сырья, продовольствия. Финансовая сис­тема также находилась в состоянии глубокого кризиса.

Такова была та исходная ситуация, с которой начался процесс послевоенного восстановления. Практически вез­де он сопровождался острейшей идейно-политической борь­бой, в центре которой стояли вопросы о роли государства в осуществлении реконверсии и о характере социальных отношений в обществе. Постепенно обозначилось два под­хода. Во Франции, Англии, Австрии сложилась модель государственного регулирования, предполагавшая прямое вмешательство государства в экономику. Здесь была про­ведена национализация ряда отраслей промышленности и банков. Так, в 1945 г. лейбористы осуществили национа­лизацию английского банка, чуть позднее - угледобываю­щей промышленности. В собственность государства были переведены также газовая и электроэнергетические отрас­ли промышленности, транспорт, железные дороги, часть авиакомпаний. Крупный государственный сектор образо­вался в результате проведения национализации и во Фран­ции. В него вошли предприятия угольной промышленнос­ти, заводы «Рено», пять главных банков, основные стра­ховые компании. В 1947 г. был принят общий план мо­дернизации и реконструкции промышленности, заложив­ший основы государственного планирования развития ос­новных секторов экономики.

По-иному решалась проблема реконверсии в США. Там частнособственнические отношения были намного проч­нее, и поэтому акцент делался лишь на косвенные методы регулирования через налоги и кредит.

Первостепенное внимание в США и Западной Европе стали уделять трудовым отношениям, основе всей соци­альной жизни общества. Однако на эту проблему смотре-

ли везде по-разному. В США был принят закон Тафта-Хартли, который вводил жесткий государственный конт­роль над деятельностью профсоюзов. В решении же ос­тальных вопросов государство пошло по пути расширения и укрепления социальной инфраструктуры. Ключевой в этом плане стала выдвинутая в 1948 г. программа «спра­ведливого курса» Г. Трумена, предусматривавшая повы­шение минимума заработной платы, введение медицинско­го страхования, строительство дешевого жилья для низ­кодоходных семей и т. д.. Сходные мероприятия проводи­ло лейбористское правительство К. Эттли в Англии, где с 1948 г. внедряется система бесплатного медицинского об­служивания. Прогресс в социальной сфере был очевиден и в других западноевропейских странах. В большинстве из них профсоюзы, находившиеся тогда на подъеме, активно включились в борьбу за решение основных социальных проблем. Результатом этого стало небывалое увеличение государственных расходов на социальное страхование, на­уку, образование и профессиональную подготовку.

Следует отметить, что сдвиги, произошедшие в первые послевоенные годы в социально-экономической сфере, на­шли соответствующее отражение и в политико-правовой области. Практически все политические партии Западной Европы в большей или меньшей степени восприняли идео­логию и практику реформизма, что в свою очередь, было закреплено в конституциях нового поколения. Речь идет, прежде всего, о конституциях Франции, Италии, отчасти ГДР. В них наряду с политическими свободами были за­фиксированы и важнейшие социальные права граждан: на труд, на отдых, на социальное обеспечение и образование. Таким образом, государственное регулирование после вой­ны стало главным фактором в развитии западноевропейс­кой экономики. Именно активная регулирующая деятель­ность государства позволила достаточно быстро преодо­леть те трудности, с которыми столкнулась западная ци­вилизация на данном этапе развития.

Реформизм 60-х годов

60-е годы XX века вошли в историю не только как вре­мя бурных потрясений, охвативших все ведущие страны

Запада, но и как пик либерального реформизма. В эти годы происходит стремительное развитие научно-технической сфе­ры. Внедрение новейших технологий позволило значитель­но увеличить производительность труда и видоизменить характер производства, что, в свою очередь, способствова­ло изменению социальной структуры западного общества.

Практически во всех развитых странах в два-четыре раза сократилась доля населения, занятого в аграрном секторе. К 1970 г. в сельском хозяйстве США осталось только 4 % от всего самодеятельного населения страны. Перемещение сельских жителей в города, положившее начало формиро­ванию мегаполисов, вызвало резкое расширение сферы об­служивания. К началу 70-х годов здесь было занято уже 44 % от всего активного населения, и это соотношение посто­янно увеличивается. И наоборот, доля лиц, задействован­ных в промышленности и на транспорте, сокращается. Из­менилась и структура самой промышленности. Исчезли мно­гочисленные профессии, связанные с физическим трудом, зато возросло количество инженерно-технических специа­листов. Сфера наемного труда в странах Запада расширя­лась и достигла в 1970 г. 79 % экономически активного населения. В качестве важной составляющей социальной структуры западного общества выделяются средние слои, представленные мелкими и средними предпринимателями, а также «новыми» средними слоями, то есть лицами, не­посредственно связанными с новым этапом научно-техни­ческой революции (НТР). 60-е годы были отмечены и быс­трым ростом студенчества. Во Франции, например, коли­чество студентов выросло с 0,8 млн в середине 50-х гг. до 2,1 млн в 1970 г.

НТР способствовала появлению новых форм организа­ции производства. В 60-е годы стали широко распростра­няться конгломераты, контролировавшие большие груп­пы крупных предприятий в разных отраслях экономики. Быстро росли и транснациональные корпорации (НТК), объединявшие отраслевое производство в масштабе уже не одной, а нескольких стран, что выводило процесс интер­национализации хозяйственной жизни на принципиально новый уровень.

С середины 50-х и на протяжении 60-х годов экономи­ка западных стран находилась на фазе подъема. Среднего-

довые темпы прироста промышленной продукции возрос­ли с 3,9 % в межвоенный период до 5,7 % в 60-е годы. Несомненным толчком к столь динамичному развитию стал план Маршалла* по которому 16 европейских государств получили от правительства США в 1948-1951 гг. 13 млрд долларов. Эти деньги пошли в основном на закупку про­мышленного оборудования. Важным показателем бурного экономического прогресса становится объем производства, который к началу 1970 гг. увеличивается в 4,5 раза по сравнению с 1948 г. Особенно высокие темпы роста на­блюдались в ГДР, Италии и Японии. То, что там происхо­дило, в последствии было названо «экономическим чудом». Стремительный рост экономики позволил заметно улуч­шить качество жизни. Так, например, в ФРГ в 60-е годы в 2,8 раза возросла заработная плата. С ростом доходов меняется и структура потребления. Постепенно все мень­шую долю в нем стали занимать расходы на питание, а все большую - на товары длительного пользования: дома, машины, телевизоры, стиральные машины. Уровень без­работицы в эти годы упал до 2,5-3%, а в Австрии и скан­динавских странах был еще меньше.

Однако, несмотря на благоприятный экономический кли­мат, интенсивное либеральное законодательство в соци­альной сфере, страны Запада не смогли избежать социаль­но-политических потрясений. К концу 60-х стало очевид­но, что для гармоничного развития общества, помимо,эко-номиче-ского благополучия, не меньшее значение имеет решение материальных и моральных проблем.

Так, правительство США в 60-е годы столкнулось с серьезным вызовом широкого спектра массовых демокра­тических движений, прежде всего негритянского, веду­щего борьбу против расовой дискриминации и сегрега­ции, а также молодежного, выступавшего за прекраще­ние войны во Вьетнаме. Особенно заметных успехов доби­лось движение за гражданские права негритянского насе­ления. В 60-е годы правительство США приняло серию законов, направленных на отмену всех видов расовой дис­криминации.

Немалое беспокойство у американского общества выз­вал «бунт молодых». В 60-е годы молодежь, прежде всего студенты, стала принимать активное участие в обществен-

но-политической жизни страны. Они выступила под ло­зунгами отрицания традиционных ценностей, а с началом широкомасштабных боевых действий во Вьетнаме пере­ключились на антивоенные акции.

Еще более драматичными были 60-е годы для Франции. С конца 50-х и до конца 60-х французское общество пережило ряд социально-политических потрясений. Первый, в 1958 г., был вызван событиями в Алжире, где с 1954 г. шла война. Французское население Алжира выступило против незави­симости страны, вокруг них объединились сторонники со­хранения колониальной империи - «ультраколониалисты», имевшие прочные позиции не только в Алжире, но и в са­мой Франции. 14 мая 1958 г. они подняли мятеж.

Французов, проживавших в Алжире, поддержала ко­лониальная армия, потребовавшая призвать к власти ге­нерала Ш. де Голля. Во Франции разразился острейший политический кризис, положивший конец Четвертой рес­публике. 1 июня 1959 г. генерал возглавил правитель­ство. А осенью того же года была принята новая консти­туция, радикально изменившая характер политического устройства Франции. Из парламентской республики стра­на превратилась в президентскую. Фактически вся полно­та власти сосредоточилась в руках де Голля. При реше­нии важнейших вопросов он обращался к референдумам. Таким путем был урегулирован вопрос об Алжире.

Впервые право Алжира на самоопределение было при­знано де Голлем в сентябре 1959 г. Это решение вызвало край­нее недовольство ультраколониалистов. В январе 1960 г. они подняли второй мятеж в Алжире, но уже против де Голля. Генерал его подавил. Тогда «ультра» создали Сек­ретную вооруженную организацию (ОАС), которая начала открытый террор против сторонников независимости Ал­жира. В апреле 1961 г. руководство ОАС подняло третий мятеж, но и он был подавлен. Во Франции развернулось широкое движение за мир, и 18 марта 1962 г. в Эвиане было подписано соглашение о предоставлении Алжиру не­зависимости.

Решив алжирскую проблему, де Голль смог сконцентри­роваться на проведении социально-экономических реформ. В годы его правления большие средства выделялись на мо­дернизацию и развитие промышленности (прежде всего, авиа­ционной, атомной, аэрокосмической), а также сельского хо-

зяйства. Была расширена система социального страхования.

Вместе с тем жесткий, тяготевший к авторитаризму стиль правления де Голля, вызывал постоянные вспышки поли­тической борьбы, порождая постоянное недовольство в раз­личных слоях французского общества. Президент подвер­гался критике и слева, и справа. Тем не менее, в 1965 г. он был переизбран на второй срок. Однако в мае-июне 1968 г. во Франции неожиданно разразился острейший кризис, пер­вопричиной которого стали выступления радикальных сту­дентов. Как и во многих других западных странах, в это время среди французских студентов были весьма популяр­ны левые, коммунистические взгляды, преобладало оттор­жение традиционных буржуазных ценностей.

Конфликт между студентами и администрацией универ­ситетского города Сорбонны вспыхнул в начале мая 1968 г. При попытке очистить помещение университета от бунтую­щих студентов произошли кровавые столкновения с поли­цией, свидетелям которых благодаря телевидению стала вся страна. 13 мая на защиту студентов вышли профсоюзы и другие левые силы. Во Франции началась всеобщая забас­товка. Ультралевые призвали жителей страны на баррика­ды. В конце мая, когда напряжение достигло критического момента, де Голль перешел в наступление. Ему удалось убе­дить большинство населения в том, что только он способен предотвратить новую революцию и гражданскую войну. В общественном мнении произошел перелом в пользу власти, и к концу июня ситуация была взята под контроль.

Стремясь закрепить успех, де Голль наметил проведе­ние административной реформы." В апреле 1969 г. он вы­нес этот законопроект на референдум, и заявил, что в случае его отклонения уйдет в отставку. После того, как 27 апреля 1969 г. 52,4 % избирателей проголосовали против, генерал де Голль покинул свой пост. В истории Франции начался постголлистский период.

6.1.3. «Консервативная волна»

Исходный импульс «консервативной волне», по мнению большинства ученых, дал экономический кризис 1974 - 1975 гг. Он совпал по времени со всплеском инфляции,

приведшей к крушению структуры внутренних цен, что затрудняло получение кредитов. К этому добавился энер­гетический кризис, который способствовал нарушению тра­диционных связей на мировом рынке, осложнил нормаль­ный ход экспортно-импортных операций, дестабилизиро­вал сферу финансово-кредитных отношений. Стремитель­ный рост цен на нефть вызвал структурные изменения в экономике. Основные отрасли европейской промышленно­сти (черная металлургия, судостроение, химическое про­изводство) пришли в упадок. В свою очередь, происходит быстрое развитие новых энергосберегающих технологии.

В результате нарушения международного валютного об­мена, пошатнулись основы финансовой системы, введен­ной еще в Бреттонвудсе в 1944 г. В западном сообществе стало нарастать недоверие к доллару как основному сред­ству расчетов. В 1971 и в 1973 гг. он дважды подвергся девальвации. В марте 1973 г. ведущие страны Запада и Япония подписали соглашение о введении «плавающих» курсов валют, а в 1976 г. Международный валютный фонд (МВФ) отменил официальную цену на золото.

Экономические неурядицы 70-х гг. происходили на фоне приобретавшей все больший размах НТР. Бе основным проявлением стала массовая компьютеризация производ­ства, способствовавшая постепенному переходу всей запад­ной цивилизации к «постиндустриальному» этапу разви­тия. Заметно ускорились процессы интернационализации хозяйственной жизни. ТНК стали определять лицо запад­ной экономики. К середине 80-х гг. на их долю приходи­лось уже 60 % внешней торговли и 80 % разработок в сфере новых технологий.

Процесс преобразования экономики, толчком к которо­му стал экономический кризис, сопровождался рядом соци­альных трудностей: увеличением безработицы, ростом сто­имости жизни. Традиционные кейнсианские рецепты, зак­лючавшиеся в необходимости увеличения государственных расходов, сокращения налогов и удешевления кредита, по­рождали перманентную инфляцию и бюджетный дефицит. Критика кейн-сианства в середине 70-х гг. приобрела фрон­тальный характер. Постепенно складывается новая кон­сервативная концепция регулирования экономики, наибо­лее яркими представителями которой на политической арене

стали М. Тэтчер, возглавившая правительство Англии в 1979 г, и Р. Рейган, избранный в 1980 г. на пост прези­дента США.

В области экономической политики неоконсерваторы ру­ководствовались идеями «свободного рынка» и «теорией предложения». В социальной сфере ставка была сделана на сокращение государственных расходов. Государство со­храняло под своим контролем только систему поддержки нетрудоспособного населения. Все трудоспособные граж­дане должны были обеспечивать себя сами. С этим была связана и новая политика в области налогообложения: проводилось радикальное снижение налогов на корпора­ции, что имело целью активизировать приток инвестиций в производство.

Вторая составляющая экономического курса консерва­торов - формула «государство для рынка». В основе дан­ной стратегии находится концепция внутренней стабиль­ности капитализма, согласно которой данная система объяв­ляется способной к саморегуляции посредством конкурен­ции при минимальном вмешательстве государства в про­цесс воспроизводства.

Неоконсервативные рецепты быстро завоевали широ­кую популярность среди правящей элиты ведущих стран Западной Европы и США. Отсюда и общий набор мероп­риятий в сфере экономической политики: снижение нало­гов на корпорации при росте косвенных налогов, сверты­вание ряда социальных программ, широкая распродажа государственной собственности (реприватизация) и закры­тие нерентабельных предприятий. Среди тех социальных слоев, которые поддержали неоконсерваторов, можно вы­делить главным образом предпринимателей, рабочих вы­сокой квалификации и молодежь.

В США пересмотр социально-экономической политики произошел после прихода к власти республиканца Р. Рей­гана. Уже в первый год его президентства был принят закон об оздоровлении экономики. Его центральным зве­ном стала налоговая реформа. Вместо прогрессивной сис­темы налогообложения вводилась новая шкала, близкая к пропорциональному налогообложению, что, безусловно, являлось выгодным наиболее зажиточным слоям и средне­му классу. Одновременно правительство осуществило со-

кращение социальных расходов. В 1982 г. Рейган высту­пил с концепцией «нового федерализма», включавшего пе­рераспределение полномочий между федеральным прави­тельством и властями штатов в пользу последних. В связи с этим республиканская администрация предложила ан­нулировать около 150 федеральных социальных программ, а оставшиеся передать местным органам власти. Рейгану удалось в короткий срок снизить уровень инфляции: в 1981 г. она составляла 10,4 %, а к середине 1980-х гг. упала до 4 %. Впервые после 1960-х гг. начался бурный экономи­ческий подъем (в 1984 г. темпы £оста достигли 6,4 %), увеличились расходы на образование.

В общем виде итоги «рейганомики» можно отразить в сле­дующей формулировке: «Богатые стали богаче, бедные - бед­нее». Но здесь необходимо сделать ряд оговорок. Повышение жизненного уровня затронуло не только группу богатых и сверхбогатых граждан, но и достаточно широкие и постоянно растущие средние слои. Хотя «рейганомика» и нанесла ощу­тимый ущерб малоимущим американцам, она создала конъ­юнктуру, которая давала шансы на получение работы, тогда как предшествовавшая социальная политика способствовала лишь общему сокращению числа бедняков в стране. Поэто­му, несмотря на достаточно жесткие меры в социальной сфе­ре, правительству США не пришлось столкнуться со сколь­ко-нибудь серьезным общественным протестом.

В Англии решительное наступление неоконсерваторов свя­зано с именем М. Тэтчер. Своей главной целью она объявила борьбу с инфляцией. За три года ее уровень снизился с 18% до 5 %. Тэтчер отменила контроль над ценами и сняла огра­ничения на передвижения капитала. Резко сократилось суб­сидирование государственного сектора, а с 1980 г. началась его распродажа: были приватизированы предприятия неф­тедобывающей и авиакосмической промышленности, воздуш­ного транспорта, а также автобусные компании, ряд пред­приятий связи, часть имущества Управления британских железных дорог. Приватизация коснулась и муниципально­го жилого фонда. К 1990 г. 21 государственная компания была приватизирована, 9 миллионов англичан стали акцио­нерами, 2/3 семей - собственниками домов или квартир.

В социальной сфере Тэтчер повела жесткую атаку на профсоюзы. В 1980 и 1982 гг. ей удалось провести через

парламент два закона, ограничивающие их права: под зап­рет ставились стачки солидарности, отменялось правило о преимущественном приеме на работу членов профсоюза. Представители профсоюзов были отстранены от участия в деятельности консультативных правительственных комис­сий по проблемам социально-экономической политики. Но главный удар по профсоюзам Тэтчер нанесла во время зна­менитой стачки горняков в 1984 - 85 гг. Поводом к ее началу послужил разработанный правительством план зак­рытия 40 нерентабельных шахт с одновременным уволь­нением 20 тыс. человек. В марте 1984 г. профсоюз горня­ков объявил забастовку. Между пикетами бастующих и полицией началась открытая война. Суд в конце 1984 г. признал стачку незаконной и наложил на профсоюз штраф в 200 тыс. фунтов стерлингов, а позднее лишил его права распоряжаться своими фондами.

Не менее сложной для правительства Тэтчер была про­блема Северной Ирландии. «Железная леди», как называ­ли М. Тэтчер, являлась сторонницей силового варианта ее решения. Комбинация этих факторов несколько поколеба­ла позиции правящей партии, и летом 1987 г. правитель­ство объявило досрочные выборы. Консерваторы вновь одер­жали победу. Успех позволил Тэтчер еще более энергично, проводить в жизнь программные установки консерваторов. Вторая половина 80-х гг. стала одной из самых благопри­ятных эпох в английской истории XX века: экономика по­стоянно находилась на подъеме, повышался уровень жиз­ни. Уход Тэтчер с политической арены был предсказуем. Она не стала дожидаться того момента, когда благоприят­ные для страны тенденции пойдут на спад и на партию консерваторов ляжет вся ответственность за ухудшение по­ложения. Поэтому осенью 1990 г. Тэтчер заявила о своем уходе из большой политики.

Аналогичные процессы происходили в 80-е годы XX века в большинстве ведущих стран Запада. Некоторым исключением из общего правила была Франция, где в 80-е гг. ключевые позиции принадлежали социалистам во главе сФ. Миттераном. Но и им приходилось считаться с доминирующими тенденциями общественного развития. «Кон­сервативная волна» имела весьма определенные задачи -

обеспечить оптимальные, с точки зрения правящей эли­ты, условия для осуществления назревшей структурной перестройки экономики. Поэтому неслучайно, что к нача­лу 90-х гг., когда наиболее сложная часть.этой перестрой­ки была выполнена, «консервативная волна» постепенно пошла на спад. Происходило это в весьма мягкой форме. Р. Рейгана сменил в 1989 г. умеренный консерватор Дж. Буш, в 1992 г. Белый дом занял Б. Клинтон, а в 2001 г. к власти пришел Дж. Буш-младший. В Англии Тэтчер сме­нил умеренный консерватор Дж. Мейджор, его, в свою оче­редь, - в 1997 г. - лидер партии лейбористов Э. Блэр. Однако смена правящих партий не подразумевала измене­ния внутриполитического курса Англии. Примерно так эке развивались события и в других западноевропейских стра­нах. Последний представитель «неоконсервативной волны», канцлер ФРГ Г. Коль в сентябре 1998 г. вынужден был уступить свой пост лидеру социал-демократов Г. Шредеру. В целом 90-е гг. стали временем относительного затишья в социально-политическом развитии ведущих стран Запада в XX в. Правда, большинство специалистов считает, что оно будет недолгим. Вступление западной цивилизации в ста­дию «постиндустриального» развития ставит перед полити­ками множество новых, ранее неизвестных задач.

СССР в 1945-1991 гг.

Социально-экономическое

Зак.606

годов) оказалась, как считают сейчас многие ученые, един­ственным возможным выходом из создавшегося положения.

Страны Азии в 1945 - 2000 гг.

Крушение колониальной системы. Вторая мировая война оказала громадное влияние на развитие стран Востока. В боях участвовало огромное количество азиатов и африкан­цев. Только в Индии было призвано в армию 2,5 млн чело­век, во всей Африке - около 1 млн человек (а еще 2 млн были заняты обслуживанием нужд армии). Огромны были потери населения в ходе боев, бомбардировок, репрессий, из-за лишений в тюрьмах и лагерях: в Китае за годы войны погибло 10 млн человек, в Индонезии - 2 млн человек, на Филиппинах - 1 млн Неимоверны были бедствия населе­ния, разрушения и убытки в зонах военных действий. Но наряду со всеми этими тяжелыми последствиями войны не­сомненны и ее положительные результаты.

Народы колоний, наблюдая поражения армий колони­заторов, сначала - западных, потом - японских, навсегда изжили миф об их непобедимости. В годы войны как никог­да четко определились позиции разных партий и лидеров.

Самое же главное - в эти годы выковывалось и созрело массовое антиколониальное сознание, сделавшее необрати­мым процесс деколонизации Азии. В странах Африки этот процесс по ряду причин развернулся несколько позже.

И хотя борьба за достижение независимости еще потре­бовала ряда лет упорного преодоления попыток традици­онных колонизаторов вернуть «все старое», жертвы, при­несенные народами Востока во Второй мировой войне не были напрасны. В пятилетие после окончания войны доби­лись независимости почти все страны Южной и Юго-Восточ­ной Азии, а также Дальнего Востока: Вьетнам (1945 г.), Индия и Пакистан (1947 г.), Бирма (1948 г.), Филиппины (1946 г.). Правда, Вьетнаму пришлось в дальнейшем вое­вать еще тридцать лет до достижения полной независимос­ти и территориальной целостности, другим странам - мень­ше. Однако во многом военные и иные конфликты, в кото­рые втягивались эти страны вплоть до недавнего времени, порождены уже не колониальным прошлым, а внутренни­ми или международными противоречиями, связанными с их независимым, суверенным существованием.

Традиционные общества Востока и проблемы модер­низации. Развитие современного мирового сообщества про­исходит в духе глобализации: сложились мировой рынок, единое информационное пространство, существуют между­народные и наднациональные политические, экономичес­кие, финансовые институты и идеологии. Народы Востока активно участвуют в этом процессе. Бывшие колониальные и зависимые страны получили относительную независимость, но стали вторым и зависимым компонентом в системе «мно­гополюсный мир - периферия». Это было определено тем, что модернизация восточного общества (переход от тради­ционного общества к современному) в колониальный и по­стколониальный период проходила под эгидой Запада.

Западные державы по-прежнему стремятся и в новых условиях сохранить и даже расширить свои позиции в странах Востока, привязать их к себе экономическими,

политическими, финансовыми и прочими узами, опутав сетью соглашений о техническом, военном, культурном и прочем сотрудничестве. Если же это не помогает или не получается, западные державы, особенно США, не колеб­лясь, прибегают к насилию, вооруженной интервенции, экономической блокаде и прочим средствам давления в духе традиционного колониализма (как в случае с Афга­нистаном, Ираком и другими странами).

Тем не менее, в будущем под влиянием изменений в развитие экономики, научно-техническом прогрессе воз­можно перемещение мировых центров - экономических, финансовых, военно-политических. Тогда, возможно на­ступит конец евро-американской направленности эволю­ции мировой цивилизации, а восточный фактор станет направляющим фактором всемирной культурной основы. Но пока доминантой складывающейся мировой цивилиза­ции остается Запад. Его сила опирается на сохраняющее­ся превосходство производства, науки, технологии, воен­ной сферы, организации экономической жизни.

Страны Востока, несмотря на различия между ними, в большинстве своем связаны сущностным единством. Их объе­диняет в частности, колониальное и полуколониальное про­шлое, а также периферийное положение в мировой эконо­мической системе. Их объединяет также то, что по срав­нению с темпами интенсивного восприятия достижений на­учно-технического прогресса, материального производства, сближение Востока с Западом в сфере культуры, религии, духовной жизни происходит относительно медленно. И это естественно, потому что менталитет народа, его традиции в одночасье не меняются. Иными словами, при всех наци­ональных различиях страны Востока до сих пор роднит наличие определенной совокупности ценностей материаль­ного, интеллектуального и духовного бытия.

Повсюду на Востоке модернизация имеет общие черты, хотя каждое общество модернизировалось по-своему и по­лучило свой результат. Но при этом западный уровень материального производства и научных знаний остается для Востока критерием современного развития. В разных восточных странах проходили проверку, как западные модели рыночной экономики, так и социалистические пла-

новые, по образцу СССР. Соответствующие воздействия испытывали идеология и философия традиционных об­ществ. Причем «современное» не только сосуществует с «традиционным», образует с ним синтезированные, сме­шанные формы, но и противостоит ему.

Одна из особенностей общественного сознания на Вос­токе заключается в мощном влиянии религий, религиоз­но-философских доктрин, традиций как выражения соци­альной инертности. Выработка современных взглядов про­исходит при противоборстве традиционного, обращенное в прошлое шаблона жизни и мысли с одной стороны, и современного, ориентированного на будущее, отмеченного научным рационализмом - с другой.

История современного Востока свидетельствует о том, что традиции могут выступать как в качестве механизма, способствующего восприятию элементов современности, так и в качестве тормоза, блокирующего преобразования.

Правящая элита Востока в социально-политическом от­ношении делится, соответственно, на «модернизаторов» и «охранителей».

«Модернизаторы» пытаются примирить науку и рели­гиозную веру, социальные идеалы и морально-этические предписания религиозных доктрин с действительностью через освящение научного знания священными текстами и канонами. «Модернизаторы» нередко призывают к пре­одолению антагонизма между религиями и допускают воз­можность их сотрудничества. Классический пример стран, сумевших приспособить традиции с современностью, ма­териальными ценностями и институтами западной циви­лизации - конфуцианские государства Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии (Япония, «новые индустриальные страны», Китай).

Напротив, задача фундаменталистов-«охранителей» - переосмысление действительности, современных социокуль­турных и политических структур в духе священных тек­стов (например, Корана). Их апологеты утверждают, что не религии должны приспосабливаться к современному миру с его пороками, а общество должно строиться так, чтобы соответствовать основным религиозным принципам. Фун-даменталистам-«охранителям» присущи нетерпимость и «по­иск врагов». Во многом успехи радикальных фундамента-

листских движений объясняются тем, что они указывают людям на их конкретного врага (Запад), «виновника» всех его бед. Фундаментализм получил широкое распростране­ние в ряде современных исламских стран - Иране, Ливии и др. Исламский фундаментализм - это не просто возвраще­ние к чистоте подлинного, древнего ислама, но и требова­ние единства всех мусульман в качестве ответа на вызов современности. Тем самым выдвигается претензия на созда­ние мощного консервативного политического потенциала. Фундаментализм в его крайних формах ведет речь об объе­динении всех правоверных в их решительной борьбе с из­менившимся миром, за возврат к нормам очищенного от позднейших наслоений и искажений настоящего ислама.

Японское экономическое чудо. Япония вышла из вто­рой мировой войны с разрушенной экономикой, угнетенной в политической сфере - ее территория была оккупирована войсками США. Период оккупации закончился в 1952 году, за это время с подачи и при содействии американской адми­нистрации в Японии были проведены преобразования, при­званные направить ее на путь развития стран Запада. В стра­не вводилась демократическая конституция, права и свобо­ды граждан, активно формировалась новая система управ­ления. Такой традиционный японский институт как мо­нархия сохранялся лишь символически.

К 1955 году, с появлением либерально-демократической партии (ЛДП), которая стояла у руля власти несколько последующих десятилетий, политическая ситуация в стране окончательно стабилизировалась. В это время происходит первая смена экономических ориентиров страны, заключав­шаяся в преимущественном развитии промышленности группы «А» (тяжелая промышленность). Ключевыми от­раслями экономики становятся машиностроение, судостро­ение, металлургия

Вследствие ряда факторов во второй половине 50-х - начале 70-х годов Япония продемонстрировала небыва­лые темпы роста, обогнав по ряду показателей все страны капиталистического мира. Валовой национальный продукт (ВНП) страны увеличивался на 10 - 12 % в год. Будучи весьма скудной, в сырьевом отношении, страной, Япония смогла развить и эффективно использовать энергоемкие и

трудоемкие технологии тяжелой промышленности. Рабо­тая по большей части на привозном сырье, страна смогла пробиться на мировые рынки и добиться высокой рента­бельности хозяйства. В 1950 г. национальное богатство оценивалось в 10 млрд долларов, в 1965 уже в 100 млрд долларов, в 1970 эта цифра достигла 200 млрд., в 1980-м был перейден порог в 1 триллион.

Именно в 60-е годы появилось такое понятие, как «япон­ское экономическое чудо». В то время, когда 10 % счита­лись высоким показателем, промышленное производство Японии увеличивалось на 15 % в год. Япония в два раза превзошла в этом отношении страны Западной Европы и в 2,5 раза - США.

Во второй половине 70-х годов произошла вторая смена приоритетов в рамках экономического развития, что было связано, прежде всего, с нефтяным кризисом 1973 - 1974 годов и резким подорожанием нефти - основного энергоно­сителя. Наиболее остро подъем цен на нефть отразился на базовых отраслях японской экономики: машиностроении, металлургии, судостроении, нефтехимии. Первоначально Япония была вынуждена значительно сократить ввоз нефти, всячески экономить на бытовых нуждах, но этого оказалось явно недостаточно. Кризис экономики, ее энергоемких от­раслей, обострялся традиционной для страны нехваткой земельных ресурсов, экологическими проблемами. В этой ситуации японцы поставили во главу угла развитие энер­госберегающих и наукоемких технологий: электроники, точного машиностроения, средств связи. В результате Япо­ния вышла на новый уровень, вступив в постиндустриаль­ную информационную стадию развития.

Что же позволило разрушенной после войны многомилли­онной стране, практически лишенной полезных ископаемых, достичь такого успеха, относительно быстро войти в число лидирующих в экономическом отношении мировых держав и добиться высокого уровня благосостояния граждан?

Конечно, все это в немалой степени было обусловлено всем предшествующим развитием страны, которая в отли­чие от всех других стран Дальнего Востока, да и большей части Азии, изначально встала на путь преимущественно­го развития частнособственнических отношений в услови­ях незначительного давления государства над обществом.

Условия развития историографии. Две вехи выделяются в развитии советской историографии второй половины XX века - середина 50-х и вторая половина 80-х гг.

В первое послевоенное десятилетие в исторической науке продолжала преобладать идеологическая трактовка, сковывающая творческий и непредвзятый анализ прошлого. Партийно-идеологические лозунги предписывали историографии строго определенное освещение основных проблем, событий и характеристику главных персонажей. Политико-идеологические критерии определяли в основном значимость исторических трудов и их оценку с точки зрения, главным образом, идейно-политической безупречности.

Труд историков был заключен в жестко обозначенные рамки, определяемые положениями партийных документов и постановлений, различными выступлениями и высказываниями руководителей партии, прежде всего И. В. Сталина. Грань между историей как наукой и политической пропагандой во многом оказалась стертой, особенно в тех сферах, которые представляли практически-политический интерес, история низводилась до фактического обслуживания тех или иных партийно-идеологических потребностей. В обществе формировалось упрощенное и одномерное историческое сознание, в которое насаждалась приукрашенная конформистская картина событий и процессов.

После кончины И. В. Сталина и доклада Н. С. Хрущева в феврале 1956 г. на XX съезде КПСС о культе личности и необходимости преодоления его зловещего наследия начался мучительный процесс переосмысления прошлого. В решениях XX съезда подчеркивалась необходимость серьезной борьбы против догматизма и субъективизма в трактовке исторического процесса, объективного исследования событий прошлого, ни на шаг не отступая при этом от принципа марксистско-ленинской партийности.

Была сформирована новая редколлегия единственного тогда общеисторического журнала "Вопросы истории" во главе с членом ЦК КПСС, что говорит о значимости, придаваемой этому вопросу, А. М. Панкратовой, в нее вошли, главным образом, известные специалисты по отечественной истории Б. Д. Греков, М. Н. Тихомиров, Н. М. Дружинин, И. А. Федосов и др. В 1955 г. редколлегию пополнили исследователи зарубежной истории С. Д. Сказкин и А. С. Ерусалимский.

Увеличилась историческая периодика: с 1957 г. стали выходить журналы "История СССР", "Новая и новейшая история", "Вопросы истории КПСС". В 50-е - 60-е гг. появился ряд новых академических институтов - Институт Африки (1959), Институт Латинской Америки (1961), Институт международного рабочего движения (1966), Институт военной истории (1966), Институт США (1968, с 1971 г. США и Канады). Но истинно кардинального обновления так и не произошло. Наоборот, вскоре наметилась тенденция практического отката назад, особенно выпукло проявившаяся в событиях вокруг журнала "Вопросы истории", выступившего с инициативой широкого обсуждения назревших проблем и нерешенных вопросов отечественной историографии.

На конференциях, организованных журналом в январе и июне 1956 г. прозвучали требования снять запрет с изучения многих важных вопросов, освободиться из плена догм и окостеневших шаблонов. Напротив, на обсуждениях состояния исторической науки, прошедших на ряде университетских кафедр истории КПCC и в Академии общественных наук при ЦК КПСС в адрес журнала звучали обвинения в духе 1937 и 1949 гг. в антипартийной платформе. На этих обсуждениях тон задавали приверженцы старого, которые требовали возобновить борьбу против пресловутых "космополитических взглядов"; курс "Вопросов истории" на обновление и очищение исторической науки объявлялся "ревизионистским подкопом под партию".

Летом 1956 г., как отголосок разногласий среди руководства партии в ряде газет и журналов стали появляться резко отрицательные оценки критической направленности журнала, носившие явно скоординированный характер. Число нападок заметно возросло после событий осени 1956 г. в Польше и Венгрии. В газете "Правда", в журналах "Коммунист" и "Партийная жизнь" регулярно публиковались разнообразные статьи, призывавшие прекратить критику сталинизма. В марте 1957 г. вслед за постановлением ЦК КПСС "О журнале "Вопросы истории", где ряд его статей характеризовался резко негативно, как ослабление борьбы с буржуазной идеологией и "отход от ленинских принципов партийности в науке", его редакция подверглась фактическому разгрому, из нее вывели инициатора многих смелых публикаций Э. Н. Бурджалова, не выдержав нападок и жестких обвинений со стороны секретаря ЦК М. А. Суслова и его клеврета П. Н. Поспелова скончалась главный редактор А. М. Панкратова. Система торможения была включена и привела, в конечном итоге, к формированию атмосферы застоя и конформизма. Оказались свернутыми дискуссии об общественно-экономических формациях и азиатском способе производства. В 1966 г. в Институте истории АН возникло так называемое "Дело Некрича", в результате которого этот ученый, показавший в книге "22 июня 1941", как близорукая политика Сталина привела к тяжелейшим поражениям в начале войны, подвергся резкой критике, гонениям и был вынужден, как и ряд других историков, покинуть страну. Вплоть до второй половины 80-х гг. изложение исторических проблем продолжало оставаться в подчинении отлаженной системы администрирования и информационных фильтров. Простор исторического поиска сужался закрытостью архивов и бдительным надзором за использованием извлеченного из их фондов скудного материала.

При этом историческая наука внешне являла собой картину успешно развивающейся и благополучной академической дисциплины, тем более что не все области исторического знания оказались под идеологическим контролем в равной степени. Так, сравнительно благоприятными были возможности проводить научные исследования по истории древнего мира, средних веков и раннего нового времени. Основными направлениями советской историографии всеобщей истории стали изучение проблем революций нового и новейшего времени, международного рабочего и коммунистического движения, антиимпериалистической и национально-освободительной борьбы, вопросов внешней политики СССР и международных отношений. Прочим проблемам уделялось гораздо меньше внимания. С начала 80-х гг. стало заметно возрастать число работ историко-социологического и историко-политологического типа, а также - с использованием количественных и междисциплинарных методов.

Поскольку в 1945-1985 гг. исследовать исторические проблемы было возможно только в рамках и на основе марксистско-ленинской методологии, то понятно, что обязательным теоретическим фундаментом являлись произведения ее основоположников. В первой половине 70-х гг. было завершено второе издание сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, осуществлен выпуск полного собрания сочинений В. И. Ленина. Однако, "полным" издание это было не по содержанию, а лишь по наименованию. В нем произведено множество купюр, в частности, опустивших резкие эпитеты автора в адрес своих соратников Р. Люксембург, К. Радека, Ф. Кона, Б. Куна и др. Главное же, что в это собрание не вошло более трех с половиной тысяч документов, не укладывающихся в канонизированный пропагандой образ Ленина и господствующую его апологетику.

Марксистская концепция исторического процесса получила наиболее широкое воплощение в крупных обобщающих трудах - "Всемирная история" и "Советская историческая энциклопедия".

Как справочное издание, Историческая энциклопедия представляла собой значительный шаг вперед. Около 25 тысяч помещенных в ней статей довольно основательно охватили события отечественной и всемирной истории. Сложнее обстояло дело с объективностью оценок исторических деятелей, политических партий, социальных процессов, новейших зарубежных общественных теорий. Многие видные политические фигуры советской истории оказались либо выпущенными из энциклопедии, либо (Бухарин, Троцкий) получили совершенно уничтожающие характеристики. Хотя, с другой стороны, впервые после долгих лет забвения в энциклопедии появились статьи о лидерах партии и крупных ученых, репрессированных в годы массового террора и культа личности.

Слишком односторонне излагались такие политически острые проблемы как происхождение "холодной войны", план Маршалла, внешняя политика Советского государства изображалась в препарированном апологетическом виде. Международное рабочее движение освещалось в энциклопедии, прежде всего, как постоянная борьба двух тенденций - революционной и реформистской. В статьях, посвященных проблемам рабочего движения ("Анархизм", "Догматизм", "Оппортунизм", "Ревизионизм", "Социал-демократия", "Троцкизм" и др.), оценки носили не столько строго научный, сколько политико-идеологический характер.

"Всемирная история", V-XIII тома которой посвящены истории нового и новейшего времени, считалась доказательством "неизмеримого превосходства советской исторической науки над буржуазной". Содержание исторического процесса при всем богатстве приводимого фактического материала сводилось, в конечном счете, к смене общественно-экономических формаций на базе классовой борьбы. Примат последней как обязательной точки отсчета определял подход к истории производства и идеологии, государства и права, политических процессов и религии, науки и искусства.

Рассчитанная на широкого читателя, "Всемирная история" отражала общепринятые концепции и оценки, а потому были опущены проблемно-дискуссионные вопросы, задача глубокого теоретического анализа не стояла вообще. Хотя отчетливо проявилась иная тенденция - играть роль ведущей в мире науки в освещении прошлого не только собственной страны, но и зарубежной истории, исходя из непреложного тезиса о превосходстве марксистско-ленинской методологии над иными учениями и теориями.

Препарированную картину прошлого давали и многотомные истории Великой Отечественной и второй мировой войны. Нa первый план в них были выдвинуты не героизм народных масс, а руководящая роль коммунистической партии как организатора и вдохновителя победы. Там вновь была реанимирована чисто апологетическая оценка деятельности Сталина в годы войны, бегло и формально упоминались либо вообще замалчивались его многочисленные ошибки и роковые просчеты. Отрицательную роль сыграла и закрытость многих архивных материалов, без которых было невозможно воспроизвести прошлое таким, каким оно было в действительности.

В целом развитие отечественной историографии за сорок послевоенных лет являло собой неоднозначную картину.

С одной стороны, это был период поступательного развития, накопления фактического материала, привлечения новых источников, становления новых, не существовавших прежде областей историографии (американистика, латиноамериканистика, итальянистика и др.). В науке было создано немало крупных исследований, получивших заслуженное признание на мировой арене.

Но, с другой стороны, превращение марксизма из научного метода социально-исторического познания в коллекцию непререкаемых догматов, вело к появлению массы бесцветных работ, поверхностных и политически конъюнктурных поделок, в которых господствовали общие фразы, догматические стереотипы, избитые клише, лозунги. Воинствующая серость, выдаваемая обычно за боевитую партийность и бескомпромиссную защиту марксизма-ленинизма, резко снижала творческий потенциал советской историографии.

При этом важно иметь в виду, что историки были не только творцами апологетики и мифов, но и их жертвами, ибо писать иначе было просто невозможно. Нарушение сложившихся и насаждаемых сверху канонов означало фактически социальную смерть ученого. Достаточно напомнить, что ритуальным компонентом любой диссертации являлась характеристика методологической основы исследования, которой могли быть только произведения основоположников марксизма-ленинизма.

С 1985 г. с началом перемен наметилось сперва малозаметное, а затем ускорившееся ослабление и постепенное упразднение единственно дозволенной коммунистической идеологии. Но ломка прежних исторических представлений оказалась сопряженной с огромными трудностями. Процесс устранения искажений исторической картины начался лишь с наиболее явных и одиозных их проявлений. По-прежнему, сохраняется сильная идеологизация в трудах российских историков, в массе привыкших опираться на готовые методологические постулаты и жесткие оценки, под которые подводится эмпирический материал.

В ходе оживленных дискуссий второй половины 80-х гг. среди историков определились три подхода к обновлению науки и исторического сознания. Значительное число заняло консервативно-догматические позиции, признавая лишь косметическое подправление обветшавших канонов, не желая поступаться принципами и отвергая фактически саму идею обновления. Другая часть склонилась к негативно-нигилистической платформе и потребовала полного демонтажа прежней исторической науки, не находя в ней вообще ничего, достойного сохранения. Третья группа историков заявила о себе как о сторонниках "творчески-созидательного подхода", выступила за критический самоанализ проделанного, учет позитивных и негативных уроков собственного развития, за документальную аргументированность выводов и оценок. Вместе с тем, выдвинув столь правильные и бесспорные принципы, представители этой группы высказались за плюрализм, но только "на основе творческого применения марксистско-ленинской методологии", ставя тем самым плюрализму строгие рамки. Но истинный плюрализм выражается в стремлении исследователя интегрировать в своем анализе различные теоретико-методологические подходы, таким образом, чтобы они давали возможность углубленного понимания исторических процессов и явлений.

Надо учесть, что история по самой своей природе - наука, достаточно консервативная, привыкшая опираться на факты, источники, документы, для изучения и осмысления которых требуется определенное время. Так, если в среде отечественных философов в 1990-1991 гг. уже заявили о себе различные направления - феноменологическое, теологическое, антропологическое, неокантианское, герменевтическое - и начал выходить ряд независимых философских журналов, альманахов и ежегодников, то в исторической науке этот процесс идет гораздо медленнее.

Можно, правда, отметить появление с 1989 г. нового ежегодника "Одиссей", где в центр внимания ставится человек и происходит знакомство читателя с новыми направлениями исторической мысли, с проблемами культуры и ментальности. С 1995 года по инициативе академика И. Д. Ковальченко (1923-1995) возобновлено издание "Исторических записок", альманаха, специально посвященного проблемам теории и методологии исторического исследования. В его редакционный совет, который является международным, вошли ученые из России, Великобритании, США, Франции, Швеции.

Большое значение имеет в связи с этим заметное увеличение с конца 80-x гг. выпуска переводных работ крупнейших зарубежных историков и мыслителей, знакомство с идеями которых является важным стимулом освобождения от идеологической зашоренности и духовной нетерпимости.

История в ее подлинном идейно-мировоззренческом многообразии, не скованном рамками алогичного "социалистического плюрализма" - это мощный генератор развития культуры и преграда на пути ее саморазрушения. Обеспечить это может лишь разнообразие представленных в ней концепций и позиций, ибо истина рождается в спорах, а не в унылом единодушии и унифицированном единомыслии. С начала 90-х гг. процесс этот только начинается.

Исторические учреждения, архивы и периодика. В послевоенный период заметно увеличилось число научных центров, расширилась подготовка кадров, оживились международные связи советских историков.

Временем собирания и накопления сил стало первое послевоенное десятилетие. Материальная база исторической науки - университеты и академические институты оставалась слабой. Число научных учреждений в области исторических изысканий и их штаты были крайне ограничены. Вопросы новой и новейшей истории разрабатывались в основном в Институте истории, Институте славяноведения (созданном в 1947 г.), Тихоокеанском институте (слившемся затем с Институтом востоковедения). Проблемы экономической истории, особенно современной эпохи, а также история экономических кризисов XIX и начала XX века разрабатывались в Институте мировой экономики и международных отношений. Невелико было и число университетских кафедр, занимавшихся проблемами новой и новейшей зарубежной истории. Это, прежде всего, высшие учебные заведения Москвы и Ленинграда и некоторые периферийные университеты (Казань, Пермь, Томск).

В первое послевоенное десятилетие весьма немногочисленной была историческая периодика. "Исторический журнал", выходивший в годы войны, с 1945 г. получил название "Вопросы истории". С 1941 по 1955 гг. издавались "Известия Академии наук. Серия истории и философии". Многие статьи и главы из готовившихся монографий публиковались также в "Исторических записках" Института истории АН, в ученых трудах институтов востоковедения и славяноведения, различных сборниках и ученых записках ряда вузов.

Оставался затрудненным доступ к материалам архивов. С прекращением в годы войны выхода журнала "Красный архив" долгое время не существовало периодического органа для публикации неизданных документов. Дважды начиналось и прерывалось издание журнала "Исторический архив", ибо всякий раз возникали сложности с публикацией тех или иных неудобных документов.

К середине 50-х гг. сложились более благоприятные условия для расширения исторических исследований. Этому способствовали как экономическое восстановление страны, так и потребности возросшей активности СССР на мировой арене. В этот период несколько ослаб идеологический пресс, в науку пришло новое поколение молодых ученых, меньше отягощенное догматизмом, лучше знакомое с достижениями мировой историографии.

В крупных промышленных и культурных центрах России открылись новые университеты - в Калинине (Твери), Иванове, Ярославле, Кемерове, Тюмени, Омске, Барнауле, Красноярске, хотя для некоторых из них не было ни материальной, ни кадровой базы. В ряде старых университетов (Пермь, Саратов и др.) из кафедр всеобщей истории выделились отдельные кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки.

Значительно возросла историческая периодика. Кроме общеисторического журнала "Вопросы истории" появились журналы "Новая и новейшая история", "Латинская Америка", "CШA: экономика, политика, идеология", "Рабочий класс и современный мир" (теперь журнал "ПОЛИС"), "Мировая экономика и международные отношения", "Международная жизнь", вестники Московского и Ленинградского университетов. Углубление исследований привело к тому, что начали выходить страноведческие Ежегодники - французский, германский, американский, британский, испанский, итальянский.

В начале 90-х годов доступ историков к работе в архивах несколько облегчился. Это имело большое значение, т.к. в отечественных архивах имеются богатые и разнообразные источники по проблемам истории зарубежных стран.

Архив внешней политики России (АВПР) - один из важнейших для историков этого профиля. В числе более 1,5 тысяч хранящихся тут богатейших фондов с 650 тысячами дел документы учреждений, как находившихся внутри страны, так и за рубежом, ведавших международными делами России XVIII - начала XX века. Это переписка царского правительства со своими дипломатическими и консульскими представителями в ряде стран Европы, Америки и Азии, а также отчеты русских дипломатов и агентов о важнейших событиях в стране их пребывания. В АВПР, как и в других архивах, имеется множество отдельных комплектов газет, журналов, брошюр, вырезок статей, присылаемых русскими представителями.

В 1990 г. было принято правительственное постановление, по которому все документы прежнего АВП СССР (теперь - АВП Российской Федерации), за немногими особыми случаями, по истечении 30 лет хранения считаются рассекреченными. Благодаря этому в 1990-1992 гг. вышли сборники документов "Год кризиса, 1938-1939" (два тома) и "Полпреды сообщают", а также долго задерживаемые очередные тома документов внешней политики СССР, посвященные 1939 году, дающие уточненную картину кануна второй мировой войны.

Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (ЦГАОР) насчитывает более трех миллионов дел. Особый интерес представляют копии из архивов зарубежных стран (переписка дипломатических, торговых, военных иностранных представителей в России, освещающая многие события нового времени).

Центральный государственный исторический архив (ЦГИA) содержит фонды крупных государственных деятелей и центральных учреждений России, где собран документальный материал о политических и экономических связях со многими зарубежными странами.

В Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма (в 1992 г. на его базе создан Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории - РЦХИДНИ) имеются как довольно полные собрания, так и отдельные материалы из фондов видных деятелей рабочего и социалистического международного движения, представителей коммунистической мысли - К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, И. В. Сталина, Г. Бабёфа, А. Сен-Симона, П. Ж. Прудона, А. Бебеля, К. Каутского, П. Лафарга, Ф. Лассаля, К. Либкнехта, Р. Люксембург, А. Грамши и других, а также коллекции и документы по истории Великой Французской революции и европейских революций 1848-1949 гг., Парижской Коммуны, трех Интернационалов, Коминформа и др.

Материалы по новой и новейшей истории имеются также в центральном государственном военно-историческом архиве (ЦГВИА), архиве Военно-морского флота (ЦГАВМФ), в отделах рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (теперь - Российская государственная библиотека), Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (теперь - Российская национальная библиотека), Государственной публичной исторической библиотеки и др.

Проблемы методологии и исследования по истории исторической науки. Интерес к теории и методологии исторической науки заметно возрос в начале 60-х гг., когда стремление к отказу от догматически истолкованного марксизма настоятельно потребовало серьезной и творческой разработки гносеологических проблем исторического познания, теоретического осмысления и интерпретации. Вновь возникла забытая уже, поскольку считалось, что марксизм раз и навсегда дал на нее окончательный ответ, проблема смысла истории, которая исчезла из отечественной науки после печально известной высылки за границу в 1922 г. группы блестящих российских мыслителей и ученых.

По инициативе М. Я. Гефтера, А. Я. Гуревича, Б. Ф. Поршнева и других историков в 1964 г. в Институте истории возник сектор методологии истории, само название которого вызывало раздражение догматиков, ибо методологией истории считался исторический материализм, т.е. сфера философии, а не истории. Первая после долгих лет перерыва дискуссия по проблемам методологии истории состоялась между историками и философами в январе 1964 г.

При секторе были созданы проблемные группы теоретического источниковедения, социальной психологии, структурного анализа и типологии, культурологии. Таким образом, в переосмысленном на мате­риалистической основе виде возрождалась дореволюционная традиция систематической разработки теоретико-методологических проблем исторического познания, которая была прервана к концу 20-х гг. Хотя все проблемы, обсуждаемые в секторе, оставались в пределах марксистской концепции, правильность которой никем не ставилась тогда под сомнение, сама атмосфера открытых дискуссий, "новое прочтение" теоретического наследия основоположников марксизма, свободное от вульгарной догматизации не могли не повлечь определенной ревизии некоторых традиционных постулатов марксизма и осознания его недостаточности для исследования новых нетрадиционных проблем и сюжетов. Но это не укладывалось в рамки сложившейся административно-бюрократической системы и противоречило самому ее духу.

Сигналом к ликвидации сектора послужил выход первого после 20-х гг. дискуссионного сборника, против авторов которого была развернута широкая кампания, обвинявшая их в пропаганде немарксистских взглядов и извращении исторического прошлого. Три других подготовленных труда - "Ленин и проблемы истории классов и классовой борьбы", "Проблемы структурного анализа в историческом исследовании" и "Логика превращения культур" не увидели света вообще. Творческие, более или менее свободные от оков идеологизации теоретико-методологические разработки оказались фактически на долгие годы скованными узкими дозволенными трактовками и господствующей охранительной тенденцией. Принцип структурного анализа, с обоснованием плодотворности и важности которого выступали М. А. Барг, А. Я. Гуревич, Е. М. Штаерман, был сразу объявлен противоречащим теории социально-экономических формаций и попыткой протащить в марксизм идеи неопозитивистов и Макса Вебера об идеальной типологизации.

Хотя сектор методологии истории и постигла печальная судьба, разработка и изучение проблем исторического познания, его логико-гносеологических основ и принципов постепенно продолжалась. В 70-е - начале 80-х гг. появилось довольно много работ теоретико-методологического характера, в которых все проблемы сводились, однако, к обоснованию того, что "только одна теория может дать подлинно научный ответ на все великие вопросы современности - марксизм-ленинизм...". Смысл истории ограничивался "объективными закономерностями, присущими процессу развития человеческого общества", а задача исторической науки исчерпывалась изучением проявления действия общих законов в истории какого-либо конкретного общества или данной эпохи.

Но если посмотреть на тезис о том, что "историческая наука изучает закономерности пространственно-временного развертывания всемирно-исторического процесса", то можно заметить, что из подобного определения, в сущности, выпадает исторический факт, в том случае, когда он выражает не закономерное, а случайное. Оно же играет в конкретной направленности исторического процесса огромную, порой даже основную роль, а, значит, должно найти собственное отражение в формулировке задач и предмета истории.

Тем не менее, книга М. А. Барга явилась первым в отечественной историографии значительным опытом теоретического осмысления системы категориального знания в истории. Там обстоятельно проанализированы категории исторического времени, исторического факта, системного подхода и анализа с этой точки зрения теоретических проблем истории средних веков и раннего нового времени.

Несмотря на стремление, под флагом обладания марксизмом научной истиной, отвергнуть правомерность различных методологических подходов к истории, полного единообразия среди ученых не было. В частности, заметные разночтения возникли в понимании соотношения социологических законов и собственно исторической закономерности. Одни авторы (М. А. Барг, Е. Б. Черняк, И. Д. Ковальченко) настаивали на том, что нет специфических социологических и исторических законов, другие (А. Я. Гуревич, Б. Г. Могильницкий) обстоятельно доказывали различие между конкретной исторической закономерностью и социологическим законом как разными типами общественных законов, имеющих дело с различными сторонами исторического процесса. Эта дискуссия привлекла внимание к таким категориям как историческая случайность, возможность, альтернативность, которые раньше марксистской мыслью практически не затрагивались.

Подобно теоретико-методологической, в историографической литературе в течение ряда лет преобладали стереотипы, по которым вся немарксистская наука подводилась под общий термин "буржуазной историографии", по своей сути "научно несостоятельной", что позволяло обычно не утруждать себя глубоким проникновением в существо концепций изучаемой стороны. Аргументированный анализ и разбор не на словах, а на деле сводились большей частью к поверхностной и разносной критике.

Так, в одном из первых после войны крупных историографических трудов - богатой свежим и неизвестным для нашего читателя материалом книге М. А. Алпатова утверждалось, что у Токвиля господствует сознательное извращение исторической истины в интересах буржуазии. Крупное произведение Токвиля "Старый порядок и революция", плод тщательного многолетнего изучения архивов, однозначно расценивалось как "простое перенесение на историческую почву излюбленных идей" автора, не имеющих научной ценности.

В историографическом разделе коллективного труда о революциях 1848-1849 гг. А. И. Молок и Н. Е. Застенкер заявили, что у таких выдающихся французских историков как Ж. Лефевр и Э. Лябрусс господствует "нелепая точка зрения", "антинаучная тенденция" и "крайняя методологическая беспомощность". В совершенно превратном освещении С. Б. Кана как собрание "всех без исключения пороков" буржуазной историографии представала фундаментальная работа Ф. Валентина "Германская революция 1848/1849 гг.", где собран богатейший фактический материал из архивов и дана наиболее подробная панорама революции. И в другой книге С. Б. Кан напрочь зачеркнул несомненные достижения немарксистской немецкой историографии, зато явно завысил научную значимость слабых в профессиональном отношении, но идеологически выдержанных, первых произведений о революции, созданных учеными ГДР.

Даже в фундаментальной книге И. С. Кона, едва ли не впервые познакомившей читателей с виднейшими немарксистскими теоретиками XX века, общая концепция сводилась к стремлению доказать перманентный и постоянно углубляющийся кризис немарксистской историографии, неуклонно нисходящую линию ее развития и враждебность "подлинно научному историческому знанию".

Тенденциозной была и статья крупнейшего отечественного медиевиста Е. А. Косминского о взглядах выдающегося британского ученого А. Дж. Тойнби, названных "неумными и политически вредными". Само ее название весьма характерно для работ того времени, а Тойнби объявлен мистиком, идеологом крупной буржуазии и снобов-интеллектуалов. Научные достижения его монументального труда "Постижение истории" оценивались как "более чем сомнительные".

Жесткая позиция конфронтации и отрицание чего бы то ни было позитивного в немарксистской исторической науке превалировали в обобщающих историографических произведениях Е. Б. Черняка, утверждавшего, что вся "буржуазная историография новейшей истории прямо поставлена на службу интересам империалистической реакции".

Однако, рассматривая отечественные историографические труды, следует учитывать одно важное обстоятельство. Прямые оценки зарубежных историков и их концепций зачастую имели чисто политически-конъюнктурный характер. Нo через призму непременной марксистской критики, обычно сводившейся к цитированию того или иного высказывания основоположников марксизма или постановлений партийного съезда, до читателей, лишенных, особенно на периферии, возможности знакомиться с оригинальными зарубежными работами, доходили, пусть в препарированном виде, концепции немарксистских историков, неофициальным образом происходила ассимиляция новейших идей мировой исторической науки, возрастал интерес к новой проблематике, к нетронутым прежде пластам исторического прошлого. Именно в подробном и более или менее корректном изложении взглядов немарксистских ученых, а не в легковесной их критике, заключалось в течение 50-х - 60-х гг. позитивное значение историографических работ в советской науке.

До конца 60-х гг. критика зарубежной немарксистской историографии ограничивалась большей частью отдельными рецензиями и обзорами. Преобладали простейшие приемы анализа: приводилось какое-либо суждение исследуемого автора, зачастую вырванное из общего контекста, а ему противопоставлялся уже известный позитивный материал либо соответствующая цитата из Маркса, Ленина, новейших партийных документов или постановлений. Квалифицированный разбор и полемика по существу вопроса представляли тогда редкие исключения, поскольку их непременным условием является хорошее знание конкретно-исторического материала, легшего в основу анализируемой концепции.

В 60-е гг. поток историографической литературы стал быстро увеличиваться. С 1963 г. в Томском университете по инициативе А. И. Данилова начал выходить сборник "Методологические и историографические вопросы исторической науки", для которого характерен, однако, крен в сторону скорее методологических, нежели конкретно-историографических проблем. Историографические сборники публиковали также университеты Казани и Саратова. Под руководством Г. Н. Севостьянова в Институте всеобщей истории были созданы коллективные работы по американской исторической науке.

В 1967-1968 гг. по инициативе И. С. Галкина в Московском университете вышел капитальный двухтомный труд по историографии нового и новейшего времени стран Европы и Америки, впервые давший сводную картину развития мировой исторической науки от гуманизма до середины XX века. Появился и ряд других работ общего характера, послуживших стимулом к дальнейшей разработке проблем истории исторической науки в нашей стране и за рубежом.

Первым крупным исследованием американской исторической науки стала книга И. П. Дементьева "Американская историография гражданской войны в США (1861-1865)" (М., 1963). Автор обстоятельно показал сложную и неоднозначную эволюцию американской литературы о гражданской войне на протяжении целого столетия, тесно (иногда слишком) увязывая ее с классовой и политической борьбой в американском обществе. Подробно были проанализированы концепция рабства У. Филлипса, взгляды лидера прогрессистского направления Ч. Бирда и его противников из школ "консервативного ревизионизма" и "южных бурбонов", позиция представителей негритянской историографии, прежде всего, Дж. Франклина и Б. Куорлса.

Критический анализ основных направлений, концепций и школ в американской историографии второй половины XX века дал Н. Н. Болховитинов в работе "США: проблемы истории и современная историография" (М., 1980). Он рассмотрел взгляды американских ученых по ключевым проблемам истории США от колониального общества в Северной Америке до бурного подъема капитализма в последней трети XIX века в связи с освоением свободных или западных территорий. Большое внимание уделено в книге освещению позитивных моментов и определенных недостатков в творчестве многих видных американских историков от Ф. Тернера до Р. Фогела, Р. Хофстедтера и А. Шлезингера-мл. Однако, вряд ли убедительно то, что автор отрицал марксистские идеи у крупного историка Ю. Дженовезе. Причина такой позиции видится в том, что как Н. Н. Болховитинов, так и В. В. Согрин, полагали, будто марксистами можно считать лишь тех лиц, которые готовы принять это учение целиком, включая не только методы исследования, но и политическую теорию "научного коммунизма" с идеей социалистической революции и диктатуры пролетариата.

Но, с другой стороны, в книге В. В. Согрина дан весьма тщательный и глубокий анализ критических направлений в американской историографии XX века, куда он включил прогрессистскую, леворадикальную и негритянскую историографию. К достижениям радикального направления автор отнес исследование его представителями формирования самосознания у пролетариата CШA на различных этапах его развития. Автор полагает, что критические направления в американской немарксистской науке развиваются по восходящей линии.

Новейшим тенденциям в американской исторической науке посвящена книга томских историков. В ней выявляется роль психоистории как новой дисциплины, внесшей значительный вклад в анализ массовой психологии и раскрывающей механизм трансформации бессознательного начала в действия исторических персонажей и масс. Авторы показали разнородность американской психоистории, выделив в ней три направления - ортодоксальное, интеграционистское и социально-критическое. Двум первым уделено больше внимания, чем наиболее интересному и неоднозначному социально-критическому. Исследователи верно отметили, что подлинная ценность психоистории может быть выявлена на основе не теоретических заявлений, а конкретных результатов на практике. Последние же оказались достаточно противоречивыми, поскольку, с одной стороны, высветили новые аспекты исторического прошлого, но, с другой, пока не смогли убедительно интерпретировать роль бессознательного и рационального, их соотношение в действиях многих исследуемых личностей.

Традиционно высокий уровень историографической культуры присущ и другой коллективной томской работе "К новому пониманию человека в истории. Очерки развития современной западной исторической мысли" (1994), где показаны и проанализированы основные проблемы, которые характеризуют обновление методологии, методики, техники исследований ученых Запада - постмодернизм, изучение ментальностей, новая социальная история в СШA, традиции и тенденции герменевтики и исторической антропологии в Германии. Картина, данная в книге, доказывает обоснованность мысли авторов о том, что на исходе XX века происходит такая концептуальная трансформация исторической мысли, которая сопоставима по значимости с переходом от историзма Просвещения к классическому историзму XIX века, хотя эту мысль трудно назвать совершенно бесспорной.

Оригинальную работу на стыке историографии, источниковедения и конкретно-исторического анализа написал В. А. Тишков. Он досконально изучил систему подготовки кадров американских историков, сферы их специализации, состояние источниковой базы, деятельность ведущих ассоциаций и обществ историков в США. На основе обширного круга первоисточников, в том числе личных бесед с видными американскими учеными, статистических материалов и социологических опросов В. А. Тишков с помощью компьютерной обработки дал классификацию американских историков по принципу их специализации, уровня подготовки, географии распределения кадров, их половозрастного состава. Любопытно суждение, что далеко не всегда можно судить о политических взглядах многих американских ученых по их собственным научным трудам, что свидетельствует об элементах конформизма и скрытой оппозиционности.

Первым после книги Алпатова крупным исследованием французской исторической, науки ХIХ века, сохранившим известное значение до настоящего времени, стала монография Б. Г. Реизова. Там дано основательное изложение идей и взглядов практически всех крупных историков Франции первой половины XIX века. Автор четко показал, что романтическая историография эпохи Реставрации сделала громадный шаг вперед по сравнению с просветительской в становлении нового исторического мировоззрения.

Французская историография XX века и школа "Анналов" нашли освещение в двух появившихся почти одновременно монографиях М. Н. Соколовой "Современная французская историография: Основные тенденции в объяснении исторического процесса" (М., 1979) и Ю. Н. Афанасьева "Историзм против эклектики: Французская историческая школа "Анналов" в современной буржуазной историографии" (М., 1980).

При методологической схожести позиций между авторами были и некоторые разногласия. М. Н. Соколова основное внимание уделила не столько общим тенденциям развития французской историографии, сколько отдельным проблемам на примере творчества ряда ученых. Она подчеркнула, что М. Блок и Л. Февр, в сущности, не создавали новой научной школы, а только наиболее выпукло отразили новые веяния в своем творчестве. Отделенным от "Анналов" оказался и Ф. Бродель, теория которого о разных скоростях исторического времени, по мнению автора, связана с "Анналами" лишь в отдельных деталях и вообще оценена, как научно несостоятельная.

Ю. Н. Афанасьев, наоборот, исходил из концепции "Анналов" как направления с относительно целостным представлением об историческом процессе. Он дал освещение полувекового развития "Анналов", выделив три этапа: период становления с конца 20-х до середины 40-х гг., кульминационный период развития в 40-е - 60-е гг., связанный с творчеством Броделя и стремлением создать "глобальную историю", период конца 50-х - начала 70-х гг., когда на сцену выступило третье поколение школы "Анналов" (Э. Ле Руа Лядюри, Ф. Фюре, П. Шоню), решительно повернувшее, по словам автора, в сторону "дегуманизации и парцелляции" исторической науки. В книге заметно весьма позитивное в целом отношение автора к Блоку, Февру и Броделю, что является вполне оправданным. Но трудно согласиться с мало аргументированными выпадами против П. Шоню, Э. Ле Руа Лядюри, М. Ферро, творчество и новаторский характер концепций которых явно принижены.

В очень широком контексте школа "Анналов"" освещена в книге А. Я. Гуревича "Исторический синтез и школа "Анналов" (М., 1993), где в центре внимания находится проблема исторического синтеза. По мнению автора, вопрос о взаимодействии материальной и духовной жизни является для исторического исследования отправной точкой. Это ведет к переосмыслению понятия "культура" и понятия "социальное", в ходе которого происходит поворот от истории ментальностей к историческом антропологии или антропологически ориентированной истории.

Монография А. Я. Гуревича - это не общая история школы "Анналов", это - книга о том, как к решающей и важнейшей, по его убеждению, задаче - проблеме исторического синтеза подходит ряд представителей школы и какие идеи они выдвигают. Среди них он рассматривает новое понимание социальной истории М. Блоком, проблему связи ментальности и культуры у Л. Февpa, создание Ф. Броделем "геоистории" и ее соотношение с экономическим материализмом.

Автор очень рельефно показал круг поисков Ж. Дюби, в разноплановых произведениях которого так или иначе постоянно присутствует стремление органично связать историю ментальностей с остальной историей, что оказывается совсем непростой задачей. Такая же тенденция к глубокому исследованию системы человеческих ценностей и представлений характерна для работ Э. Лepya-Ладюри и Ж. Лe Гоффа. Высокий уровень книги Гуревича во многом определен тем, что он показал общие методологические принципы и взгляды лидеров "новой исторической науки" не в абстрактном теоретическом аспекте, а через их конкретные исторические труды, поскольку лишь в этом случае теория приобретает смысл и значение.

Одним из первых в послевоенной отечественной науке германскую историографию начал изучать А. И. Данилов, опубликовавший в 1958 г. крупное исследование "Проблемы аграрной истории раннего средневековья в немецкой историографии конца XIX - начала XX в." Первая часть книги посвящалась анализу теоретико-методологических и политических идей немецких историков на рубеже веков. Для своего времени книга значительно продвигала вперед изучение истории исторической науки, обосновывая историографию как самостоятельную отрасль науки с присущими ей предметом, методом и принципами познания. Однако, многие оценки, данные автором неокантианству, Максу Веберу, Отто Хинтце, Гансу Дельбрюку несли на себе печать явной политизации и являются либо неточными, либо неверными.

В книге С. В. Оболенской объектом изучения стало творчество видного немецкого историка-марксиста Ф. Меринга. Она подробно осветила различные аспекты исторических трудов Меринга, их достоинства и ряд недостатков. Взгляды Меринга давались в тесной связи с его политической деятельностью. С. В. Оболенская подвергла Меринга критике за переоценку им значения и роли в рабочем движении Лассаля и Бакунина. Однако, следует сказать, что в суждениях Меринга содержалась большая доля истины, ибо он верно разглядел среди причин антипатии Маркса к Лассалю и Бакунину и личностно-психологический момент. Не была ошибочной, вопреки мнению автора, оценка Мерингом ситуации 60-х гг. в Германии, когда в ней отсутствовали необходимые предпосылки революции. Меринг в отличие от Маркса и Энгельса обоснованно полагал, что реально объединение Германии в тех условиях могло совершиться лишь путем "сверху" под эгидой либо Пруссии, либо, что менее вероятно, Австрии.

Состояние исторической науки ФРГ за послевоенные двадцать лет и ее концепции основных проблем новейшего времени первым основательно изучил В. И. Салов. Много нового давала первая часть его книги, где подробно показаны организационная структура исторической науки ФРГ, система архивов, исторических учреждений и организаций, историко-философская периодика. Но в анализе теоретико-методологических основ и конкретно-исторических концепций наряду с убедительными и аргументированными суждениями автора неоднократно встречаются и мало обоснованные оценки, продиктованные, скорее всего, политико-идеологическими требованиями. Такая же двойственность проявилась в другой книге В. И. Салова "Историзм и современная буржуазная историография (М., 1977). Но в большей или меньшей степени это характерно почти для любого историографического произведения, созданного в СССР в 40-е - 80-е гг. Что касается работы Салова, то в ней столь многоликие и разнородные явления (само различие между ними в книге проводится) как немецкий идеалистический историзм, экзистенциалистский подход, феноменологический метод, неопозитивистский структурализм фактически подведены под общую шапку субъективизма и иррационализма и равно обвинены в антинаучности.

О германских историках национально-политической школы периода объединения страны написана монография Н. И. Смоленского. Он исследовал основные политические категории их исторического мышления в сопоставлении с аналогичными понятиями в современной историографии ФРГ. Тем самым, показаны как определенная преемственность линии развития немецкой исторической науки, так и новые интерпретации, доказывающие эволюцию этой науки. Первая часть книги посвящена теоретической проблеме соотношения понятия и действительности. Автор настаивает на том, что понятия являются слепком действительности, и отвергает представление о них как о логических средствах упорядочивания этой реальности. Все суждения германских ученых по данной проблеме свидетельствуют, по мнению автора, об их "глубоко антинаучных позици­ях" и стремлении во что бы то ни стало "извратить смысл категорий марксистско-ленинской историографии".

Обстоятельную панораму историографии германской революции 1918-1919 гг. дали в своих книгах М. И. Орлова и Я. С. Драбкин. Вторая работа носит скорее обзорный характер, т.к. в ней охвачена и марксистская, и немарксистская литература, начиная от современников и участников революции до работ конца 80-х гг. В монографии М. И. Орловой предмет изучения более узок - немарксистская историография ФРГ с выдвижением на первый план как ведущего в исследовании революции социал-демократического направления. Естественно, что в этом случае анализ различных интерпретаций более подробен.

Я. С. Драбкин не стал досконально описывать огромное количество литературы, а выделил пять обобщающих проблем: предпосылки и причины революции, характер ноябрьских событий 1918 г., проблема власти Советов или Национального собрания, суть событий весны 1919 г., роль и место германской революции в истории страны и всей Европы. Проследив различные концепции, автор сделал вывод об особо сложном и противоречивом характере германской революции, в которой причудливо переплетались различные тенденции. Особо он подчеркнул роль субъективных факторов исторического процесса, которые зачастую определяли непредсказуемость хода событий в реальности.

Более традиционны и критически заострены суждения и оценки в книге М. И. Орловой, в центре внимания которой находится социал-реформистская концепция революции о существовавшей возможности "третьего пути" - сочетания демократического парламентаризма и системы Советов. Автор подчеркнула также, что западногерманская школа "социальной истории" осуществила плодотворное исследование исторических предпосылок революции, показав их объективное вызревание. Однако трудно согласиться с мнением, будто проблема субъективного фактора революции состояла в "замедленном формировании пролетарской революционной партии". Упрощенность такого мнения показал в своей книге Драбкин. Очевидно и то, что критикуемые М. И. Орловой немецкие историки Х. Хюртен, Г. А. Винклер, К. Д. Брахер имели веские основания в принципе сомневаться в возможности совершения социалистической революции в высокоразвитом индустриальном государстве. Во всяком случае, история не дала пока ни одного примера такого рода.

В монографии А. И. Патрушева показан процесс перехода в 60-е гг. лидирующего положения в историографии ФРГ от консервативного к неолиберальному направлению. Автор исследовал содержание мето­дологических принципов неолиберальных историков, их поворот к анализу социальных аспектов исторического процесса, стремление синтезировать индивидуализирующий и генерализирующий методы исторического исследования. Отмечен был и процесс дифференциации неолиберальной историографии, выделение в ней социально-критической школы, но и сохранение вместе с тем значительных элементов традиционного немецкого идеалистического историзма. Однако вывод автора об "углублении кризиса" буржуазной историографии ФРГ не вытекал логически из содержания книги и диктовался идеологической догмой.

В другой книге А. И. Патрушева "Расколдованный мир Макca Вебера" (М., 1992) освещено творчество этого выдающегося ученого и мыслителя с точки зрения его позитивного вклада в развитие социальных наук. Автор доказывал, что в советской литературе, за исключением статей А. И. Неусыхина 20-х гг., Вебер представал в совершенно превратном толковании. Особенно касалось это веберовской теории идеальных типов, его концепции протестантской этики и соотношения взглядов Вебера с марксизмом как методологическим подходом, но не политической теорией. Значение Макса Вебера автор находит в том, что он заложил основы новой, теоретической и объясняющей модели историографии и стремился синтезировать для этого отдельные, наиболее плодотворные с его точки зрения, элементы неокантианства, позитивизма и материалистического понима­ния истории. Вероятно, в отдельных случаях Вебер несколько превозносится автором, но после многолетнего господства в нашей науке извращенных представлений об этом крупнейшем ученом некоторый уклон книги в сторону идеализации Вебера был неизбежным.

По британской историографии написано сравнительно немного работ, большей частью - статей в журналах и сборниках. Двумя изданиями (1959 и 1975 гг.) вышли "Очерки английской историографии нового и новейшего времени" К. Б. Виноградова. Второе издание дополнено главами по историографии британской внешней и колониальной политики. В духе времени автор подчеркнул, прежде всего, консерватизм британской исторической науки, преобладание в ней в течение долгого периода персонификации истории и биографического жанра, эмпиризм и невнимание к теоретическим проблемам. Позитивных ее особенностей, кроме ясности и доступности изложения, автор не выделил. Отметил он заметный рост влияния радикальных, лейбористских и марксистских историков, начиная с 20-х - 30-х гг.

Теоретико-методологическим проблемам в британской историографии посвящена монография И. И. Шарифжанова. Он проследил процесс перехода в ней от консервативного эмпиризма и фактографии к теоретическим концепциям Э. Карра, Дж. Барраклоу, Дж. Пламба, выступивших за использование историей методов смежных социальных наук, прежде всего социологии.

Вышло и первое комплексное исследование современной исторической науки Великобритании, где даны ее новейшие течения, показан вклад в мировую науку марксистских ученых Э. Хобсбоума, Кр. Хилла, Э. Томпсона, Д. Рюде. Важно то, что марксисты рассматриваются не в противопоставлении, а в единстве с другими левыми историографическими течениями и как часть общедемократического направления. Сдержанный тон авторов, аргументированность их оценок и анализ концепций британских историков по существу дела, а не по отдельным выхваченным высказываниям, обусловили неординарный характер этой работы.

По другим национальным историографиям литература крайне бедна, она представлена лишь статьями, среди которых выделяются работы И. В. Григорьевой, Н. П. Комоловой, Г. С. Филатова по итальянской исто­риографии, Т. А. Салычевой и В. В. Рогинского по историографии стран Северной Европы, В. И. Ермолаева и Ю. Н. Королева по латиноамериканской исторической науке. Следует отметить также книгу В. И. Михайленко, где показана современная итальянская историография фашизма и приводится новый и ранее у нас неизвестный материал.

Появился и ряд коллективных работ, обогащающих конкретные знания о развитии мировой исторической науки и свидетельствующих о позитивных сдвигах в cфepe отечественной историографии: "Буржуазные революции ХVП-XIX вв. в современной зарубежной историографии". Отв. ред. И. П. Дементьев. (М., 1986), "Современная зарубежная немарксистская историография. Критический анализ". Отв. ред. В. Л. Мальков. (М., 1989). В последней из отмеченных работ обращено внимание на "новую историческую науку" - одно из перспективных направлении современной западной историографии. Авторы разделов по английской, французской и американской историографии проанализировали новые тенденции на примере развития "новой социальной истории". В последнее время опубликованы также интересные работы теоретико-историографического характера, которым присущ дух новаторства и творческого поиска.

Весьма оригинальную и необычную книгу "История и время. В поисках утраченного" (М., 1997) написали И. М. Савельева и А. В. Полетаев. Проблема, исследованная в монографии, имеет для исторической науки особое значение. Ведь историю, помимо прочего можно определить и как цепь событий, совершающихся во времени. Нe случайно категория времени привлекала повышенное внимание таких выдающихся ученых как Анри Бергсон, Вильгельм Дильтей, Освальд Шпенглер, Фернан Бродель.

На основе обширнейшего круга источников и литературы авторы показали, как история конструирует множество сложных временных форм. Анализ ими роли темпоральных представлений в историческом сознании и историческом познании позволил взглянуть на эволюцию европейской историографии и структурирования истории, путь от хронологии к историографии, различные схемы всемирной истории, циклы и стадии исторического развития. Большой интерес представляет рассмотрение места истории в системе социальных наук, ее отношения с политологией, экономической наукой, социологией, психологией, культурной антропологией, географией. Для историков эта книга может иметь и чисто практическое значение, так как подробно показывает методы дехронологизаиии и деконструкции, способы построения контрфактических и экспериментальных моделей, различные варианты периодизации истории.

Очень рельефно и разнопланово проблемы развития современной социальной истории представлены в монографии Л. П. Репиной "Новая историческая наука" и социальная история" (М., 1998). Автор показала основные изменения в проблематике и структуре исторической науки ХX века, традиции, противоречия, трансформацию и новые различные перспективы социальной истории. Давая сравнительный анализ нескольких версий социальной истории, Л. П. Репина развертывает новую модель анализа истории историографии как дисциплинарной истории. При этом она строит свою концепцию на базе преломления теории через призму конкретных исследований истории социальных движений и революций, народной культуры, истории женщин, переходящей в более широкую гендерную историю, историю частной жизни и историческую биографию.

9 Всемирная история, I-XIII тт. М., 1955-1983; Советская историческая энциклопедия в 16 томах. М., 1961-1976.

10 См.: Советская историческая наука от XX к ХХП съезду КПCC. История Западной Европы и Америки. М., 1963, с. 102.

11 История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945. тт. 1-6. М., 1960-1965; История второй мировой войны. 1939-1945, тт. 1-12. М., 1973-1982.

12 Касьяненко В. И. Об обновлении исторического сознания. - Новая и новейшая история. 1986, № 4, с. 9.

Историческая наука и некоторые проблемы современности. М., 1969.

См.: Данилов А. И. К вопросу о методологии исторической науки. - Коммунист, 1969, № 5; он жe – Материалистическое понимание истории и методологические искания некоторых историков. - Методологические и историографические вопросы исторической науки, вып. 6. Томск, 1969.

Марксистско-ленинская теория исторического процесса. М., 1981; См. также: Жуков Е. М. Очерки методологии истории. М., 1980.

Дьяков В. А. Методология истории в прошлом и настоящем. М., 1974, с. 71.

Келле В. Ж., Ковальзон М. Я. Теория и история (Проблемы теории исторического процесса). М., 1981, с. 269.

Барг М. А., Черняк Е. Б. О категории "исторический закон". - Новая и новейшая история, 1989, № 3; Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 1987, c. 49-56; Гуревич А. Я. Об исторической закономерности. - В кн.: Философские проблемы исторической науки. М., 1969, с. 63; Могильницкий Б. Г. Введение в методологию истории. М., 1989, с. 38-43.

Алпатов М. А. Политические идеи французской буржуазной историографии XIX века. М.-Л., 1948, с. 164.

Революции 1848-1849 гг., т. II. М., 1952, с. 387, 390, 402.

Кан С. Б. Немецкая историография революции 1848 - 1849 гг. в Германии. М., 1962.

Кон И. С. Философский идеализм и кризис буржуазной исторической мысли. М., 1959, с. 399.

Косминский Е. А. Реакционная историософия Арнольда Тойнби. - В кн.: Против фальсификации истории. М., 1959, с. 96.

Там же, с. 70.

Черняк Е. Б. Буржуазная историография рабочего движения. М., 1960; он же - Адвокаты колониализма. М., 1962; он же - Историография против истории. М., 1962, с. 363.

Основные проблемы истории CШA в американской историографии (от колониального периода до гражданской войны 1861-1864 гг.). М., 1971; Основные проблемы истории США в американской историографии. 1861-1918. М., 1974.

Виноградов К. Б. Буржуазная историография первой мировой войны. М., 1962; Косминский Е. А. Историография средних веков. М., 1963; Первый Интернационал в исторической науке. М., 1964; Вайнштейн О. Л. Западноевропейская средневековая историография. Л., 1964; Гутнова Е. В. Историография истории средних веков (середина XIX в.-1917 г.). М., 1974; Дунаевский В. А. Советская историография новой истории стран Запада. 1917-1941. М., 1974.

Согрин В. В. Критические направления немарксистской историографии США XX века. М., 1987, с. 180-182.

Могильницкий Б. Г., Николаева И. Ю., Гульбин Г. К. Американская буржуазная "психоистория": Критический очерк. Томск, 1985.

Тишков В. А. История и историки в США. М., 1985. Подобная работа, но более узкого плана, создана и в отношении европейской науки. См.: Организация исторической науки в странах Западной Европы. М., 1988.

Реизов Б. Г. Французская романтическая историография (1815-1830). Л., 1956.

Оболенская С. В. Франц Меринг как историк. М., 1966.

Салов В. И. Современная западногерманская буржуазная историография: Некоторые проблемы новейшей истории. М., 1968.

Смоленский Н. И. Политические категории немецкой буржуазной историографии (1848 - 1871 гг.). Томск, 1982, с. 87.

Орлова М. И. Германская революция 1918-1919 гг. в историографии ФРГ. М., 1986; Драбкин Я. С. Проблемы и легенды в историографии германской революции 1918 - 1919. М., 1990.

Патрушев А. И. Неолиберальная историография ФРГ: Формирование, методология, концепции. М., 1981.

Шарифжанов И. И. Современная английская буржуазная историография: Проблемы теории и метода. М., 1984.

Согрин В. В., Зверева Г. И., Репина Л. П. Современная историография Великобритании. М., 1991.

Это особенно важно отметить, т.к. большинство историографических работ имеет скорее информативную, нежели аналитическую направленность. В них критикуются не концепции, а отдельно взятые мысли, идеи, а то и предложения, а содержание подобно калейдоскопу книг и имен, разобраться в котором довольно сложно. Таковы, напр., книги А. Е. Куниной "США: методологические проблемы историографии" (М., 1980) или Л. А. Мерцаловой "Немецкое Сопротивление в историографии ФРГ" (М., 1990). На эти и другие недостатки обратил еще ранее внимание А. Н. Мерцалов. См.: Мерцалов А. Н. В поисках исторической истины. М., 1984.

См. также: Альперович М. C. Советская историография стран Латинской Америки. М., 1968.

Глава 2

Историческая наука в США

во второй половине XX века. От теории "консенсуса" к "новой исторической науке"

Вторая половина XX в. стала временем существенного подъема и обновления исторической науки в CШA. Развитие американской историографии было неоднозначным и даже противоречивым, попытки презентистского использования исторических знаний в целях текущей политики были далеко небезуспешными. Однако в целом значительно продвинулось вперед не только изучение истории США, но и формирование новых отраслей исторической науки: латиноамериканистики, славистики, истории международных отношений. В США появилась целая плеяда крупных историков, социологов и политологов, труды которых приобрели весьма широкое международное звучание. Особое значение имело формирование "новой исторической науки". В немалой мере учитывая разработки европейской историографии (особенно французской и английской), она развивалась с поистине американским размахом, опираясь, прежде всего, на деловую постановку университетского исторического образования и широкое научно-техническое обеспечение научной работы, оказывая, в свою очередь, влияние на историографию других стран.

В развитии американской исторической науки второй половины XX в. выделяются два этапа - конец 40-х - 50-е годы и 60-е начало 90-х годов.

Перипетии мирового исторического процесса, противостояние двух социальных систем, вылившееся в "холодную войну", распад СССР оказали глубокое воздействие на различные стороны жизни США, в том числе и на историческую науку. В итоге второй мировой войны США упрочили свое положение в мире: только они вышли из войны окрепшими в промышленном и финансовом отношениях. На этой почве выросла глобальная политика и идеи "мировой ответственности" за судьбы "свободного мира". Важной чертой внутреннего развития было укрепление позиций бизнеса, рост консервативных настроений в стране в конце 40-х - 50-е годы.

Историков, как и представителей других социальных наук, призывали включиться в "холодную войну", дав ей социологическое, экономическое и историческое обоснования. В необычном обращении президента Трумена к Американской исторической ассоциации в декабре 1950 г. провозглашалось, что главной задачей политики США является борьба с коммунизмом, и в этом деле "труд американских историков имеет колоссальное значение". Рост консервативных тенденций сказался и на исторической науке США первых полутора послевоенных десятилетий. Доминирующим в историографии стало направление, основанное на теории "консенсуса" (согласия). Ее приверженцы, отправляясь от положений об "американской исключительности", отрицали важное значение социальных конфликтов в истории США.