Судебный оратор коле анатолий федорович. Биография А.Ф

Кони Анатолий Федорович - русский юрист, судья, государственный и общественный деятель, литератор, выдающийся судебный оратор, действительный тайный советник, член Государственного совета Российской империи. Почётный академик Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук по разряду изящной словесности (1900), доктор уголовного права Харьковского университета (1890), профессор Петроградского университета (1918-1922). Автор многочисленных работ, воспоминаний «На жизненном пути». В 1878 году суд, под председательством А. Ф. Кони, вынес оправдательный приговор по скандальному делу Веры Засулич.

Годы жизни: 1844 - 1927.

21 октября 1881 года Кони назначили председателем гражданского департамента Санкт-Петербургской судебной палаты. 30 января 1885 года Кони назначили обер-прокурором уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената (в то время высшая прокурорская должность). На должности обер-прокурора Кони руководил следствием по делу о крушении поезда императора Александра III в Борках 17 октября 1888 года. 20 октября он прибыл на место катастрофы спецпоездом, а 19 ноября докладывал в Гатчине Александру III о результатах следствия. Помимо этого, Кони участвовал во многих судебных делах.

В 1890 году Харьковский университет по совокупности работ возвел Кони в степень доктора уголовного права.

В 1900 году Анатолий Фёдорович полностью оставил судебную деятельность и указом императора Николая II был переведён в общее собрание Первого департамента Сената в качестве присутствующего сенатора. 1 января 1907 года А. Ф. Кони был назначен Членом Государственного совета Российской империи с оставлением в звании сенатора.

25 декабря 1917 года (год революции) Кони был уволен с должности члена Государственного Совета. Декретом о суде была ликвидирована существовавшая судебная система, а вместе с ним и сенат. В конце 1918 года А. Ф. Кони пригласили читать лекции в Петроградский университет и в открытый Институт живого слова

Весной 1927 года Анатолий Фёдорович Кони читал лекцию в холодном нетопленом зале Дома учёных и заболел воспалением лёгких, после чего умер. Похоронен Кони на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры. В 1930-х годах его прах перенесли на Литераторские мостки Волковского кладбища.

Список произведений Кони - Судебные речи. 1868 - 1888. - СПб.: 1897. Кони А. Ф. Очерки и воспоминания. - СПб.: 1906. Кони А. Ф. Отцы и дети судебной реформы. 1864 – 1914.. - М.: Издательство Сытина, 1914. Кони А. Ф. На жизненном пути. Т.I. Т.II.. - СПб.: 1912. Кони А. Ф. На жизненном пути. Т.III.. - Ревель – Берлин: «Библиофил», 1922. Кони А. Ф. На жизненном пути. Т.IV.. - Ревель – Берлин: «Библиофил», 1923. Литературные монографические труды Анатолий Фёдорович опубликовывал в: «Юридической Летописи» (1890), «Журнале Министерства Юстиции» (1866 и 1895), «Московских Юридических Известиях» (1867), «Журнале Уголовного и Гражданского Права» (1880), «Вестнике Европы» (1887, 1891 и 1893), «Историческом Вестнике» (1887), газете «Порядок» (1881), «Книжках Недели» (1881, 1885 и 1892), «Новом Времени» (1884, 1890, 1894), «Голосе» (1881). «Русской старине» (1910), в частности статья: Житейские встречи. (Из воспоминаний судебного деятеля) // Русская старина, 1910. – Т. 141. - № 1. – С. 3-21. Кроме вышеперечисленных изданий и судебных речей, А. Ф. Кони представил ряд рефератов, а именно в Санкт-Петербургском юридическом обществе: «О суде присяжных и об условиях его деятельности» (1880); «О закрытии дверей судебных заседаний» (1882); «Об условиях невменения по проекту нового уложения» (1884); «О задачах русского судебно-медицинского законодательства» (1890); «О литературно-художественной экспертизе, как уголовном доказательстве» (1893); в Санкт-Петербургском сифилидологическом и дерматологическом обществе: доклад «О врачебной тайне» (1893); на пятом Пироговском медицинском съезде: речь «О положении эксперта судебного врача на суде» (1893); в русском литературном обществе: доклады «О московском филантропе Гаазе» (1891); «О литературной экспертизе» (1892); «О князе В. Ф. Одоевском» (1893).

Он, например, требовал, чтобы слово обязательно значило только любезно, услужливо.

Но это значение слова уже умерло. Теперь и в живой речи и в литературе слово обязательно стало означать непременно. Это-то и возмущало академика Кони.

Представьте себе, - говорил он, хватаясь за сердце, - иду я сегодня по Спасской и слышу: “Он обязательно набьет тебе морду!” Как вам это нравится? Человек сообщает другому, что кто-то любезно поколотит его!

Но ведь слово обязательно уже не значит любезно, - пробовал я возразить, но Анатолий Федорович стоял на своем."

Русский юрист, общественный деятель и литератор, действительный тайный советник, член Государственного совета, почётный академик Петербургской АН (1900). Сын писателя и театрального деятеля Ф. А. Кони и писательницы и актрисы И. С. Юрьевой. Выдающийся судебный оратор. В 1878 суд под председательством Кони вынес оправдательный приговор по делу Веры Засулич. Профессор Петербургского университета (1918-1922).

Родился 28 января 1844 года в Санкт-Петербурге. Учился в немецком училище святой Анны и во Второй санкт-петербургской гимназии. Из VI класса гимназии прямо держал в мае 1861 г. экзамен для поступления в Санкт-Петербургский университет по математическому отделению, а по закрытии в 1862 г. Санкт-Петербургского университета перешёл на II курс юридического факультета Московского университета, где и кончил курс в 1865 г.

Карьера

Ввиду высокой оценки представленной им диссертации: «О праве необходимой обороны» («Московские Университетские Известия», 1866 год), А. Ф. Кони был отправлен за границу для приготовления к кафедре уголовного права, но, вследствие временной приостановки этих командировок, вынужден был поступить на службу, сначала во временной ревизионной комиссии при государственном контроле, потом в военном министерстве, где состоял в распоряжении начальника главного штаба, графа Гейдена, для юридических работ.

С введением судебной реформы Кони перешёл в Санкт-Петербургскую судебную палату на должность помощника секретаря, а в 1867 г. - в Москву, секретарём прокурора московской судебной палаты Ровинского; в том же году был назначен товарищем прокурора сначала сумского, затем харьковского окружного суда. После кратковременного пребывания в 1870 г. товарищем прокурора спб. окружного суда и самарским губернским прокурором, участвовал в введении судебной реформы в казанском округе, в качестве прокурора казанского окружного суда; в 1871 г. переведён на ту же должность в спб. окружный суд; через четыре года назначен вице-директором дпт. министерства юстиции, в 1877 г. - председателем спб. окружного суда, в 1881 г. председателем гражданского дпт. судебной палаты, в 1885 г. - обер-прокурором кассационного дпт. сената, в 1891 г. - сенатором уголовного кассационного дпт. сената, а в октябре следующего года на него вновь возложены обязанности обер-прокурора того же дпт. сената, с оставлением в звании сенатора.

Таким образом, Кони пережил на важных судебных постах первое тридцатилетие судебных преобразований и был свидетелем тех изменений, которые выпали за это время на долю судебного дела, в отношениях к нему как правительственной власти, так и общества. Будущий историк внутренней жизни России за указанный период времени найдет в судебной и общественной деятельности К. ценные указания для определения характера и свойства тех приливов и отливов, которые испытала Россия, начиная с средины 60-х годов. В 1875 г. Кони был назначен членом совета управления учреждений великой княжны Елены Павловны; в 1876 г. он был одним из учредителей спб. юридического общества при университете, в котором неоднократно исполнял обязанности члена редакционного комитета угол. отд. и совета; с 1876 по 1883 г. состоял членом Высочайше учрежденной комиссии, под председательством графа Баранова, для исследования железнодорожного дела в России, причём участвовал в составлении общего устава Российских железных дорог; с того же 1876 по 1883 г. состоял преподавателем теории и практики уголовного судопроизводства в императорском училище правоведения; в1877 г. избран был в столичные почетные мировые судьи, а в 1878 г. в почетные судьи СПб. и Петергофского уездов; в 1883 г. был избран в члены общества психиатров при военно-медицинской акд.; в 1888 г. командирован в Харьков для исследования причин крушения императорского поезда 17 октября того же года и для руководства следствием по этому делу, а в 1894 г. в Одессу, для направления дела о гибели парохода «Владимир»; в 1890 г. харьковским университетом возведён в звание доктора уголовного права (лат. honoris causa); в 1892 г. избран московским университетом в почетные его члены; в 1894 г. назначен членом комиссии для пересмотра законоположений по судебной части.

Таковы главные фазы, через которые проходила деятельность Кони, обогащая его теми разнообразными сведениями и богатым опытом, которые, при широком научном и литературном его образовании и выдающихся способностях, дали ему особое в судебном ведомстве положение, вооружив могущественными средствами действия в качестве прокурора и судьи. Судебной реформе К. отдал все свои силы и с неизменной привязанностью служил судебным уставам, как в период романтического увлечения ими, так и в период следовавшего затем скептического к ним отношения. Такое неустанное служение делу правосудия представлялось нелегким. Наученный личным опытом, в одной из своих статей К. говорит: «Трудна судебная служба: быть может, ни одна служба не дает так мало не отравленных чем-нибудь радостей и не сопровождается такими скорбями и испытаниями, лежащими при том не вне её, а в ней самой». Проникнувшись духом судебных уставов, он создал в лице своём живой тип судьи и прокурора, доказав своим примером, что можно служить государственной охране правовых интересов, не забывая личности подсудимого и не превращая его в простой объект исследования. В качестве судьи он сводил - выражаясь его словами - «доступное человеку в условиях места и времени великое начало справедливости в земные, людские отношения», а в качестве прокурора был «обвиняющим судьей, умевшим отличать преступление от несчастия, навет от правдивого свидетельского показания».

Выдающийся оратор

Русскому обществу Кони известен в особенности как судебный оратор. Переполненные залы судебных заседаний по делам, рассматривавшимся с его участием, стечение многочисленной публики, привлекавшейся его литературными и научными речами, и быстро разошедшийся в двух изданиях сборник его судебных речей - служат тому подтверждением (отзывы: «Вестник Европы», 1888 г., IV; «Неделя», 1888 г., № 12; «Русские Ведом.» 10 марта; «Новое Время» 12 июля; «Юрид. Лет.», 1890 г., № 1; проф. Владимиров, «Сочинения»). Причина этого успеха Кони кроется в его личных свойствах. Ещё в отдаленной древности выяснена зависимость успеха оратора от его личных качеств: Платон находил, что только истинный философ может быть оратором; Цицерон держался того же взгляда и указывал при этом на необходимость изучения ораторами поэтов; Квинтилиан высказывал мнение, что оратор должен быть хороший человек (bonus vir). К. соответствовал этому воззрению на оратора: он воспитывался под влиянием литературной и артистической среды, к которой принадлежали его родители; в московском унив. он слушал лекции Крылова, Чичерина, Бабста, Дмитриева, Беляева, Соловьева. Слушание этих лекций заложило в нём прочные основы философского и юридического образования, а личные сношения со многими представителями науки, изящной литературы и практической деятельности поддерживали в нём живой интерес к разнообразным явлениям умственной, общественной и государственной жизни; обширная, не ограничивающаяся специальной областью знания, эрудиция при счастливой памяти, давала ему, как об этом свидетельствуют его речи, обильный материал, которым он умел всегда пользоваться, как художник слова.

Судебные речи А. Ф. Кони всегда отличались высоким психологическим интересом, развивавшимся на почве всестороннего изучения индивидуальных обстоятельств каждого данного случая. С особенной старательностью останавливался он на выяснении характера обвиняемого, и, только дав ясное представление о том, «кто этот человек», переходил к дальнейшему изысканию внутренней стороны совершенного преступления. Характер человека служил для него предметом наблюдений не со стороны внешних только образовавшихся в нём наслоений, но также со стороны тех особых психологических элементов, из которых слагается «я» человека. Установив последние, он выяснял, затем, какое влияние могли оказать они на зарождение осуществившейся в преступлении воли, причём тщательно отмечал меру участия благоприятных или неблагоприятных условий жизни данного лица. В житейской обстановке деятеля находил он «лучший материал для верного суждения о деле», так как «краски, которые накладывает сама жизнь, всегда верны и не стираются никогда». Судебные речи Кони вполне подтверждают верность замечания Тэна, сделанного им при оценке труда Тита Ливия, что несколькими живыми штрихами очерченный портрет в состоянии более содействовать уразумению личности, нежели целые написанные о ней диссертации. Под анатомическим ножом Кони раскрывали тайну своей организации самые разнообразные типы людей, а также разновидности одного и того же типа. Таковы, напр., типы Солодовникова, Седкова, княгини Щербатовой, а также люди с дефектами воли, как Чихачев, умевший «всего желать» и ничего не умевший «хотеть», или Никитин, «который все оценивает умом, а сердце и совесть стоят позади в большом отдалении».

Выдвигая основные элементы личности на первый план и находя в них источник к уразумению исследуемого преступления, Кони из-за них не забывал не только элементов относительно второстепенных, но даже фактов, по-видимому, мало относящихся к делу; он полагал, что «по каждому уголовному делу возникают около настоящих, первичных его обстоятельств побочные обстоятельства, которыми иногда заслоняются простые и ясные его очертания», и которые он, как носитель обвинительной власти, считал себя обязанными отстранять, в качестве лишней коры, наслоившейся на деле. Очищенные от случайных и посторонних придатков, психологические элементы находили в лице К. тонкого ценителя, пониманию которого доступны все мельчайшие оттенки мысли и чувства.

Сила его ораторского искусства выражалась не в изображении только статики, но и динамики психических сил человека; он показывал не только то, что есть, но и то, как образовалось существующее. В этом заключается одна из самых сильных и достойных внимания сторон его таланта. Психологические этюды, например, трагической истории отношений супругов Емельяновых с Аграфеной Суриковой, заключившихся смертью Лукерьи Емельяновой, или история отношений лиц, обвинявшихся в подделке акций Тамбовско-Козловской железной дороги, представляют высокий интерес. Только выяснив сущность человека и показав, как образовалась она и как реагировала на сложившуюся житейскую обстановку, раскрывал он «мотивы преступления» и искал в них оснований, как для заключения о действительности преступления, так и для определения свойств его.

Мотивы преступления, как признак, свидетельствующий о внутреннем душевном состоянии лица, получали в глазах его особое значение, тем более, что он заботился всегда не только об установке юридической ответственности привлеченных на скамью подсудимых лиц, но и о согласном со справедливостью распределении нравственной между ними ответственности. Соответственно содержанию, и форма речей К. отмечена чертами, свидетельствующими о выдающемся его ораторском таланте: его речи всегда просты и чужды риторических украшений. Его слово оправдывает верность изречения Паскаля, что истинное красноречие смеется над красноречием как искусством, развивающимся по правилам риторики. В его речах нет фраз, которым Гораций дал характерное название «губных фраз». Он не следует приемам древних ораторов, стремившихся влиять на судью посредством лести, запугивания и вообще возбуждения страстей - и тем не менее он в редкой степени обладает способностью, отличавшей лучших представителей античного красноречия: он умеет в своём слове увеличивать объём вещей, не извращая отношения, в котором они находились к действительности. «Восстановление извращенной уголовной перспективы» составляет предмет его постоянных забот.

Отношение его к подсудимым и вообще к участвующим в процессе лицам было истинно гуманное. Злоба и ожесточение, легко овладевающие сердцем человека, долго оперирующего над патологическими явлениями душевной жизни, ему чужды. Умеренность его была, однако, далека от слабости и не исключала применения едкой иронии и суровой оценки, которые едва ли в состоянии бывали забыть лица, их вызвавшие. Выражавшееся в его словах и приемах чувство меры находит свое объяснение в том, что в нём, по справедливому замечанию К. К. Арсеньева, дар психологического анализа соединен с темпераментом художника. В общем можно сказать, что К. не столько увлекал, сколько овладевал теми лицами, к которым обращалась его речь, изобиловавшая образами, сравнениями, обобщениями и меткими замечаниями, придававшими ей жизнь и красоту.

«Портрет А. Ф. Кони» кисти художника Ильи Репина, 1898.

Известный судебный деятель и писатель Анатолий Фёдоров и ч Кон и ро ди лс я в Санкт- Петербурге. В 1861 поступил в Санкт-Петербургский университет по математическому отделению; в 1862 перешел на юридический факультет Московского университета, где и кончил курс со степенью кандидата.

За годы юридической службы Анатолий Фёдорович Кони прошёл путь от помощника секретаря до сенатора в 1891. В 1875 Кони был назначен членом совета управления учреждений великой княгини Елены Павловны; в 1876 он был одним из учредителей юридического общества при Санкт-Петербургском университете; с 1876 по 1883 состоял членом комиссии, учрежденной под председательством графа Баранова, для исследования железнодорожного дела в России; состоял в то же время преподавателем теории и практики уголовного судопроизводства в училище правоведения; в 1883 избран в члены общества психиатров при военно-медицинской академии; в 1888 был командирован в Харьков для исследования причин крушения императорского поезда 17 октября того же года и для руководства следствием по этому делу, в 1894 - в Одессу, для направления дела о гибели парохода "Владимир"; в 1890 Харьковским университетом возведен в звание доктора уголовного права; в 1892 избран Московским университетом в почетные его члены.

Русскому обществу Кони известен в особенности как оратор. Переполненные залы судебных заседаний по делам, рассматривавшимся с его участием, стечение многочисленной публики на его литературные и научные речи, успех его судебных речей, когда они появлялись в печати - все это служит тому подтверждением. Личные сношения со многими предста вителями науки, изящной литературы и практической деятельности поддерживали в нем живой интерес к разнообразным явлениям умственной, общественной и государственной жизни. Обширная, не ограничивающаяся специальной областью знаний, эрудиция, при счастливой памяти, давала ему обильный материал, которым он умел пользоваться как художник слова.

В 1900 Анатолий Фёдорович перешел из уголовного кассационного департамента в общее собрание Сената. В том же году избран почетным академиком разряда изящной словесности Академии Наук. В 1907 назначен членом Государственного совета.

Кони пользовался широкой и заслуженной общественной известностью не только как судебный оратор, но и как лектор и как писатель. В 1891 он впервые произнес речь, посвященную памяти забытого было филантропа доктора Гааза; потом Кони много раз читал и говорил о Гаазе, составил его биографию, выдержавшую несколько изданий, и сделал имя "неисправимого филантропа" одним из особенно популярных у нас имен.

Особенно выдаются речи и лекции Кони о Пушкине (1899), В. С. Соловьеве (1901), А. Д. Градовском, И. Ф. Горбунове, И. А. Гончарове, графе Д. А. Милютине, "О нравственных началах уголовного процесса", "О философских воззрениях князя Одоевского", "О мерах борьбы с проституцией", "О французской литературе конца XIX века", о Ренане, "О французском философе-поэте Гюйо". Труды несудебного содержания в 1906 Кони объединил в книге "Очерки и воспоминания" (1906).

Судебные речи Анатолия Фёдоровича Кони выдержали несколько изданий (4-е издание, 1905). В 1912 и 1913 годах он выпустил два тома "На жизненном пути" (1-й том, 3-е издание, 1014), в 1914 году - "Отцы и дети судебной реформы". В настоящем Словаре Кони написал статьи: "Веротерпимость", "Гааз" и другие.
Главную силу Кони составляют его блестящие характеристики людей, с которыми он встречался и сталкивался "на жизненном пути". В его воспоминаниях яркой вереницей проходят Л. Н. Толстой, Пирогов, Стасюлевич, Чупров, Ключевский, и многие другие.

Из очерка Константина Крыжицкого «Обаяние ума» Впервые опубликовано в журнале "Звезда" 1966.

«…Обаяние ума - вот в чем заключалась сила Кони. В его пристально-остром взгляде всегда светилась живая мысль, и вы совершенно забывали о его некрасивом, резко характерном лице. Он походил на старого шкипера, не хватало только трубки. Повредив ногу, он передвигался сначала при помощи одной, а затем двух палок, пока, наконец, под старость ему не пришлось пользоваться костылями. Но чувство юмора никогда не покидало его. Узнав, что одна его нога навсегда останется короче другой, он философски заметил: "Ну что ж, значит, я теперь со всеми буду на короткой ноге".
Я никогда не видел Анатолия Федоровича в парадной форме (да и была ли она у него?), ни "при орденах"
Ненавидел он чинопочитание. Однажды лечился он на одном из немецких курортов. Владельцы отелей наперебой информировали приезжих об остановившихся у них знатных иностранцах.
- Как прикажете вас записать? - обратился один из них к Кони. - Сиятельство? Превосходительство? Нет? Тогда, может быть, тайный или надворный советник?
- Землевладелец. Имение "Ваганьково", - ответил Анатолий Федорович, вспомнив о принадлежавшем ему участке на Ваганьковском кладбище…»

«С его судебной деятельностью связан любопытный случай, о котором Кони рассказывал с неподражаемым, чисто горбуновским мастерством. На всем этом, словно выхваченном из живой жизни, эпизоде лежит отпечаток "горбуновской" манеры. Я записал его много лет тому назад под свежим впечатлением.

Кони возвращался как-то поздно ночью из здания окружного суда домой, на Фурштадтскую (ныне улица Петра Лаврова). На углу одного из переулков к нему подходит какой-то довольно прилично одетый господин и предлагает купить у него трость с золотым набалдашником.
Это часа в два ночи! Опытный юрист, Анатолий Федорович сразу же заподозрил недоброе: палка, очевидно, ворованная.
Затягивая разговор с незнакомцем и якобы рассматривая и оценивая палку, Кони решил дойти до ближайшего городового и там задержать мошенника. Но только он собрался окликнуть городового, как собеседник, опередив Кони, заявил блюстителю порядка, что вот этот "тип" (указующий жест на Кони) собирался-де всучить ему ворованную вещь. Огорошенный Кони хотел было возразить, но "господин" сунул городовому визитную карточку - и был таков.
Кони снова попытался разъяснить недоразумение, но городовой, окинув критическим взглядом невзрачный вид Кони в сильно поношенном пальто, не стал даже и слушать.
- Идем в участок, там разберут.
Пришлось на время забыть тезисы блестящей диссертации о неприкосновенности личности и отправиться под конвоем в часть. И вот один из лучших вершителей российского правосудия сам оказался ввергнутым в узилище и запертым вместе с задержанными проститутками, карманниками, пьяницами.

Кони мастерски описывал обстановку полицейского участка: облезлые стены, часы с кирпичом вместо гири, железная решетка, сонные рожи надзирателей, спертый воздух.
Околоточный надзиратель и пристав опрашивали задержанных, проверяли бумаги, снимали показания, писали протоколы. Попытки Кони обратить на себя внимание властей предержащих привели только к тому, что начальство грубо его одернуло, предложив "знать свое место", и внушительно заявило, что ежели он не угомонится, то его препроводят и в холодную. Убедившись в серьезной постановке дела в участке, Анатолий Федорович поневоле покорился судьбе и решил использовать случай для изучения методов работы ночной полиции. Наконец, уже под утро, совершенно сонный околоточный позвал его к столу, взял новый листок бумаги и, пуская из ноздрей струи дыма, начал допрос.
- Фамилия?
- Кони.
- Чухна?
- Нет, русский.
- Врешь. Ну, да ладно. Там разберут. Звание? Чем занимаешься?
- Прокурор Санкт-Петербургского окружного суда.
Немая сцена... "Еффехт", как говорит один из персонажей Островского. Злополучного пристава чуть на месте тут же не хватил "кондрашка". Он умолял не губить жену, детишек... Словом, дальше все разыгралось почти так, как в чеховском рассказе о чиновнике, чихнувшем на лысину своего начальника. Кони успокоил полицейских, заявив, что был рад на деле познакомиться с обстановкой и ведением дела в учреждениях, подведомственных министерству внутренних дел.
- Хотелось бы только побольше свежего воздуха и... вежливости, - добавил он, насмешливо улыбаясь…»

«Появляясь в обществе в неизменном черном сюртуке, Анатолий Федорович считал возможным в течение долгих лет носить потрепанное старомодное пальтишко, испытавшее на себе все невзгоды «оскорбительного», по выражению Гончарова, петербургского климата. Вот и позвонил он однажды в этом наряде у подъезда особняка одного из своих коллег по Государственному совету, чтобы вручить свою визитную карточку. Старый швейцар с медалями, презрительно оглядев прохожего сквозь едва приоткрытую дверь, сурово пробурчал:
- Проходи, старичок, проходи, - здесь не подают.
Кони сам рассказывал об этом с лукавой усмешкой, с какой охотно "обыгрывал" свою фамилию, к слову сказать, не то финскую, не то датскую: Кони. Так, отказываясь от запрещенного ему врачами кушанья, он острил: "Не в коня - вернее: не в коней - корм".
Назначение Кони в 90-х годах в сенат было встречено консервативными кругами с большим неудовольствием. Черносотенный нововременский журналист Буренин откликнулся на это назначение злой эпиграммой:

«В сенат коня Калигула привел,

Стоит он убранный и в бархате, и в злате.

Но я скажу, у нас такой же произвол:

В газетах я прочел, что Кони есть в сенате».

Кони не остался в долгу ответив следующим четверостишием:

«Я не люблю таких иронии

Как люди непомерно злы!

Ведь то прогресс, что нынче Кони,

Где прежде были лишь ослы...»

В нем заговорила кровь отца, автора злободневных куплетов, в свое время не побоявшегося осмеять «самого» Фаддея Булгарина».

«Кони делил свою сознательную жизнь на четыре периода. "До двадцати лет, - говорил он, - я был дурнем, с двадцати до сорока - молодость, от сорока до шестидесяти - творческий расцвет, ну а после этого - старость..."

Юмор не покидал его до конца дней. Ему трудно было добираться в университет с Надеждинской, где он прожил последнюю часть жизни. За ним присылали лошадь. Но вот бывшее конюшенное ведомство перевели в Москву, и ему пришлось отказаться от чтения университетского курса.

Но он и тут шутил: "Подумайте, лошади в Москве, а Кони - в Петрограде!"

Очень любил Анатолий Федорович рассказывать о встрече с одним из своих старших соратников по судебной реформе шестидесятых годов 90-летним Вилленбаховым.

Тот пожаловался, что вот в прошлом году поскользнулся у Исаакиевского собора, с тех пор почему-то "ножка стала пошаливать".

Да, впрочем, мне ведь уже девять десятков. А вам сколько, Анатолий Федорович?

Семьдесят пять, - ответил Кони.

Завидный возраст! - вздохнул Вилленбахов…».

От Андрея Кончаловского

Свой труд в Государственном Совете Анатолий Федорович Кони шутя называл "каторжными работами на Сахалине". Он был одним из самых активных членов верхней палаты парламента, никогда не боялся оставаться в меньшинстве при обсуждении острых социальных проблем.

Членом Государственного Совета Кони стал после долгих и безрезультатных уговоров Столыпина, предлагавшего ему пост министра юстиции.

1 января 1907 года Анатолий Фёдорович Кони был назначен Членом Государственного совета Российской империи с оставлением в звании сенатора.

На новой должности Кони продолжал активную деятельность: «семь лет воевал против пьянства», выступал против тотализаторов, за свободу вероисповедания, права женщин.

Государственный Совет сам Анатолий Фёдорович ёмко охарактеризовал в конспекте воспоминаний «Элизиум теней»:

"Верхняя Палата. Незнание дела большинством. Поверхностное чтение записок.

Церковные дела. Сабер. Архангельское дело. Раздражение Победоносцева. Мёртворождённое учреждение. Сознание этого…"

Весной 1927 Анатолий Фёдорович Кони читал лекцию в холодном нетопленом зале Дома учёных и заболел воспалением лёгких. Несмотря на сопротивление болезни 17 сентября Анатолия Фёдорович Кони умер.

На похоронах Анатолия Фёдоровича собралось много народу: вся Надеждинская улица была запружена желающими проститься с ним. «Восемь священнослужителей высокого сана и два дьякона в белых облачениях совершали обряд» отпевания покойного «по высшему разряду». Народ, не вместившийся в церкви, заполнил Знаменскую улицу.

Похоронен Анатолий Фёдорович был на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры. В 1930-х годах его прах перенесли на Литераторские мостки Волковского кладбища.

За год до своей смерти Анатолий Фёдорович Кони написал:

"Я прожил жизнь так, что мне не за что краснеть. Я любил свой народ, свою страну, служил им, как мог и умел. Я не боюсь смерти. Я много боролся за свой народ, за то, во что верил."

Памятник Анатолию Фёдоровичу Кони был создан на средства заслуженного юриста РФ , мецената А.Т. Цариевой. Архитектор А. Великанов, скульптор А. Семынин. Открыт 3 декабря 1998 года.

Кони Анатолий Федорович (28.1.1844, Петербург, - 17.9.1927, Ленинград), русский юрист, общественный деятель и литератор, сын Ф. А. Кони.

Доктор права (1890), почетный член Московского университета (1892), почетный академик Петербургской АН (1900), член Государственного совета (1907), член законодательной комиссий по подготовке многочисленных законов и положений, член и председатель Петербургского юридического общества (1916).

Окончил юридический факультет Московского университета (1865). С 1866 служил в судебных органах (помощником секретаря судебной палаты в Петербурге, секретарь прокурора Московской судебной палаты, товарищ прокурора Сумского и Харьковского окружных судов, прокурор Казанского окружного суда, товарищ прокурора, а затем прокурор Петербургского окружного суда, обер-прокурор кассационного департамента Сената, сенатор уголовного кассационного департамента Сената).

Сторонник демократических принципов судопроизводства, введенных судебной реформой 1864 (суд присяжных, гласность судебного процесса и т. д.). В области государственного и общественного строя придерживался умеренно-либеральных взглядов.

Приобрел широкую известность в связи с делом В. И. Засулич, обвинявшейся в покушении на убийство петербургского градоначальника генерала Ф. Ф. Трепова. Деятельность Кони носила прогрессивный, гуманный характер. После Великой Октябрьской социалистической революции Кони продолжал литературную работу, был профессором уголовного судопроизводства в Петроградском университете (1918-22), выступал с лекциями в научных, общественных, творческих организациях и культурно-просветительных учреждениях.

В литературных произведениях Кони создал яркие портреты крупных государственных и общественных деятелей своего времени.

Особую известность приобрели его записки судебного деятеля и воспоминания о житейских встречах (составили 5 томов сборников под общим названием «На жизненном пути», 1912-29), юбилейный (1864-1914) сборник очерков и статей «Отцы и дети судебной реформы».

Книги (10)

Собрание сочинений в восьми томах. Том 1

В первый том вошли: «Дело Овсянникова», «Из казанских воспоминаний», «Игуменья Митрофания», «Дело о подделке серий», «Игорный дом Колемина» и др.

Собрание сочинений в восьми томах. Том 2

Выдающийся судебный деятель и ученый-юрист, блестящий оратор и талантливый писатель-мемуарист, Анатолий Федорович Кони был одним из образованнейших людей своего времени.

Его теоретические работы по вопросам права и судебные речи без преувеличения можно отнести к высшим достижениям русской юридической мысли.

Во второй том вошли «Воспоминания о деле Веры Засулич».

Собрание сочинений в восьми томах. Том 3

В третий том вошли обвинительные речи, «Руководящее напутствие присяжным» и кассационные заключения.

Собрание сочинений в восьми томах. Том 4

В четвертый том вошли: «Правовые воззрения», «Нравственные начала в уголовном процессе», «Память и внимание», «Приемы и задачи прокуратуры» и др.

Собрание сочинений в восьми томах. Том 5

В пятый том вошли очерки о Д. А. Ровинском, В. Д. Спасовиче, К. К. Арсеньеве и тд.

А.Ф. Кони - эпоха русской культуры.

Изучая биографию величайшего русского юриста Анатолия Федоровича Кони невозможно не удивляться всесторонности его образования, широте взглядов, глубине его мировоззрения. Его книги могут служить не только путеводителем по уголовному процессу прошлого века, по нравственным его началам, но и вообще по всей культуре конца XIX века. Его переписка не уступает «Избранным местам из переписки с друзьями» Н.В. Гоголя, а его биографические заметки о Ф.М. Достоевском, Л.Н. Толстом и других великих деятелях той эпохи могут претендовать на звание шедевров жизнеописания. По своему творчеству А.Ф. Кони приближается к Геродоту, отцу истории, который описал не столько фактические события жизни современников (их мы можем узнать из документов), сколько то, о чем говорили люди в его время. Этим, а также особой точностью в описаниях (приобретенной, видимо, в связи с работой судебного следователя) и ценны для нас произведения Кони. Но его книги актуальны и с точки зрения практики - ведь многие положения уголовного процесса, вводимые сейчас в жизнь во времена работы Анатолия Федоровича, действовали, применялись и изучались. Этот опыт бесценен для нас. Особенно важно для петербуржцев то, что практически вся жизнь Кони была связана с нашим городом. Здесь он работал, жил, здесь и умер на нынешней улице Маяковского.

Личность А.Ф. Кони.

Анатолий Федорович Кони родился 28 января 1844 года в Санкт-Петербурге в семье Федора Алексеевича Кони, известного водевилиста и редактора журнала «Пантеон». Жена Ф.А. Кони - Ирина Семеновна Кони, урожденная кн. Юрьева, известная на сцене под фамилией Сандунова, была незаурядной личностью, сочетавшей в себе самые широкие дарования. Она была писательницей и актрисой. 14 апреля 1860 года вместе с мужем она участвовала в историческом представлении «Ревизора» в пользу Литературного фонда, объединившем в качестве исполнителей Ф.М. Достоевского (почтмейстер), А.Ф. Писемского (городничий) и других известных деятелей культуры 60-х годов. По свидетельству современников и самого Анатолия Федоровича Ирина Семеновна имела на него большое влияние. Религиозная и добрая женщина, сохранившая нежную и заботливую привязанность к сыну до конца своих дней, она привила ему раннюю страсть к чтению. В 8 лет Кони уже много читал, на него оказало огромное впечатление «Вий» Гоголя и «Тарантас» В.А. Соллогуба. Кони навсегда сохранил светлые воспоминания о своем детстве, а о встречах со своим крестным И.И. Лажечниковым и А.Ф. Вельтманом, двоюродным братом Ирины Семеновны, директором Московской Оружейной Палаты и писателем, рассказал в своем очерке «Из студенческих лет».

Сын семьи писателей не собирался идти по стопам своих родителей и поступил на математический факультет Санкт-Петербургского Императорского Университета. Но ввиду студенческих беспорядков он был вынужден переехать в Москву и поступить на юридический факультет Московского Университета, который успешно закончил со степенью кандидата прав летом 1865 года. Уже в своей первой серьезной научной работе он поднял злободневный и малоизученный вопрос о пределах необходимой самообороны, которая была замечена в научных кругах, и ему было предложено занять место на кафедре уголовного права и процесса Московского Университета. Но Анатолий Федорович твердо избрал себе иной путь - путь непосредственного служения людям и идеалам справедливости и нравственности. Он всецело посвятил себя судебной деятельности. За свою жизнь Кони прошел все ступени прокурорской и судебной иерархии. О нем можно сказать, что это был человек поистине «сделавший себя сам», не пользовавшийся какими-либо связями или протекциями во власти, человек с независимыми суждениями, с твердыми моральными устоями. Все, чего добился Анатолий Федорович, было достигнуто его личным трудом, незаурядным талантом оратора, умом и высокой нравственностью.

А.Ф. Кони всегда был проповедником нравственности в судебном процессе, до сих пор для нас актуальны его слова о требованиях к личным качествам судебного деятеля: «Забвение про живого человека, про брата во Христе, про товарища в общем мировом существовании, способного на чувство страдания, вменяет в ничто и ум, и талант, и внешнюю, предполагаемую полезность его работы!.. Всегда в его душе должно звучать прекрасное выражение браминов tat twam asi! - это тоже ты...» Анатолий Федорович не только призывал к этому, но и сам последовательно показывал личный пример бесстрастности, неподкупности и принципиальности. Случай с Гулак-Артемовской поразительно доказывает жизненность и правильность его принципов. В защиту неправомерно оставленной без средств к существованию девушки выступила г-жа Гулак-Артемовская, состоятельная вдова, которая приложила много усилий для устройства ее судьбы. Анатолий Федорович, будучи в то время прокурором в Петербурге помог девушке, но эта его бескорыстная помощь оказалась поводом для попыток Гулак-Артемовской установить с ним личные отношения в целях решения собственных задач, как она выражалась, «обделывания дел». Она приглашала Кони к себе, называя имена титулованных особ, а когда последовал уклончивый отказ, настойчиво просила дать ей хотя бы свою фотографию или визитную карточку, чтобы «сказать друзьям, что вы были и не застали меня дома». На это Кони ответил очень характерно: «Зачем же содействовать такому обману?» и категорически отказал назойливой даме. Казалось бы, незначительный инцидент, но впоследствии выяснилось, что таким образом эта мошенница вводила в заблуждение своих клиентов, показывая им визитные карточки высоких особ в доказательство своей влиятельности, а затем пользовалась их доверием для получения денег. Так неуклонное следование моральным принципам во всем, даже в житейских мелочах оставило незапятнанным имя прокурора окружного суда, чего нельзя сказать об отдельных высоких чиновниках, ставших жертвами обмана.

Всю жизнь А.Ф. Кони отличала высокая внутренняя культура, унаследованная от родителей и их окружения. Он был не только очень начитанным человеком, но и прекрасным, интересным писателем, собеседником, другом многих великих людей своего времени. Он умудрялся ладить с теми людьми, с которыми все были в ссоре. Например, он был другом Гончарова, который под конец жизни приобрел, как говорят, несносный характер и особенно ненавидел Тургенева. Когда Анатолий Федорович пришел сообщить ему о смерти великого писателя, Гончаров, который всегда подозревал Тургенева в хитрости, отвернулся и недоверчиво пробормотал: «Притворяется!» Где еще можно найти такие воспоминания, как не у А.Ф. Кони?

«Не личное счастие должно быть задачей, не отдаленные цели мирового развития и не успех в борьбе за существование, приносящие в жертву отдельную личность, а счастье ближнего и собственное нравственное совершенство», писал Анатолий Федорович в своей наиболее знаменитой работе «Нравственные начала в уголовном процессе». Сам Кони всегда достойно нес высокое звание юриста и человека.

Он умер 17 сентября 1927 года на улице Надеждинской (бывшей Шестилавочной), ныне улица Маяковского на 83 году жизни, окруженный славой, всеобщим уважением и признанием. В настоящее время на доме, в котором он жил установлена мемориальная доска.

В одном из своих рассказов Анатолий Федорович писал о докторе Федоре Петровиче Гаазе, ныне, к сожалению, незаслуженно забытом Человеке, спасшем немало душ своей неустанной деятельностью в Московской пересыльной тюрьме. Можно сказать, что девиз доктора Гааза - «Спешите делать добро!» был и жизненным девизом А.Ф. Кони, которые он пронес через всю свою жизнь.

А.Ф. Кони - величайший русский юрист.

Карьера Анатолия Федоровича Кони в качестве юриста сложилась практически случайно - он готовился учиться на математика. Но жизнь привела его в юриспруденцию, к счастью для России и для нашей юридической науки. А сколько людей, которых мы уже не увидим, могли бы сказать ему человеческое спасибо за справедливость, за правду и нравственность, внесенные в суд. Ведь за каждым приговором стоит не просто наказание человека, но, в условиях российской действительности, - целая жизнь. Многие ли возвращались после "Владимирки" (этап, по которому вели в Сибирь осужденных), так живо описанной Кони в работе, посвященной памяти Ф.П. Гааза?

Анатолий Федорович начал свою карьеру с должности помощника секретаря Санкт-Петербургской судебной палаты в апреле 1866 года. Это было время введения в жизнь новых Судебных Уставов 1864 года, несомненно являвших собой одно из величайших достижений русской юридической мысли, остающихся и поныне образцом обеспечения состязательности судебного процесса и обеспечения деятельности присяжных заседателей. Созданная в соответствии с Судебными Установлениями система требовала новых, свежих людей, способных не только проводить расследование, но и грамотно поддерживать его на суде. Кони называл таких людей "новым вином в новых мехах", имея в виду евангельскую притчу о новых и старых мехах. Задачи, стоявшие перед судебной системой того времени как нельзя более соответствуют требованиям нашего времени в связи с восстановлением реальной состязательности суда. Не слышим ли мы сейчас многочисленные упреки со стороны правоохранительных органов на несовершенство суда присяжных, на низкую репрессивность? А ведь все они связаны как раз с проблемой кадров - наша прокуратура привыкла обвинять письменно, негласно, в канцеляриях, когда приговоры предопределялись компетентными органами, а судья сам был главным обвинителем. Выдающиеся способности Кони в этой области были замечены не сразу. Ему еще предстояло пройти трудный путь товарища прокурора в Казани, в Харькове. Там он обратил на себя внимание как грамотный и талантливый обвинитель и в 1874 году был приглашен в Санкт-Петербург на должность товарища прокурора окружного суда (в прошлом веке товарищами именовали заместителей). Вскоре он стал прокурором окружного суда. В советские времена усиленно подчеркивалось его участие в качестве уже председателя окружного Санкт-Петербургского суда в процессе В.И. Засулич, террористки, стрелявшей в градоначальника генерала Трепова в январе 1878 года. Присяжные заседатели, выслушав недостаточно подготовленного и не слишком умелого прокурора и грамотного, талантливого адвоката, а более всего находясь под сильным влиянием общественного мнения вынесли оправдательный приговор. Ни вины, ни заслуги в этом Анатолия Федоровича не было, поскольку роль председателя суда не сводилась к решению вопроса о виновности подсудимого, и сам Кони неоднократно подчеркивал необходимость объективного подхода к оценке доказательств в резюме председателя перед постановкой вопросов присяжным. Но этого не хотели слышать ни противники присяжного суда, ни его сторонники. Министерство юстиции обвиняло его в потворстве присяжным, а публика превозносила, как героя-революционера. На самом деле процесс показал сложность вопроса о действенности суда присяжных и их главную слабую сторону - подверженность общественному мнению. Пресловутая "княгиня Марья Алексевна" решила дело не в пользу закона и справедливости, а в пользу политики. Это и есть то помрачение умов, великолепно описанное Ф.М. Достоевским в "Бесах", помрачение, приведшее к отрицанию закона вообще, к отрицанию Бога, а в конечном счете и самого живого человека во имя какой-то идеи. Результаты его мы знаем.

Необходимо отметить, что несмотря на попытки советских историков представить А.Ф. Кони "сочувствующим" революционному движению либералом, к тому же подвергнутым гонениям со стороны царского правительства, факты говорят об обратном. И двор, и министерство юстиции смогли подняться выше частных претензий и увидеть в председателе окружного суда действительно талантливого юриста, который мог принести пользу отечеству. Так, в 1885 году он был назначен обер-прокурором Сената, это была высшая прокурорская должность того времени. С 1897 года он становится сенатором.

Одновременно с этим растет его авторитет в научных юридических кругах. В 1890 году Харьковский Университет присвоил ему звание доктора юридических наук, а в 1900 он избран почетным академиком разряда изящной словесности Императорской Академии Наук (вместе с Чеховым). Руководствуясь своим бесценным практическим опытом прокурорской и судебной работы, Кони пишет ряд работ, составляющих гордость всей русской юриспруденции. Он по праву может быть назван основателем новой науки - судебной этики, которой посвящен труд "Нравственные начала в уголовном процессе" (1902 год). Идеалист, твердый ревнитель духа великих реформ 60-х годов, он верил в возможность воспитать молодое поколение, вложить в его основы нравственности... Увы, жизнь не подтверждала его веры: "Я стал читать лекции в Александровском лицее и под фирмою уголовного судопроизводства стараюсь знакомить слушателей с началами судебной этики. Но эта молодежь - очень распущенная в смысле нравственном и умственном - не умеет ни слушать внимательно, ни записывать..." (из письма к Чичериной 27 ноября 1901 года). После революции Кони читал лекции рабочим, но сложно сказать, были ли они успешными - нет оснований доверять уверенному тону советской печати, заявлявшей о "передовом пролетариате".

Общественно-политическая жизнь была для Анатолия Федоровича полна событий. После создания Государственной Думы он включается в активную законотворческую деятельность, выступая в качестве члена Государственного Совета (с 1 января 1907 года). Во многом благодаря его поддержке были приняты законы об условно-досрочном освобождении (1909), о допущении женщин в адвокатуру (1913). Перед Февральским переворотом А.Ф. Кони занимал одну из наиболее значительных судебных должностей в России - первоприсутствующий в общем собрании кассационных департаментов Сената. К сожалению, неизвестно, как на самом деле великий русский юрист, идеолог русской юриспруденции воспринял Октябрьский переворот. Поддерживаемые связи с крупнейшими литературными деятелями того времени, ленинская политика по привлечению "старых специалистов", абсолютная нравственная чистота, - все это позволило ему если не присоединиться, то, по крайней мере, найти свое место в новой стране, в новом мире. Во время голода в Петрограде (по многим свидетельствам, искусственно созданного большевиками для начала экспроприации деревни), он сам предложил А.В. Луначарскому сотрудничество в целях просвещения масс. Результатом стало чтение лекций рабочим Путиловского завода, строителям Волховстроя, студентам. Всего было прочитано около тысячи лекций, в том числе и на кафедре уголовного права Петроградского Университета, куда он был приглашен. Студенты даже добились, чтобы ему был предоставлен конный экипаж, что было почти немыслимо в то время разрухи.

Уже в советский период А.Ф. Кони переиздает ряд мемуаров, объединенных в сборнике "На жизненном пути". Эти воспоминания бесспорно признаны лучшими образцами мемуаристики, они написаны чистым, правильным и живым русским языком, а биографии его героев - реальных людей как нельзя более точно отражают действительные перипетии их жизни. Точность, краткость и емкость описания поистине достойна Достоевского. Читатель его мемуаров, да и всех иных книг получает не только информацию об исторических или юридических событиях, но и интеллектуальное удовольствие от приобщения к живому источнику слова. Творчество Кони подтверждает слова Ф. Ницше о том, что "хороший писатель может не быть хорошим оратором, но хороший оратор всегда - хороший писатель". Кстати, многие произведения уже упоминавшихся классиков русской литературы были написаны именно по материалам дел, в которых участвовал Анатолий Федорович. Достаточно вспомнить роман гр. Л. Н. Толстого "Воскресение", сюжет которого был взят из реального прецедента, причем гр. Толстой в своей переписке с Кони неоднократно обсуждал эту тему, спрашивая совета у него относительно содержания книги.

Жизнь Анатолия Федоровича Кони многогранна и каждый раз, описывая ее, можно открывать все новые и новые стороны его светлого образа. Основная часть его рукописного наследия хранится в Институте русского языка и литературы (Санкт-Петербург), его книги переизданы в России и за рубежом, его речи цитируются как образцы судебных речей, его мемуары используются для объективного написания биографий многих известных личностей. Изучение его творчества продолжается. Особенно актуальным становится оно сейчас, когда наш суд приобретает многие черты судебной системы, созданной в 1864-66 годах. И здесь незаменимыми пособиями будут книги Кони "Судебная реформа и суд присяжных", "О суде присяжных и о суде с сословными представителями", "Заключительные прения сторон в уголовном процессе".

"У нас нет вчерашнего дня. Оттого-то и наш завтрашний день всегда так туманен и тускл", - писал великий юрист в конце прошлого века. Что сказал бы Кони, взглянув на тот день, который был для него завтрашним, а для нас - сегодняшний...