Социальная структура китая, сущность экономических и политических реформ в обществе. Социально-классовый состав населения китая Традиционное общество на примере китая

Традиционное китайское общество

Рассмотрение вопроса о лицах как субъектах права в традиционном обществе тесно связано с выявлением правовых различий отдельных социальных слоев, сословий, групп населения. Китайское традиционное право не знало европейской концепции субъективных прав личности, гражданина, индивида, берущей свое начало еще в античном мире. В китайских кодексах и официальных документах правовое положение личности определялось термином "сэ" (цвет), указывающим на принадлежность индивида к той или иной социальной группе, члены которой обладали теми или иными правами и строго фиксированными обязанностями.

Сословные различия в средневековом Китае выступали более зримо, чем классовые. Они свято охранялись законом и традицией, которые закрепляли объем прав и обязанностей представителей не только отдельных сословий, но и различных разрядов титулованного ранжированного чиновничества. Существовали также строгая и мелочная регламентация их поведения в быту, различия в одежде, обрядах и пр.

Несмотря на те или иные изменения, в социальной структуре традиционного Китая во все времена выделялись в основном три сословно-классовые группы: "благородных", "добрых" и "подлых" людей.

Первая сословно-классовая группа включала в себя привилегированных, "благородных" лиц - светскую и духовную знать, военное и гражданское чиновничество. Они были освобождены от трудовых повинностей и телесных наказаний, а некоторые и от налогов. Представители этого сословия были не только крупными частными землевладельцами, они же присваивали и значительную часть сумм, поступающих в казну. Так, например, к концу царствования династии Мин (1368-1644 гг.) общее число "родственников" императора, обладающих высокими титулами, рангами, почетными званиями, превышало 100 тыс. человек. На их содержание в виде жалования тратилась значительная часть налоговых поступлений.

В особом положении находился непривилегированный слой богатых купцов, ростовщиков, крупных землевладельцев-богачей, которые пополняли ряды господствующего класса. Сословные перегородки, отделяющие их от "благородных", могли быть преодолены, так как в Китае еще в начале новой эры утвердилась официальная практика покупки почетных званий и ученых степеней. Это был самый простой способ приобретения богачами права на переход в категорию неслужилых чиновников. Они также пользовались определенными привилегиями, например, правом откупа от телесных наказаний, правом смягчения наказания за совершенное преступление путем зачета ранга и пр.

В средневековом Китае старая родовая аристократия в значительной мере уступила свои позиции новой служилой аристократии - чиновничеству. Образованная сословная группа - шеньши стала мощной консервативной силой, опорой центральной власти, традиционно эксплуатировавшей податных крестьян. Шеньши делились на две категории. Первую составлял относительно небольшой по численности слой лиц, непосредственно причастных к власти, - окружение правителя, его сановники и весь иерархический бюрократический государственный аппарат, вторую - огромная армия кандидатов в этот слой, получивших конфуцианское образование, но не имеющих должностей. Они не были прямо облечены государственными полномочиями, но играли огромную роль на местах, в общинном управлении, что в значительной мере способствовало централизации государственной власти Китая.

Формально путь к чиновничьей должности был открыт для всех, получивших по канонам конфуцианской науки образование и сдавших экзамены. Фактически получить образование и особенно чиновничий ранг могли только дети богачей, самих чиновников. Такой порядок обеспечивался до VIII в. системой рекомендаций местными правителями на чиновничью должность "достойных людей".

Деление на девять чиновничьих разрядов, в основу которых была положена система оплаты службы чиновника зерном (в размере от 200 до 10 тыс. даней*), сложилась еще в период Воюющих царств. Эти девять рангов, каждый из которых состоял из двух классов, неизменно сохранялись вместе с делением на высших, средних и низших чиновников. От ранга зависели не только пост, место в служебной иерархии, но и престиж и жалованье чиновника. В конце III в. жалованье чиновникам зерном и деньгами было заменено наделами земельных участков различной величины, которые передавались для обработки арендаторам. Арендная плата, таким образом, заменяла жалованье. С VIII в. вплоть до революции 1911- 1913 гг. чиновники получали жалованье зерном и деньгами. Служебные наделы и "кормления" могли служить лишь дополнением к их вознаграждению. Приравнивался к статусу чиновника в Китае и статус даосских и буддийских монахов.

Дань - 103,5 литра зерна.

Представители второй непривилегированной сословно-классовой группы относились к простонародью, "мелкому люду". Это в основном мелкие земледельцы и ремесленники, на которых и лежало основное бремя налоговых выплат и трудовых повинностей. В III-VIII вв., в период существования государственной надельной системы, основная масса крестьян фактически превратилась в арендаторов государственных земель.

К третьей сословно-классовой группе "подлых людей" относились неполноправные свободные и бесправные - государственные и частные рабы. Крах надельной системы, развитие крупной земельной собственности привели к росту числа безземельных и малоземельных крестьян-арендаторов, нередко прикрепляемых к земле.

Неполноправная сословная группа состояла вплоть до XIII в. из лиц, находившихся в зависимости от "сильных домов". Они использовались в качестве вооруженной силы, полукрепостных арендаторов, батраков, домашней прислуги. Арендаторы частных земель и батраки, как и рабы, должны были беспрекословно выполнять приказания хозяина. Их били палками, сажали в частные тюрьмы, а иногда и безнаказанно убивали. Они не имели права обращаться в суд с жалобой на хозяина. Государственные органы стояли на страже интересов землевладельцев, оказывали им содействие в розыске и возвращении беглых арендаторов и батраков, не внесших вовремя арендную плату или не отработавших сроков, указанных в контракте. Лишь в 1727 году было формально запрещено самовольное наказание хозяевами зависимых от них работников.

4.1. Возникновение и периодизация Древнего Китая . Древний Китай представляет собой государство «восточной деспотии», породившего свою систему властных отношений, механизм регулирования отношений внутри государства и систему правовых норм, несовершенную и примитивную, но тем не менее работающую. История Древнего Китая делится на ряд периодов, обозначаемых по имени царствующих династий: 1) период Шань (Инь) (XV-XI вв. до н. э.); 2) период Чжоу (XI-III вв. до н. э.). В периоде Чжоу выделяются особые периоды: 1) Чуньцю (VIII-V вв. до н. э.); 2) Чжаньго - «Борющихся царств» (V-III вв. до н. э.); 3) последний период завершился созданием централизованных империй в периоды Цинь и Хань (III в. до н. э. - III в. н. э.). Первые очаги цивилизации в Древнем Китае начали возникать во II тысячелетии до н. э. в долине реки Хуанхэ на базе родовых групп иньских племен. В иньском Китае вследствие разложения родоплеменных связей, замены родовой общины соседской, прогрессирующего разделения труда выделяется управляющий слой аристократии: правитель - ван и его приближенные, родственники и чиновники высшего ранга.

В 221 г. до н. э. царство Цинь победоносно закончило борьбу за объединение страны.

4.2. Социальная структура Древнего Китая . В шаньско-иньском (XV-XII вв. до н. э.) и раннечжоусском (XI-X вв. до н. э.) переходном от общинно-родового к классовому обществу Китае складывающиеся сословно-классовые границы проходили между двумя социальными слоями: родовой аристократией, интересы которых защищал закон, и свободными крестьянами-общинниками. Бесправные рабы вообще не входили в социальную лестницу. На данном этапе преобладало домашнее рабство, когда положение раба было похоже на статус неполноправного члена семьи. В связи с развитием государственного аппарата, усложнением управленческих функций в чжоусском Китае формируется привилегированное сословие чиновников различных рангов. Разложение общинной собственности на землю и присвоение общинной земли верхушкой чиновничества приводит в VI-V вв. до н. э. к росту частного землевладения и увеличению числа безземельных и малоземельных крестьян, которые пополняли ряды попавших в долговое рабство. Высший социальный слой состоял из титулованной знати, ранжированного чиновничества и из незнатных крупных землевладельцев и купцов. Выделялся социальный слой непривилегированных свободных мелких производителей, собственников средств производства - ремесленников. Различия между социальными слоями находили выражение и в праве. «Благородные» противопоставлялись законом и традицией как «подлым», так и «простонародью». Если закон нарушал человек «благородного происхождения», то для него полагался денежный штраф. Если простого общинника подозревали в преступлении и его вина была доказана, то за незначительный проступок могло последовать весьма значительное наказание.

4.3. Государственный строй Древнего Китая. Создание первоначального примитивного государственного аппарата в Шан (Инь) связано с необходимостью организации производства, орошения земель, предотвращения пагубных последствий разлива рек и защиты территорий. Это выразилось в превращении племенного вождя в обожествляемого правителя иньского царства - вана, который обладал значительной властью, и в образовании административного аппарата, состоящего из многочисленных управителей. Основными производителями являлись свободные общинники, которые составляли основную массу населения иньского Китая. Утверждается верховная собственность царя-вана на землю. В истории Древнего Китая V в. до н. э. был переломным. В это время зарождается действие факторов, которые приводят к объединению царств в единую империю, где господствующей политической идеологией и стало конфуцианство. Конфуцианство стало идеологическим обоснованием концепции «чиновничьего государства»: чтобы государство процветало, император должен окружить себя мудрыми советниками. Правитель, по мнению Конфуция, должен предстать перед своими подданными в роли строго и заботливого всеобщего отца. Философ защищал точку зрения правителя и его ближайшего окружения, а также лиц, которые за счет своих личных данных, могли стать аристократами и приблизившись к Сыну Неба, могли принимать участие в государственных делах. Конфуций выделил девять принципов управления государством: 1) «самосовершенствование»; 2) проявление почтительности к мудрым; 3) любовь к близким; 4) почитание сановников; 5) проявления внимания ко всем чиновникам; 6) забота о народе; 7) поощрение всех видов ремесел; 8) любезное обращение с людьми издалека; 9) благорасположение к чжухоу - местным правителем уделов. Со времени правления императора Циньской династии Цинь Шихуанди (III в. до н. э.) Китай был разделен на области и уезды, во главе которых были поставлены два чиновника - гражданский и военный губернаторы. Вмешательство в дела управления центрального правительства стало повсеместным. Казначейство выпускало единую монету. Налоговое обложение и налоговая политика отличаются разработанностью.

При правителях Ханьской династии (II в. до н. э. - II в. н. э.) вводится продажа должностей и система замещения должностей после сдачи экзамена. Они облегчали купцам, ростовщикам, разбогатевшим ремесленникам возможность проникать в государственный аппарат. Государственный экзамен был доступен и детям общинников. Благодаря внутриобщинной консолидации самые талантливые дети могли получить хорошее образование, чтобы потом сдать единый государственный экзамен. Центральная «горизонталь власти» империи включала в себя финансовое, военное, судебное, обрядовое ведомства, ведомства сельского хозяйства, императорского двора и дворцовой стражи. Главы ведущих ведомств приглашались на совещания к императору, на которых обсуждались важные вопросы государственной жизни. Государственный аппарат Китая отличался многочисленностью и большим объемом полномочий, что определяло социальную значимость, престиж чиновничества. Древний Китай по праву мог считаться государством чиновников. Финансовое и военное ведомства сложились в VII-IV вв. до н. э. в царстве Лу. Во главе его в Ханьской империи стоял канцлер - чэнсян, который выполнял обязанности первого министра и главного помощника правителя, разрабатывал финансовую политику, определял суммы налоговых и других поступлений в доход казны и государственные расходы, составлял и разрабатывал государственный бюджет. В центральном аппарате становилось все больше узких направлений и все больше узких специалистов. Каждый налог собирали «свои» сборщики. Специализация наблюдалась в других сферах государственного управления. Командующим армией считался сам император, но положение канцлера как первого помощника и главы административного аппарата делало его ответственным за все военные приготовления. Финансовое ведомство осуществляло свои функции вместе с ведомством императорского двора. Военному ведомству отводилась особая роль. Оно возглавлялось тайвеем, к ведению которого относилось комплектование армии, назначение военных чинов, награждение за доблесть, проявленную в боях. Тайвей был не только чиновником, но и мощной политической фигурой, которая могла изменить расклад при дворе. Тайвей вместе с первым министром и верховным цензором входили в высшую, наиболее привилегированную категорию чиновников - «трех гунов». В империи существовало особое ведомство обрядов, которое руководилось верховным жрецом. Жрецами становились наиболее знатные и образованные аристократы. Жрецы были богаты, и их роды по знатности ничуть не уступали роду самого императора. Служители религиозных культов имели свои дружины - «храмовые воинства». Императоры старались поставить на место верховного жреца своего сторонника.

4.4. Реформы Древнего Китая. В середине IV в. до н. э. по инициативе сановника Шан Яна была проведена реформа, которой узаконивается свободная продажа и покупка земли. Мужчинам, живущим в одном доме и ведущим общее хозяйство, было предписано разделиться. Были ликвидированы территориальные деления, которые шли от первобытно-общинного строя, и повсеместно введено новое деление - на уезды. Была сохранена и упрочена круговая порука. Реформа была выгодна не только крестьянам, но и царской центральной власти. Укрепляя общину, царская власть укрепляла свой трон. Каждые пять крестьянских семей составляли первоначальную ячейку - пятидворку, во главе которой стоял староста. Пять пятидворок составляли «деревню», пять «деревень» - клан и так далее до округов и областей. Шан Ян перенес принцип «пятерок» на армию и солдаты были связаны круговой порукой, как и остальное население: за провинность одного отвечали все пять. В китайском уголовном праве окончательно утвердился принцип коллективной ответственности. Важная реформа была проведена императором Ван Маном (I в. н. э.). 1. Была запрещена продажа земель, которые объявлены государственными. Приобретая землю, знать сгоняла с нее крестьян, которые становились нищими и не могли платить налоги в государственную казну. В результате центр быстро и легко слабел. Реформой император «оставил» земли в государстве и пресек очаг сепаратизма. 2. Никто не мог иметь больше определенного количества земли - 100 му. Аристократы не могли иметь земли больше, чем 100 му. Этим император сохранял свой статус самого богатого земельного собственника в государстве. 3. Все безземельные могли получить землю по закону. Эта мера предотвращала распад общины. Целью было предотвратить долговое рабство. Было запрещено покупать и продавать рабов. Однако через три года свободная продажа земли и рабов была восстановлена под давлением родовой аристократии. Эта политика привела к народному возмущению в виде крестьянского восстания в 18 г. н. э., которое вынудило правительство освободить часть рабов и издать закон о запрещении убивать рабов без суда.

Правовая система Китая находилась в зачаточном состоянии, а право еще не было сегментировано. Судили на основании обычая. Провинциальный судья был одновременно и начальником тюрем в округе. Судебное ведомство строго следило за применением уголовных законов. Все дела о преступлениях проходили через его руки, особенно дела, связанные с превышением власти чиновниками. Низшим судом по гражданским делам была уездная администрация. В качестве последней инстанции выступал сам император, который мог непосредственно разбирать судебные дела. [ kgl ]

Реферат по истории Китая

Социально-политическая структура Китая в VII-VI вв. до н.э.

План

1. Феодальный характер китайского общества

2. Особенности социальной структуры

3. Войны как элемент государственной жизни

4. Социальная лестница китайского общества

5. Философия власти, общества и взаимозависимости «верхов» и «низов»

Литература

1. Феодальный характер китайского общества

Социально-политическая реальность раздробленного и поглощенного междоусобной борьбой Китая в период Чуньцю может быть истолкована в понятиях феодального общества и феодальной государственности. Речь не идет о феодализме как формации в рамках известной схемы, которая длительное время господствовала в отечественном обществоведении и все еще находится на вооружении в исторической науке КНР. Феодализм, в полном соответствии с принятым мировой историографией толкованием этого феномена, есть общественно-политическая система, характерная для децентрализованных государственных образований и отличающаяся определенным комплексом взаимосвязанных и взаимообусловленных институтов и идей, принципов и норм поведения, преобладающих типов социальных связей и ценностных ориентаций. В частности, имеются в виду существование аристократического родства и могущественных всесильных знатных кланов (феодальные дома или роды), опирающихся на наследственные крупные земельные владения (уделы, феоды, вотчины), а также связанные с этим междоусобная борьба и местничество титулованной знати. Для структуры, о которой идет речь, характерно наличие таких институтов, как иерархия к вассалитет со строгим соблюдением кодекса чести и принципов аристократической этики, нормы рыцарской доблести, включая культ преданности господину, сюзерену, а также культ аристократизма.

Все эти важнейшие черты и признаки феодализма были характерны для чжоуского Китая периода Чуньцю, особенно в VII-VI вв. до н.э. Ван не имел реальной власти за пределами своего домена, но сохранял сакрализованную харизму, считался сыном Неба и имел право на ряд важных привилегий, преимущественно ритуально-церемониального характера. Только он имел безусловное право на титул «ван» и был безусловным господином, сюзереном для всех своих вассалов, включая и могущественных гегемонов-ба : И если некоторые из потенциальных вассалов, как, например, правители Чу, самовольно начинали именовать себя ванами, это не признавалось в центре, в Чжунго, где самозванца по-прежнему именовали его старым титулом.

Как верховный сюзерен ван имел исключительное право инвеституры, и хотя это право во многом превратилось в формальность, оно тщательно сохранялось: специальные посланцы вана ездили в царства и княжества, дабы в, торжественной обстановке в храме предков правящего рода вручить новому правителю жезл и другие аксессуары его власти. Сохранилось, хотя и в сильно урезанном виде, и право вана в некоторых случаях вмешиваться в дела царств, в частности назначать (или утверждать) крупнейших сановников в них.

Таким образом, связующим единством чжоуского Китая продолжал быть ван, сын Неба. Но подлинным властителем и в силу этого безусловным сюзереном для вассалов вана был ба, всевластный, но нелегитимный хозяин Чжунго. Эта малохарактерная для любой другой страны ситуация была привычной для Китая именно потому, что Китай со времен Чжоу-гуна был ориентирован на примат этического детерминанта и что поэтому в нем формально царил культ высшей этики, рядом с которой грубая сила занимала скромное второе место. Правда, здесь нужны некоторые оговорки. Данные источников свидетельствуют о том, сколь мало считались чжоуские аристократы с этическими принципами как таковыми: в жесткой борьбе за власть, ради желанного трона они обычно шли на любые интриги и поступки, вплоть до коварных убийств правителей, истребления целых кланов, в том числе родственных. Таким образом, в этом плане Китай ничем не отличался от других стран с их жестокими междоусобицами и взаимным истреблением знатных родов.

Можно добавить к сказанному, что не только высшие этические соображения и боязнь нарушить легитимность власти сдерживали гегемонов-ба от того, чтобы заменить собой фигуры чжоуских ванов, - этому мешало явственное нежелание князей-чжу-хоу менять слабого, но легитимного правителя вана на сильного и всевластного, зато пока что нелегитимного гегемона-ба . Нежелание подобного рода легко понять: давление нового сына Неба в таких обстоятельствах сказалось бы на каждом из них много ощутимее, чем то, которое было при безвластном чжоуском ване. Однако, принимая все эти вполне практические соображения во внимание, нельзя не коснуться и этической, точнее, ритуально-этической стороны проблемы.

Конечно, высшая чжоуская владетельная знать пренебрегала элементарными этическими нормами в борьбе за власть, а князья не хотели давать слишком большую волю гегемону-ба , предпочитая иметь в качестве сына Неба слабого вана. Но весь этот очевидный эгоистический расчет как бы останавливался при выходе событий на высший уровень ритуала, нормы которого были продиктованы незыблемой этикой Великого Мандата Неба. Эти нормы были не только нерушимы - они были священны. Это была высшая сакральная ценность чжоуского Китая. И потому вполне естественно, что все эгоистические расчеты отходили на задний план, а на передний выступало самое главное: на чьей же стороне сегодня Небо? И видны ли какие-либо признаки изменения его воли?

Видимых признаков не было. А чжоуские ваны и их умные советники делали все, что было в их силах, дабы убедить всех, что Небо еще на их стороне, причем именно потому, что они хорошо знают высший этический стандарт, старательно его соблюдают, да еще и, кроме того, пользуясь признанным своим старшинством, назидательно поучают всех тех, кто вольно или невольно от него отступал. В итоге в чжоуском Китае периода Чуньцю создавалась ситуация сосуществования двух высших сюзеренов: один царствовал и пользовался покровительством Неба, а другой реально управлял Поднебесной, но Небом как бы не был замечен. И все преимущества такого положения оказались. На стороне того, за кем стояло Небо. В этом - в отличие от других аналогичных структур, например Японии времен сёгуната (XII-XVI вв.), - была специфика чжоуского Китая, определившая многие важные параметры развития китайской цивилизации и всего китайского общества в последующие века.

Все чжухоу считались наследственными властителями своих Царств и княжеств, причем принцип наследования был аналогичен тому, который существовал в доме Чжоу, откуда он, видимо, и был заимствован: правитель мог назначить своим наследником любого из сыновей. Правда, после смерти правителя престол наследовал не обязательно тот из сыновей, кому хотел Передать трон отец, а чаще тот, кто сумел преуспеть в борьбе за Наследование и кому больше везло. Ван вручал победителю инвеституру. Такой порядок, естественно, многим не нравился, ибо способствовал нестабильности. Но, хотя на совещаниях князья подчас пытались изменить столь способствующую смуте ситуацию и сделать нормой наследование старшими сыновьями законных жен, этот принцип примогенитуры, характерный для европейских феодальных монархий, в Китае так и не прижился. Зато укрепилась другая очень важная для чжухоу норма. Самой большой привилегией, делавшей их действительно хозяевами в собственном доме и превращавшей в суверенов в рамках своего царства или княжества, стало безусловное право создавать новые уделы, которым до 745 г. до н.э. пользовался один лишь чжо-уский ван. Впрочем, нельзя сказать, чтобы князья этим правом злоупотребляли.

2. Особенности социальной структуры

Дело в том, что создание удела, которым нередко становилось аннексированное соседнее княжество, влекло за собой рождение влиятельного клана цзун-цзу, глава которого становился наследственным владельцем удела-клана. Чаще всего, хотя и не обязательно, владельцы таких уделов (в крупном царстве за редким исключением их насчитывалось не больше шести, в средних и мелких - обычно не более трех-пяти) были цинами. Это и явилось причиной устойчивого представления, что цины - следующая после чжухоу ступень иерархической лестницы. На деле это не совсем так. Специальный анализ заставляет предположить, что должность цина (шан-цин, просто цин, ся-цин) предоставлялась либо высшим государственным деятелям в царстве, вроде Го и Гао в Ци, статус которых в свое время подтверждался волей самого вана, либо руководителям армий, а иногда, как в Цэинь, и их заместителям. Однако это не значит, что каждый из цинов имел свой удел. В том же Цзинь одно время цинами были сразу трое из клана Ци, занимавшие высшие воинские позиции в шести цзиньских армиях. Но, тем не менее, можно считать нормой, что наследственной знатью, владевшей уделами-вотчинами и возглавлявшей правящие кланы в этих уделах, были прежде всего те из восточночжоуских аристократов, кто имел должность цина.

Должность цина была очень влиятельной, что хорошо почувствовали правители Лу, когда в VI в. до н.э. они практически вовсе лишились власти, которая была поделена между тремя цина-ми, их отдаленными родственниками. Словом, чжухоу достаточно быстро поняли, насколько невыгодно для них создание новых уделов, ведущее к ослаблению их власти. Таким образом, ццн - это министерского или генеральского ранга должность, связанная с высоким статусом и наследственным владением уделом, с ролью главы клана или ближайших (как в цзиньском клане Ци) его родственников. Но при этом каждый цин оставался просто аристократом, т.е. личностью, имевшей право на звание дафу (большой человек).

Термином «дафу» в текстах именовали тех же цинов, равно как и аристократов более низкого ранга, владевших служебными кормлениями или получавших содержание (лу) из казны. Другими словами, понятие дафу перекрывало собой узкоспециальную и много реже встречавшуюся должность цин. Нередко в текстах, когда речь идет об" аристократии высшего ранга, употребляется бином цин-дафу. Но при всем сходстве и порой взаимозаменяемости терминов «цин» и «дафу» между ними существовала и разница: цин обязательно был главой удела-клана, наследственным аристократом или его ближайшим влиятельным родственником, имевшим важную должность и владевшим частью этого удела-клана как наследственным и передаваемым по наследству имением, своего рода вотчиной.

Дафу мог занимать такое же положение, но редко, лишь в виде исключения. Как правило, дафу отличался от цина именно тем, что не имел вотчины, не был наследственным аристократом, а лишь пользовался, владел определенной частью территории удела-клана, часто городом с прилегающей округой, доходами с которой кормился. Иными словами, аристократы-дафу любого происхождения, включая и сыновей вана и чжухоу, были лишь должностными лицами, служившими своему сюзерену и получавшими от него содержание (кормление). Как правило, служили дафу прежде всего и главным образом в качестве воинов на боевых колесницах. Они либо имели свою колесницу, либо были помощниками сюзерена на его колеснице, что считалось очень почетным назначением. Впрочем, дафу, как и цины, в свободное от военных забот время имели и иные функции, занимая различные должности или выполняя отдельные поручения административного, дипломатического, ритуально-церемониального и иного характера.

Цины и дафу в период Чуньцю, прежде всего в VII-VI вв. до н.э., представляли собой если и не самый высший, то в любом случае очень высокий и весомый слой, элитную часть аристократии. Феодальная структура немыслима без оформления социального слоя аристократии, причем феномен аристократии имеет свои очевидные признаки, среди которых важную роль обычно играли элементы аристократической этики, благородства и куртуазности, которые в восточночжоуском Китае наиболее полно отражал термин «ли» (этика и ритуальный церемониал).

Цины и дафу были элитной частью чжоуской знати. Однако существовал и гораздо более многочисленный слой низшей аристократии. В источниках встречаются упоминания о том, как того или иного из этого слоя сделали дафу. Отсюда следует вывод, что помимо дафу (включая и цинов) были и, так сказать, нетитулованные

аристократы. По рождению они обычно принадлежали к тем же влиятельным и богатым удельным клановым группам и, получая соответствующее образование, воспитание и право принадлежать к знатным верхам, находились в числе нетитулованных вассалов и вначале не имели сводного обозначения. Лишь позже, в основном с VI в. до н.э., низшую часть чжоуской знати стали именовать емким термином «ши» (чиновник, воин, мужчина) и воспринимать как тот естественный фундамент титулованных правящих верхов, из которого чжоуская знать черпала своих верных помощников, ревностных исполнителей, преданных чиновников и слуг (слуг типа оруженосцев, но не прислуги!).

3. Войны как элемент государственной жизни

Стоит особо заметить, что восточночжоуская знать в отличие от средневековой европейской с ее строгой сословной замкнутостью не была закрытым сословием. Напротив, в ее число сравнительно легко попадали смелые воины, хорошо проявившие себя безродные приближенные того или иного правителя, порой даже из числа пленных инородцев. Правда, это не представляло собой массового явления, но и не имело характера исключения. Напротив, это было нечто вроде нормы: умные и способные должны всегда выдвигаться - таков закон китайского государства, китайской администрации. Впрочем, выходцы из иных слоев вслед за выдвижением обычно обретали уделы или кормления (города), формировали собственные кланы и быстро становились неотличимыми от остальных аристократов, ибо воспитывались в единых стандартах.

Междоусобные войны вели, как правило, к усилению крупных царств и аннексии малых и слабых. За годы Чуньцю, согласно подсчетам американского синолога Суй Чжоюня, можно насчитать многие сотни войн. Из 259 лет этого периода лишь 38 обошлись без них. Войны шли то в одном месте, то в другом, а порой и в нескольких сразу. Количество вовлеченных в них владений, если взять сводный индекс, равняется 1200, уничтожено и аннексировано - ПО владений (включая и мелкие варварские), так что к концу Чуньцю их осталось весьма немного. В следующий за ним период Чжаньго было всего семь крупных владений и еще очень незначительное количество небольших, включая такие, как домен вана или Лу.

Воевали главным образом аристократы, ибо основной силой в бою была колесница с тремя воинами - колесничим в центре (в момент сражения он мог остановить лошадь, закрепить удила и стрелять), копьеносцем справа (широкий простор для правой руки) и хозяином колесницы слева, имевшим достаточный маневр для использования различного оружия, прежде всего лука. За колесницей следовала вспомогательная группа, состоявшая обычно из 10 воинов пехоты. Основной бой шел между колесницей. Пехота самостоятельных функций не имела и лишь подгаживала знатных воинов, бравших на себя всю тяжесть сражения - ситуация, весьма характерная и для рыцарских сражений в феодальной Европе. Интересно заметить, что в источниках нередко описываются казусы, свидетельствующие о том, что даже в бою не исчезала присущая знати рыцарская куртуазность. Так, порой аристократ приветствовал своего противника, особенно если это был высокопоставленный военачальник или сам правитель, со знатными пленными также обращались по-рыцарски и т.п.

Политика ведения войн была очень непоследовательной: сегодня войны велись с одним царством, завтра - с другим, иногда даже в коалиции со вчерашним противником. Пленников возвращали или меняли. Частые внутренние усобицы, заговоры и перевороты вели к тому, что обычным делом стало бегство аристократа из своего государства в чужое, а то и скитания по чужим странам. Не всегда скитальца встречали тепло, но всегда принимали, снабжали необходимым, иногда давали богатое кормление, порой и должность. Известен, по крайней мере, один случай, когда беглый аристократ из Чэнь получил в Ци заметную должность, а спустя несколько веков именно его потомки оказались правителями этого царства. Если прибавить к сказанному, что аристократов различных царств и княжеств порой связывали родственные и семейные узы (правда, это было более характерным для князей-чжухоу, нежели для цинов-дафу и тем более тех, кто стоял ниже их), что в промежутках между войнами велась активная дипломатическая деятельность и знатные представители царств и княжеств часто посещали друг друга, а также если принять во внимание, что все аристократы духовно, по статусу и воспитанию, стереотипам поведения и речи, традициям и культуре, ритуалам и церемониалу были весьма близки друг другу, то рыцарские формы общения с противником в бою не покажутся чем-то странным.

4. Социальная лестница китайского общества

Аристократы были в центре внимания тех, кто писал летописи, а затем сводные исторические сочинения. Это и понятно: знать была властью, представители власти - основа любой государственности, летописи же и сводные труды посвящались в чжоуском Китае прежде всего описанию политических событий. Потому столь ярко обрисованы в них те, кто действовал на политической арене и находился в составе правящей элиты - ваны и чжухоу и цины-дафу. О тех, кто был ниже дафу, применительно к VII-VI вв. в текстах говорится очень немного, хотя именно из них, среднего и низшего слоя знати, постепенно складывался мощный и со временем ставший фундаментом империи

социальный слой ши. Спецификой этого слоя было то, что он пополнялся не только за счет представителей боковых линий знати, которые в четвертом-пятом поколениях постепенно утрачивали свои генеалогические права на родство с высшими представителями аристократии, но и за счет честолюбивых и энергичных выходцев снизу - одно из важных значений термина ши - мужчина-воин - подтверждает именно это (вспомним о вспомогательных отрядах пехоты при колесницах в бою).

В распоряжении специалистов есть несколько типов социальных лестниц. Их схемы представлены в текстах, имеющих отношение к Чуньцю. Если свести их воедино, то складывается достаточно интересная и динамическая картина. Верхи, т.е. знать, правящий аппарат государств, - это тянь-цзы (сын Неба), чжухоу, цины и дафу. Ба как специально вычлененная категория в схемах отсутствует - это те же чжухоу. В схемах, относящихся к концу периода, все чаще дафу делятся на шан-дафу и ся-дафу - старших и младших. И отдельно упоминаются ши как самый низший слой управленческой аристократии. Далее в схемах отведено место простому народу - это крестьяне (шужэнь), ремесленники и торговцы (гун-шан). И наконец - слуги и рабы. Если сопоставить данные схемы с иными текстами, в частности с изложением проектов реформ Гуань Чжуна в Ци, то можно заметить, что слово ши вначале использовалось для обозначения воинов, позже стало употребляться также и для обозначения знати вообще (это хорошо видно, например, из текста трактата Или) и лишь в конце периода Чуньцю - для обозначения сформировавшегося слоя чиновничества, превратившегося в фундамент всей системы управления. Важно заметить, что в структуре Чуньцю торговцы и ремесленники, как и в предшествующие века, тоже были преимущественно, если не исключительно, на положении мелких служащих, живших в городах, работавших на заказ и получавших обеспечение в основном за счет казны. Если верить Сыма Цяню, и сам Гуань Чжун в молодости был такого рода торговцем, близким к своему господину и выполнявшим его поручения.

Таким образом, все варианты социальных лестниц в Чуньцю сводятся к тому, что существовали две основные социальные группы: с одной стороны, это были правящие феодальные верхи с обслуживавшими их воинами, торговцами и ремесленниками (т.е. специалистами по снабжению знати и воинов всем необходимым), а также слугами и рабами различных категорий, удовлетворявшими весьма многочисленные и все возраставшие потребности как аристократии, так и аппарата управления в государствах (все они были горожанами); с другой - крестьяне-шужэнь , жители деревень-общин. Обращает на себя внимание, что во всех перечислениях - это сохранялось и впоследствии - слой земледельцев занимал место сразу же после правящих верхов и считался социально более высоким, чем все остальные (т.е. обслуживающий персонал, начиная с ремесленников и торговцев). Собственно, это и был народ, тот самый простой, производящий и обеспечивающий основные жизненные потребности государства народ, во имя которого и для блага которого - как это начало утверждаться еще до времен Конфуция и превратилось в нормативную формулу после оформления его доктрины и превращения конфуцианства в официальную государственную идеологию - только и существуют государства и аппараты управления ими во главе с правителями.

5. Философия власти, общества и взаимозависимости «верхов» и «низов»

Здесь очень важно обратить внимание на то, насколько гармонично феодальная структура децентрализованного военно-политического образования вписывается в привычные для всего Востока принципы охарактеризованного некогда К. Марксом «азиатского» (государственного) способа производства. Если использовать этот марксистский аналитический термин для обозначения тех явлений, которые реально имели место в древнем мире, и, в частности, на традиционном Востоке, то становится очевидным, что до эпохи приватизации (т.е. в обществах, не знакомых с античного типа рыночно-частнособственнической системой отношений и обслуживающими эту систему институтами - развитым правом, охраняющим статус свободного гражданина и собственника; аппаратом власти, поставленным на службу общества и строго контролируемым правовыми нормами и соответствующими им процедурами; выборностью администрации и полной "подотчетностью ее электорату, т.е. гражданам, имеющим избирательные права, и т.п.) господство «азиатских» (государственных) форм власти было абсолютным. Чаще всего это господство выражалось в виде существования централизованных государств и больших империй, созданием которой завершилась и эволюция древнекитайского общества. Но даже в тех не слишком частых и длительных случаях, когда на передний план выходила явственно выраженная политическая децентрализация (независимо от той конкретной формы, которую она принимала, включая и феодализм), ситуация в целом не изменялась: «азиатская» форма власти-собственности оставалась «азиатской» (государственной). Отсутствие частной собственности оставалось «ключом к восточному Небу», а феодализм - никакой не формацией в привычном восприятии, но только и именно структурой, свойственной децентрализованному обществу (правда, не всякому децентрализованному обществу и не обязательно - но это уже совсем другой вопрос).

В текстах, касающихся политической истории Чуньцю, в том числе в летописях и комментариях к ним, о простом народе говорится мало и, как правило, вскользь. Это и понятно: крестьяне практически никакой роли в политической жизни той эпохи не играли, а основными действующими лицами выступали те, кто был связан со слоем управителей, будь то представители знати, воины, профессионалы-ремесленники, слуги или даже рабы, евнухи и т.п. Но в распоряжении синологов есть памятник народной литературы - сборник стихов, песен и официальных гимнов «Шицзин», где собрано немало данных о жизни простых людей, об их стремлениях и страданиях. Считается, что «Шицзин» был в свое время отредактирован Конфуцием, который из первоначальных примерно трех тысяч известных ему фольклорных и ритуальных произведений отобрал лишь 305, вошедших в сборник, позже канонизированный конфуцианцами и тщательно изучавшийся, как и остальные конфуцианские каноны, каждым новым поколением и особенно той его частью, которая стремилась сделать карьеру.

Деление восточночжоуского общества на два основных вида социальных групп (земледельцы и все остальные) не следует воспринимать буквально, оно весьма условное. Тексты позволяют заключить, что четкой грани между земледельцами и городским населением, включая знать, не было. Анализ многих случаев использования в текстах термина «гожэнь» показывает, что заключенное в нем понятие охватывало представителей разных категории горожан, включая и тех, кто имел поля неподалеку от столицы, где подчас апелляцией к гожэнь решались весьма серьезные проблемы. Что касается этих апелляций, то они отнюдь не были игрой в демократию. Гожэнь представляли собой реальную силу со своими интересами. Все они так или иначе служили правящим верхам и зависели от них, ибо все городские жители - ремесленники, торговцы, слуги - напрямую были связаны с обслуживанием знати, работали по ее законам и кормились за счет осуществлявшейся ею как аппаратом власти редистрибуции избыточного продукта общества. В обстановке постоянных междоусобиц, войн и заговоров, переворотов, интриг и вообще политической нестабильности от этой массы гожэнь, от ее поддержки или несогласия многое могло зависеть.

Все это говорит о том, что постулат, согласно которому народ - основа, а правители обязаны заботиться о нем и считаться с ним, не был выдуман Конфуцием и его последователями. Напротив, принципы именно такого типа взаимоотношений между правящими верхами и производящими либо обслуживающими их низами складывались давно и утверждались на практике веками, вполне оправдывая себя как с точки зрения верхов, так и с позиции низов. И хотя по социальной позиции, образу жизни, характеру воспитания и поведения, да и по многим иным параметрам между аристократией и народом (особенно земледельцами) была едва ли не пропасть, на деле эта пропасть не была непреодолимой, ибо не зиждилась на сословной спеси верхов и сословной приниженности низов, что было столь характерным для феодальных структур средневековой Европы. И даже если политическая структура в Чуньцю не отличалась устойчивостью и стабильностью, положение дел в целом от этого не менялось. Низам в конечном счете было не очень важно, кто именно сядет на трон и кого из аристократов выгонят из родного царства. Зато верхам было важно заручиться поддержкой низов в случае угрозы со стороны врага или внутреннего заговора.

Вот эта-то зависимость, во всяком случае в большей степени верхов от низов, нежели наоборот, была, пожалуй, доминантой во взаимоотношениях между правящей знатью и управляемым ею народом. Нередко она камуфлировалась клановыми связями, весьма разветвленными и искусственно сохранявшимися в рамках цзун-цзу, в аристократических уделах-кланах, едва ли не во всех царствах. Однако закамуфлированность такого рода ничуть не противоречила реальной готовности всех членов клана, низы которого состояли из простых земледельцев, слуг, торговцев или ремесленников, даже рабов (живя в том или ином уделе-клане, и они считались как бы его членами, пусть самыми низшими), выступать вместе с господином за его интересы, отождествлявшиеся с интересами клана в целом. В текстах и в реальной жизни, которую эти тексты достаточно полно и адекватно отражали, абсолютно господствовала впоследствии очень четко сформулированная Конфуцием идея о том, что государство - это большая семья. Имелось в виду то немаловажное и для всех вполне очевидное обстоятельство, что в рамках любого социально-политического образования верхи брали на себя функцию отца в масштабе не только своего клана (где иначе никто и не мыслил), но и государства в целом. Низы же выполняли функцию многочисленных домочадцев большой семьи, в которой у каждого свое дело и свои обязанности, но где вместе с тем все осознают себя членами большого, спаянного общими интересами коллектива, возглавляемого всеми признанным главой, отцом-патриархом.

Разумеется, представление о том, что государство и даже большой клан типа цзун-цзу - это просто большая семья, аллегорично не в меньшей мере, нежели представление о том, что правящий Поднебесной по Великому Мандату Неба правитель - сын Неба. И хотя эту аллегорию все вполне осознавали, она не мешала, а, напротив, помогала, в частности предотвращала превращение частей общества в замкнутые сословия и предоставляла шанс умным и способным, энергичным и амбициозным. А это с точки зрения стабильности и процветания любой структуры немалого стоит. И зафиксированная в канонах конфуцианства идея о том, что Поднебесная - для всех (тянься вэй гун), и идеи второго великого конфуцианства древности Мэн-цзы о том, что народ - это самое главное, а все остальное существует во имя его блага, что не понимающий этого правитель - не правитель и заслуживает низвержения, в конечном счете восходят именно к представлениям о неразрывности верхов и низов. И правящие верхи, и производящие либо обслуживающие низы - части единого социально-родового тела, единого живого организма. Разумеется, у головы этого организма одни функции, у остального тела и особенно его рабочих частей, прежде всего рук и ног, - другие. Но все взаимозависимо, все равно необходимо для нормального функционирования организма в целом.

Организмический взгляд на социум не был в истории китайской мысли чересчур навязчивым, но подспудно он едва ли не всегда существовал и оказывал свое воздействие, постоянно напоминая о внутреннем единстве и непременной взаимозависимости верхов и низов. Но, постулируя такого рода единство и взаимозависимость и тем самым сыграв существенную роль в том, что социально-политическая структура Чуньцю не превратилась в систему замкнутых сословий, традиционный китайский взгляд на верхи и низы общества, тем не менее, всегда отчетливо видел разницу между теми и другими. И разница эта, в конечном счете, сводилась к тому, чем мыслящая голова отлична от работающих рук и ног единого организма.

Веками складывавшаяся чжоуская феодальная знать, наследственная аристократия с ее высокоразвитыми принципами и нормами ритуального церемониала, рыцарской этики и т.п. была своего рода эталоном, ориентиром для всех остальных. Однако представители правящего слоя отнюдь не всегда придерживались норм этики и соблюдали церемониал, а что касается добродетели многих его представителей, то о ней в условиях кровавых междоусобных схваток, заговоров и переворотов, коварных убийств близких родственников, включая отцов и братьев, не стоило бы всерьез и говорить, если бы не тексты, подобные «Или». Имеются в виду тексты, упорно напоминавшие о традиции, опиравшиеся на нее и тем самым укреплявшие ее, отметавшие все ее нарушения как нечто второстепенное, досадное, но не слишком существенное. Значимость такого рода текстов - а их было немало - в том, что все они как бы напоминали: жизнь есть жизнь и в ней произойти может все что угодно, но норма остается нормой. И всем новым поколениям следует ориентироваться именно на нее. При этом имелось в виду, что норма была чтимой и обязательной для всего народа, а не только для знати. Но для того, чтобы народ ориентировался на традицию, на древнюю норму и воспринимал все отклонения как досадные помехи, нужна была целенаправленная идеологическая индоктринация. И эта индоктринация стала реальным фактом жизни чжоуского Китая уже в период Чуньцю. Впрочем, для этого были и иные серьезные причины, о которых стоит сказать особо.


Литература

1. Границы Китая: история формирования / РАН; Институт Дальнего Востока / В.С. Мясников (общ.ред.), Е.Д. Степанов (общ.ред.). - М.: Памятники исторической мысли, 2001. - 470с.

2. Грэй Джон Генри. История Древнего Китая / А.Б. Вальдман (пер. с англ.). - М.: Центрполиграф, 2006. - 606с.

3. Всемирная история: Учебник для студ. вузов / Георгий Борисович Поляк (ред.), Анна Николаевна Маркова (ред.). - М.: Культура и спорт, 1997. - 496с.

4. Бадак Александр Николаевич, Войнич Игорь Евгеньевич, Волчек Наталья Михайловна, Воротникова О. А., Глобус А. Всемирная история: В 24 т. / И.А. Алябьева (ред.) - Минск: Литература Т. 5: Становление государств Азии. - 543с.

5. Васильев Л. С., Лапина З. Г., Меликсетов А. В., Писарев А. А. История Китая: Учебник для студ. вузов, обуч. по ист. спец. / А.В. Меликсетов (ред.) - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Издательство Московского университета, 2004. - 751с.

Принципиально важной чертой социального деления хань-ского общества был высокий уровень социальной мобильности. Даже раб мог при благоприятных обстоятельствах рассчитывать на то, что хозяин отпустит его на свободу и тем самым откроет ему путь для продвижения вверх по ступеням социальной иерархии. В условиях, когда знатными не рождались, а становились, богатство давало возможность достижения высокого юридического статуса. История ханьского общества знает примеры, когда бывший раб в течение жизни совершал весь путь восхождения по социальным ступеням вплоть до обладания заветными высшими рангами. С другой стороны, закон, по которому родственники преступника превращались в государственных рабов, означал возможность для представителей знати внезапно оказаться в самом низу социальной пирамиды.
При этом высокий уровень вертикальной социальной мобильности способствовал формированию общеэтнических норм культуры и тем самым консолидации этнической общности древних китайцев, в то время как существование в начале I тысячелетия до н. э. системы социальных рангов чжоуского типа, напротив, являлось тормозом на пути завершения процесса формирования древнекитайского этноса.

С имущественной точки зрения свободные делились на три основные категории. Наиболее богатые, обладавшие имуществом на сумму более чем миллион монет, относились к так называемым «большим семьям», зажиточные члены общества (более 100 тыс. монет) -к «средним семьям», а мелкие собственники (более 10 тыс. монет) - к «малым». В число «бедняков» включались те, чье имущество оценивалось менее чем в 10 тыс. монет, т. е. не имевшие достаточных средств к существованию (100 му земли - около 16 га - считавшиеся в ханьское время необходимыми для прожиточного минимума семьи, стоили в среднем 10 тыс. монет).

Дошедшие до нашего времени документы ханьского времени показывают, что «средние семьи», имевшие по несколько сот му земли, как правило, имели рабов. Однако подсчеты свидетельствуют об известном несоответствии числа рабов и количества земли, находившейся в собственности того или иного землевладельца. Это может объясняться лишь тем, что использование труда рабов не было единственной формой эксплуатации» применявшейся в ханьском обществе. И действительно, источники сообщают также и о других формах частнособственнической эксплуатации, например о наемном труде и арендных отношениях. По-видимому, относительно ограниченное применение труда рабов в империи Хань объясняется недостаточностью внутренних источников рабовладения и - как следствие этого - высокими ценами на рабов. Взрослый раб стоил пример-но в десять раз дороже лошади. Соображения рентабельности хозяйства заставляли землевладельца прибегать к найму работников или к сдаче части земли в аренду. Можно предполагать,что именно арендные отношения были в ханьское время ведущей формой эксплуатации.

Классовая структура. Подобно другим восточным обществам, в традиционном Китае на протяжении веков функционировала политическая структура, наделенная чрезвычайной властью. Единственным источником власти был император , осуществлявший свое правление по воле небес. Однако постепенно развитие получали институты, призванные гарантировать плавное функционирование государственного аппарата и не допустить развития сил, которые могли бы противопоставить себя императорской власти. Первостепенную роль играли механизмы формирования аппарата чиновников. Уровень квалификации чиновничества проверялся посредством целой серии различных экзаменов. Обладатели ученых степеней и чиновники, избранные из их числа, занимали в обществе престижные должности. Помимо ученых-чиновников, или шэньши, в соответствии с китайской социальной теорией выделялись еще три класса: крестьяне, мастеровые-ремесленники и торговцы. Обобщенно представителей всех этих классов называли простолюдинами. Ниже этих классов на иерархической лестнице стояли "подлые люди". К этому разряду относили лиц, выполнявших презираемые обществом обязанности. Дети и потомки этих людей к сдаче государственных экзаменов не допускались. Рабство в Китае тоже существовало, однако редко играло заметную роль. Центры социальной интеграции. Семья и клан. Большая семья и семейный клан включали в свой состав широкий спектр родственников, часть которых могла принадлежать даже к другим классам. В идеальном случае, а иногда это случалось и в реальной жизни, клан представлял собой прочное сообщество, проявлявшее заботу о своих членах, в том числе даже о самых дальних родственниках, и следившее, чтобы наиболее одаренные дети членов клана получали образование. Клан сплачивался воедино соблюдением обязательных церемоний почитания предков и чувством гордости за свою родословную. Семья зачастую держалась вместе благодаря единой собственности на землю и наличию на этой земле храмов предков, в которых хранились поминальные таблички, восхвалявшие умерших и служившие предметом поклонения родственников. Проблема женитьбы решалась в кругу семьи. Брачный союз устраивался с помощью свах. Традиционно согласия детей не спрашивали, и вступление в брак было практически обязательным для всех. Лишь буддийские монахи, некоторые даосские жрецы и немногие крайне бедные мужчины оставались холостыми. Деревня и город. Деревенская община представляла собой низшую форму социальной интеграции. Города, где размещалась администрация, обычно являлись местом торговых базаров и ярмарок, которые объединяли население данного района как в социальных, так и в экономических целях. Городские увеселительные заведения, включая рестораны, чайные заведения и винные лавки, также служили центрами общественной жизни. Владельцы чайных для привлечения клиентов часто нанимали профессиональных рассказчиков различных историй. Большой популярностью пользовались театр , а также разнообразные азартные игры. Ассоциации и объединения. Важнейшую роль играли гильдии, поскольку до 1911 они организовывали и регулировали всю предпринимательскую деятельность в области промышленности и торговли. Они делились на два типа: по ремеслам и по провинциям. Первые регулировали вопросы обучения ремеслам, устанавливали стандарты и уровень качества, а также определяли цены. Провинциальные гильдии представляли торговцев одной провинции или одного города, занимающихся своим бизнесом в другой провинции или другом городе. Существовало и множество тайных обществ. Некоторые из них формировались для взаимной помощи, другие преследовали политические цели. Религиозные верования. Народная религия включала в себя элементы анимизма и политеизма. Люди считали, что мир населен множеством духов. Так, духи зла - "гуй" - считались приносящими болезни и бедствия. От этих злых духов можно было защититься либо отогнать их различными способами, включая заклинания и особые церемонии. Вселенная считалась соединением двух элементов - "инь" и "ян". "Инь" означало темноту, зло, женское начало. Воплощением этих качеств был злой дух "гуй". "Ян" означало тепло, свет , добро, мужское начало; вещи, воплощавшие в себе эти качества, могли использоваться для защиты от "гуй". В целом в представлении китайцев мир духов и богов был копией мира людей и государства с той же самой иерархией авторитета и власти. У каждого города имелся свой бог, в какой-то мере соответствовавший местному магистрату. Над всей вселенной возвышалось "тянь" - "небо", соответствовавшее императору на земле. В дополнение к этой распространенной религии с ее духами и многочисленными богами существовали пять основных религиозных доктрин: конфуцианство , даосизм , буддизм, ислам и христианство . Конфуцианство, являвшееся скорее этико-политическим учением, чем религией, на протяжении долгого время - начиная с конца 3 в. до н.э. и до образования республики в 1912 - пользовалось поддержкой государства. Конфуцианская философия содержала в себе основные положения семейного и морального кодекса. Отвергнутое после образования республики, в 20 в. конфуцианство пришло к своему закату. Классические конфуцианские труды в перечне обязательной литературы для школ были перенесены с первого на второе или третье место. Даосизм как религия имел китайские корни, однако подвергся влиянию буддизма. Некоторые из даосских трудов, написанные с философским уклоном, имеют огромную интеллектуальную значимость. Даосизм также имеет свои храмы, свой пантеон богов и свое учение о будущей жизни с вознаграждениями и карами за прошлое. Буддизм пришел из Индии и получил в Китае широкое распространение, здесь были построены сотни буддийский храмов и монастырей с тысячами монахов. Мусульмане живут в Китае повсюду, в особенности в северо-западных и юго-западных районах. Христианство, с которым китайцев познакомили миссионеры из Европы и Америки, получило широкое распространение в 19 и начале 20 вв., однако число верующих-христиан составляет всего 1% населения страны.

Читайте также