Дурова, Надежда Андреевна

(Александр Андреевич Александров) - штабс-ротмистр армии, писательница. Д. родилась в 1783 г. (а не в 1789 или 1790, как пишут некоторые ее биографы) от отца - гусарского ротмистра, родом из дворян Вятской губ., и матери - дочери полтавского помещика Александровича умерла 23 марта 1866 г. О первых годах ее жизни существуют две версии. По одной из них, Д. с младенчества вела скитальческую жизнь, так как отец ее, следуя за полком, постоянно менял местожительство. При таких условиях ни мать, ни отец не могли обратить надлежащего внимания на воспитание Д., и она была поручена заботам гусарского рядового Астахова. "Седло было моей первой колыбелью, лошадь, оружие и полковая музыка - первыми детскими игрушками и забавами", пишет Д. в своих "Записках". По той же версии Д. была привезена в г. Сарапуль в конце 1789 г., где ее отец поступил на место городничего по смерти бывшего до него секунд-майора Касиновского. В метрике 1790 г. августа 3 (№ 51) показано: "Сарапульского городничего секунд-майора Андрея Дурова родилась дочь Евгения; воспреемница дочь его, Андреева, отроковица Надежда". Этот документ дает основание думать, что другие данные о юности H. А. неверны. По этим данным обстановка, при которой родилась и воспитывалась Д., представляется в таком свете. В 80-х гг. прошлого столетия в г. Пирятине стоял кавалерийский полк, в котором, между прочим, служил бедный дворянин Андрей Васильевич Дуров. Офицеры часто бывали у полтавского помещика Александровича, и Дуров влюбился в одну из его дочерей и вскоре стал пользоваться взаимностью. Родители Надежды Ивановны (мать Д.) не согласились выдать ее за неизвестного, бедного офицера. Тогда молодые люди решились бежать и обвенчаться без родительского благословения. Когда у них родилась дочь, Надежда, они должны были подумать о средствах к существованию, так как y H. И. не было ничего, а у А. В. только маленькая деревенька Вербовка, Сарапульского уезда, Вятской губ. Иного выхода не было, как ехать в имение Александровича, с. Великая Круча (в 7 в. от Пирятина) и просить прощения за свой проступок. Горячее раскаяние и стесненное материальное положение молодой четы смягчило родителей, и они простили Дуровых. Прожив некоторое время в В. Круче, Дуровы уехали в Вятскую губ., оставив дочь на воспитание бабушки. H. A. завоевала себе симпатии обитателей Великой Кручи своей приветливостью и скромностью и прожила там до 17 лет. По тем же сведениям только к тому времени родители взяли ее к себе в Сарапуль. Как бы то ни было, но в 1801 г. мы застаем Д. в г. Сарапуле, так как в метриках о бракосочетавшихся 1801 г., октября 25, № 44, читаем: "Сарапульского нижнего земского суда дворянский заседатель 14-го класса Василий Стефанов Чернов 25 лет поял господина сарапульского городничего Андрея Дурова дочь девицу Надежду 18 лет". Через год у Черновых родился сын (об этом в "Записках" не говорится), которого назвали Иваном. Спокойная семейная жизнь Д. продолжалась недолго. В начале этого столетия Прикамская местность была далеко не спокойным местом. Татары и киргизы уже прекратили свои набеги на Сарапульский уезд, но разбойничьи шайки иногда нападали на жителей Сарапуля. Для поимки воров и охраны жителей в городе находился отряд казаков. Д. познакомилась с есаулом отряда, полюбила его и сошлась с ним. Возникли семейные неприятности, и Д. решила оставить семью, исполнив свое заветное желание - поступить в военную службу. В 1806 г. казачий отряд выступал из Сарапуля. Д., переждав два дня после его выступления, 17-го сентября, в день своих именин, оставила платье на берегу реки и в военной одежде отправилась вслед за есаулом, под видом его денщика. С началом войны 1807 г., Д. приняла участие в военных действиях вместе с коннопольским уланским полком, куда она поступила в г. Гродно под именем дворянина Соколова. Небезынтересно отметить всеподданнейший доклад, 28-го сентября 1807 г., доказывающий, что родители Д. принимали меры для возвращения дочери. В докладе этом читаем: "Коллежский советник Дуров, в Вятской губ., в г. Саратове жительствующий, ищет повсюду дочь Надежду, по муже Чернову, которая по семейным несогласиям принуждена была скрыться из дому и от родных своих, и от которой было письмо из Гродно, что она, записавшись под именем Александра Васильева сына Соколова в конный польский полк, служит товарищем и была во многих с неприятелем сражениях" и т. д. Напавши на след Д., отец и дядя ее подали прошение на Высочайшее имя о "возвращении им сей несчастной". В течение почти трех лет пол Д. оставался в армии неизвестным, и она, делая кампанию с полком, участвовала в сражениях при Гутштадте, Гейльсберге, Фридланде, где обнаружила редкую храбрость, получила юнкерский знак военного ордена и первый офицерский чин, с переводом в Мариупольский гусарский полк. Во время войны она была ранена в правую руку и, когда сняли с нее мундир, чтобы осмотреть руку, пол ее был узнан. Донесли государю; государь отнесся к ней чрезвычайно милостиво, назначил ей пенсию, разрешил именоваться Александровым и обращаться непосредственно к нему с просьбами. Вскоре после этого Д. уехала в Сарапуль к отцу (мать ее умерла вскоре после бегства Д. из дома). В 1811 г. мы видим Д. опять в рядах армии, на этот раз в уланском Литовском полку, вместе с которым она принимает участие в отечественной войне 1812 года. Ей пришлось сражаться под Смоленском, при Колоцком монастыре и, наконец, при Бородине, где она была контужена в ногу. После Бородинского сражения Д. была назначена бессменным ординарцем при главнокомандующем армией, князе Голенищеве-Кутузове, но, вследствие полученной контузии, принуждена была оставить полк и уехала лечиться в Сарапуль. В мае 1813 г. Д. вернулась в ряды действующей армии и приняла участие в войне за освобождение Германии, причем отличилась при блокаде крепости Модлина и осаде Гамбурга. В 1816 году, уступая настоятельным просьбам своего отца, Д. вышла в отставку с пенсионом и чином штабс-ротмистра. Выйдя в отставку, она поселилась в г. Сарапуле, где место городничего занимал уже не отец ее, а брат, Василий Андреевич. Пошловатая уездная будничная обстановка не соответствовала романической натуре Д., и она довольно часто отлучалась в Петербург. В 1819 г. Д. переселилась вместе с братом в г. Елабугу, Вятской губ.; через 10 лет, в 1829 г., снова вернулась в Сарапуль, и, наконец, в 1840 г., когда брат ее уехал в Кунгур, опять выбрала местожительством Елабугу, где познакомилась и подружилась с местным городничим, Э. О. Ерличем. В Елабуге Д. оставалась до конца своей жизни. Похороны "девицы кавалериста" почтил местный кадровый батальон приличным воинским конвоем, проводившим ее до могилы. Георгиевский крест нес офицер. Провожавших гроб было немного, потому что вынос был сделан очень рано. Последние годы жизни Д. проводила в полном уединении, не появлялась ни в каких общественных собраниях. Может быть, это происходило потому, что она жила одною пенсией, крайне незначительной (после ее смерти остался, говорят, только один рубль), а может быть, преклонные лета заставляли ее искать отдыха от такой бурной, необыкновенной жизни, какая выпала ей на долю.

От природы Д. обладала экзальтированным, восторженным характером, отличалась редкой душевной добротой и не была чужда некоторым странностям и причудам. Насколько сердечно относилась Д и к людям, и к животным, показывает ее образ жизни по выходе в отставку. В Елабуге местные жители, пользуясь ее добротой, обращались к ней со всевозможными просьбами и жалобами, часто нелепыми и неосновательными. Д. все эти прошения передавала своему приятелю Э. О. Ерличу, настаивая на их немедленном удовлетворении. Любовь Д. к животным тоже всячески эксплуатировалась голодными обывателями Елабуги и Сарапуля. Но никакие обманы и вымогательства не останавливали штабс-ротмистра: в его квартире всегда было особое помещение для бездомных и больных кошек и собак. Д. сама за ними ухаживала, сама лечила их и всячески опекала. Страсть к животным сохранилась у нее до конца жизни. Ходила Д. всегда в мужском платье, обыкновенно в синем чекмене на крючках, шароварах и фуражке на военный покрой. Только отсутствие усов и множество мелких морщин на смуглом и весьма утомленном лице, да чересчур малый для мужчины рост обнаруживали пол Д. Нужно сказать, что Д. чрезвычайно не любила, когда к ней обращались, как к женщине. Насколько ей это бывало неприятно, показывает следующий случай. Сын ее, Иван Васильевич Чернов, засватав невесту, послал ей письмо, прося благословения. Д., вскрыв конверт и увидев, что сын называет ее "маменькой", немедленно порвала письмо и не ответила на него. Брат ее передал Ивану Васильевичу судьбу письма, и тот отправил другое, чисто делового характера. Дозволение на брак было послано. Несмотря на некоторые свои странности, Д. пользовалась любовью и уважением окружающих, видевших в ней не только "девицу кавалериста", не только известную писательницу, но доброго, отзывчивого человека, всегда готового помочь словом и делом.

Что касается литературной деятельности Д., то произведения ее в свое время не только читались, но и пользовались значительным успехом, доказательством чего служат отзывы Пушкина о Д. Он признавал несомненный талант в авторе "Записок" и побуждал Д. к дальнейшей литературной деятельности. "Будьте смелы", - пишет А. С. Пушкин Дуровой, - "вступайте на поприще литературное столь же отважно, как и на то, которое вас прославило". Для нашего времени произведения Д. в значительной мере уже утратили свой интерес. Некоторая неправдоподобность и запутанность фабулы, бледность и неестественное положение героев составляют общую черту повестей и рассказов Д., черту, которую ей охотно прощали современники и которая много способствовала тому, что произведения Д. теперь почти забыты. Писала Д. под псевдонимом Ал. Андр. Александрова и Девицы-Кавалериста. Из литературных ее трудов известны следующие:

"Записки" (отрывок), "Современник" 1836, ч. 2. - "Кавалерист-Девица", происшествие в России. СПб. 1836. 8°. - "Записки Александрова", добавление к "Девице-Кавалеристу", М., 1839, 8°. - "Елена, T - ская красавица", "Библ. для Чтения" 1837 г., т. 23, кн. I. - "Граф Маврицкий", "Библ. для Чтения", т. 27, кн. I. - "Год жизни в Петербурге" или "Невыгоды третьего посещения", СПб., 1838, 12°. - "Гудишки", ром. в 4-х ч., соч. Александрова, СПб., 1839, 12°. Посвящается кн. T. В. Юсуповой. - "Серный ключ", черемисская повесть. Сборник "Сто русских литераторов", СПб., т. I. - "Повести и рассказы", в 4-х ч., СПб., 1839, 16°. - "Клад", СПб., 1840, 16°. - "Ярчук" или "Собака-духовидец", СПб., 1840. - "Угол", СПб., 1840, 12°. - "Павильон", повесть - "Отеч. Записки", 1839. № 2. "Академический Месяцеслов", 1867, стр. 98. - "Весть" 1866, № 35. - "СПб. Ведом." 1861, № 3. - "Библ. Записки", 1859, № 5, стр. 133. - "Девица-воин", стихотв. "Маяк", 1840, ч. 8, стр. 27. - "Голос", 1863, № 346. - "Энциклопедический лексикон" Плюшара. - "Настольный словарь" Толля. - "Биографич. словарь русских писательниц" кн. Голицына. - "Иллюстр. Газета", 1866, т. 17. № 18, стр. 287. - "Вятские Губ. Ведом.", 1866, № 18 и 40. - "СПб. Ведом.", 1866, № 125. - Мордовцев: "Русские женщины XIX в.". СПб., 1874 г. - "Воспоминания Т. П. Пассек", т. II, стр. 333. - "Русск. Архив", 1872, стр. 2043. - "Русский Архив", 1872, стр. 199. - Соч. А. С. Пушкина, под ред. П. О. Морозова, т. V, 297, 348; т. VII, 401, 408. - Геннади: "Словарь", 1, 325. - Соч. Белинского, III, 76; IV, 128. - "Библиот. для чтения", 1840, т. 42, отд. VI, стр. 24. - "Киевская Старина", 1886, т. XIV, стр. 398. - "Исторический Вестник", 1860, № 2, стр. 414. - Байдаров: "Кавалерист-девица Александрова-Дурова", СПб., 1887. - "Русская Старина", 1890, № 9.

{Половцов}

Дурова, Надежда Андреевна

(известна также под именем Александра Андреевича Александрова ) - кавалерист-девица и писательница. Род. Д. в 1783 г. (а не в 1789 или 1790 г., который обыкновенно указывают ее биографы, основываясь на ее же "Записках") от брака гусарского ротмистра Д. с дочерью малороссийского помещика Александровича, вышедшей за него против воли родителей. Д. с первых дней должны были вести скитальческую, полковую жизнь. Мать, страстно желавшая иметь сына, возненавидела свою дочь, и воспитание последней было почти всецело поручено гусару Астахову. "Седло, - говорит Д., - было моею первою колыбелью; лошадь, оружие и полковая музыка - первыми детскими игрушками и забавами". В такой обстановке ребенок рос до 5 лет и усвоил себе привычки и наклонности резвого мальчика. В 1789 г. отец Д. поступил в город Сарапул Вятской губернии на место городничего. Мать стала приучать ее к рукоделию, хозяйству; но дочери не нравилось ни то, ни другое, и она втихомолку продолжала проделывать "военные штуки". Когда она подросла, отец подарил ей черкесского коня Алкида, езда на котором скоро стала ее любимым удовольствием. Восемнадцати лет Д. была выдана замуж, и через год у нее родился сын (об этом в "Записках" Д. не говорится). Она сблизилась с есаулом казачьего отряда, стоявшего в Сарапуле; возникли семейные неприятности, и она решилась осуществить свою давнишнюю мечту - поступить в военную службу. Воспользовавшись отправлением отряда в поход в 1806 г., она переоделась в казацкое платье и поскакала на своем Алкиде за отрядом. Нагнав его, она назвалась Александром Дуровым, сыном помещика, получила позволение следовать за казаками и в Гродне поступила в конно-польский уланский полк. Она участвовала в битвах при Гутшадте, Гейльсберге, Фридланде, всюду обнаруживала храбрость, была награждена солдатским Георгием и произведена в офицеры с переводом в мариупольский гусарский полк. Государь, до которого дошли слухи о ее поле, позволил ей называться Александровым и обращаться к нему с просьбами. Вскоре после этого Д. уехала в Сарапул к отцу, прожила там более двух дет и в начале 1811 г. вновь явилась в полк (уланский литовский). В Отечественную войну она участвовала в сражениях под Смоленском, Колоцким монастырем, при Бородине, где была контужена в ногу, и уехала для лечения в Сарапул. В мае 1813 г. она снова появилась в действующей армии и приняла участие в войне за освобождение Германии, отличившись при блокаде крепости Модлина и городов Гамбурга и Гарбурга. Только в 1816 г., уступая просьбам отца, она вышла в отставку с чином штаб-ротмистра и пенсионом и жила то в Сарапуле, то в Елабуге. Ходила она постоянно в мужском костюме, сердилась, когда обращались в ней, как к женщине, и вообще отличалась большими странностями, между прочим - необыкновенной любовью к животным. Скончалась в 1866 г.

Литературная деятельность Д. началась появлением в свет нескольких отрывков из ее "Записок" (в "Современнике", 1836, № 2). Пушкин глубоко заинтересовался личностью Д., писал о ней хвалебные, восторженные отзывы на страницах своего органа и побуждал ее к писательской деятельности. В том же году (1836) появились в 2-х частях "Записки" Д. под заглавием "Кавалерист-Девица". Прибавление к ним ("Записки") вышло в 1839 г. Они имели большой успех, побудивший Д. к сочинению повестей и романов. С следующего же года она стала печатать свои произведения в "Современнике", "Библиотеке для чтения", "Отеч. Записках" и др. журн.; затем они появлялись и отдельно ("Гудишки", "Повести и рассказы", "Угол", "Клад"). Все они в свое время читались, вызывали даже хвалебные отзывы со стороны критиков, но литературного значения не имеют и останавливают внимание только своим простым и выразительным языком.

Ср. ст. в "Энциклопедическом Лексиконе" Плюшара (т. XVII); "Биография Д." (в "Вятских Губерн. Ведом." за 1866 г., № 28); Суворин, "Кавалерист-девица и Пушкин" (в "Новом Времени" за 1887 г. по поводу выхода в свет книги Байдарова: "Кавалерист-девица Александров-Дурова"); Биография Д. во "Всемирной Иллюстрации" 1887 г.; Блинов, "Кавалерист-девица и Дуровы" (в "Историческом вестнике", 1888, № 2); Лашманов, "Надежда Андр. Дурова" (в "Русской Старине", 1890 г., № 9).

В. Рудаков.

{Брокгауз}

Дурова, Надежда Андреевна

(Александров Александр Андреевич) - известная в истории и литературе под именем "кавалерист-девицы", род. в Киеве в 1783 г. и была дочерью гусар. ротм-ра Д., впоследствии Сарапульского городничего. Вверенная воспитанию денщика-гусара, татарина Ахматова, сильно привязавшегося к ребенку, она с малолетства полюбила воен. жизнь и службу. "Седло, - рассказывала она впоследствии в своих записках, - было моею первою колыбелью; лошадь, оружие и полков. музыка - первыми детскими игрушками и забавами". 17 л. от роду Д. была выдана замуж за мелк. чин-ка Чернова, через год у нее родился сын (об этом в ее записках ничего не говорится), и, так. обр., прозвище "кавалерист-девица" является не соответствующим истине. Супруж. жизнь Черновых сложилась неудачно, и в 1806 г. Д., покоряясь давниш. мечте, решилась бежать вслед за проходившим через г. Сарапуль казач. полком. Одетая в казач. костюм, на своей лошади Алкиде, подаренной ей отцом, она нагнала казаков и упросила взять ее с собой, назвавшись дворян. сыном Александром Васильевым, против воли родителей решившим во что бы то ни стало поступить на воен. службу. Прибыв с полком в Гродно, Д. поступила на службу "товарищем" (рядовым) в Конно-Польский улан. п. под именем дворянина Александра Васильева Соколова. Несмотря на лишения и трудности, неразрывно связанные с солдат. жизнью, особенно при необходимости скрывать свой пол, она легко переносила их. С Конно-Польск. п. Д. участвовала в камп. 1807 г., в сражениях в французами при Гутштадте, Гейльсберге, Фридланде и во мног. мелк. стычках, всюду обнаруживая блестящую храбрость. М. проч., в сражении под Гутштадтом она выказала пример высокой доблести, спасши офицера от неминуемой гибели; по возвращении в Россию Д., вследствие всеподданнейш. ходатайства ее дяди (по просьбе отца) о розыске Надежды Черновой, товарища Конно-Польского полка Соколова, сделалась известна Имп. Александру I, который милостиво отнесся к ней, пожаловал ей за подвиг под Гутштадтом солдатский Георг. крест и произвел "у.-офицера Соколова" в корнеты, с переводом в Мариупол. гусар. п., повелев ей вместе с тем называться впредь по своему имени Александровым. В 1810 г. Д. была командирована ординарцем к Милорадовичу, главнокомандующему рез. армией, в Киев. а в 1811 г. переведена в Литовский улан. п., с которым приняла участие в Отеч. войне 1812 г., в сражениях под Смоленском и при Бородине, состоя орд-цем при генерале Кановницыне. После Бородин. боя у Д. вышла неприятность с полков. командиром, вследствие чего она упросила Кутузова взять ее к себе в ординарцы. Однако сильн. контузия в ногу под Бородином и изнурит. лихорадка побудили Д. взять отпуск и уехать домой в Сарапуль для лечения. Весной 1813 г. она вернулась в полк и участвовала с ним в походе 1813-1814 гг., причем отличилась при блокаде крепости Модлин и осаде Гамбурга. По взятии Парижа Д. воспользовалась мирн. временем, чтобы с одним из товарищей объехать Голштинию, которая ей оч понравилась. В 1815 г. ей снова пришлось идти в поход за границу, по возвращении из которого Д. в 1816 г. была командирована по делам полка в СПб. в комиссариат. В том же 1816 г. Д. вышла по болезни в отставку с чином штабс-ротм-ра и пенсией в размере 1 т. руб. в г. и поселилась в Сарапуле у престарелого отца. Уездная будничная обстановка не соответствовала романтической натуре Д., и она нередко отлучалась в СПб. Послед. годы жизни Д. провела в Елабуге. В 1836 г. она издала свою автобиографию под заглавием "Записки кавалерист-девицы", при посредстве и поддержке Пушкина, напечатавшего отрывки из этих записок в своем "Современнике" и рекомендовавшего их публике. С этих пор Д., побуждаемая Пушкиным к дальнейшей писательск. деятельности, занялась лит-рой и участвовала во мног. журналах ("Современник", "Библ. для чтения", "Отеч. Зап." и др.). Умерла она в 1866 г. в Елабуге. Похороны Д. почтил квартировавший там в то время 8-й рез. батальон, отдав праху ее воин. почести, причем Георг. крест. нес офицер. На ее полузабытой могиле 14-й драг. (впоследствии улан.) Литовский п. (бывший Литов. улан.), в котором прошла часть боев. службы Д., в 1901 г. по случаю предстоявшего 100-лет. юбилея полка, соорудил памятник, надпись на котором заканчивается словами: "Вечная память, в назидание потомству, ее доблестной душе". К 100-летн. же юбилею Литов. драг. п. в 1903 г. собрал при полков. музее небол. коллекцию, посвященную памяти Д.-штабс-ротмистра Александрова и состоящую из ее портретов, автографов, сочинений и рукоделий, копий с документов, относящихся к ее службе, и литературе о ней. По отзывам современников, Д. обладала экзальтированным, восторженным характером, отличалась редкой душевной добротой и не была чужда нек-рым странностям и причудам. Одевалась она всегда в мужск. платье (синий чекмен на крючках), с Георг. крестом в петлице, и носила фуражку воен. покроя. Все сочинения Д. изданы под именем Александрова и в свое время пользовались успехом. В числе их известны: "Год жизни в Петербурге", "Граф Маврицкий", роман "Гудишки", повести "Ярчук", "Клад", "Уголь" и др. (Байдаров . Кавалерист-девица Александров-Дурова. СПб., 1887; Мордовцев . Русские женщины XIX в.; Сакс . Кавалерист-девица шт.-ротм. А. А. Александров. СПб., 1912).

{Воен. энц.}

Дурова, Надежда Андреевна

{Половцов}

Дурова, Надежда Андреевна

(1783-1866). Рус. прозаик, более известная произв. др. жанров (мемуаристики, романтической прозы), первая в рус. армии женщина-офицер.

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Смотреть что такое "Дурова, Надежда Андреевна" в других словарях:

Дурова, Надежда Андреевна - (АЛЕКСАНДРОВЪ, Александръ Андреевичъ), извѣстная въ исторіи и литературѣ подъ именемъ кавалеристъ дѣвицы род. въ Кіевѣ въ 1783 г. и б. дочерью гусар. ротм ра Д., впослѣдствіи Сарапульскаго городничаго. Ввѣренная воспитанію денщика гусара,… … Военная энциклопедия

Наде́жда Андре́евна Ду́рова (известна также под именем Алекса́ндра Андре́евича Алекса́ндрова ; 17 (28 ) сентября - 21 марта (2 апреля) ) - русская кавалеристка , офицер Русской Императорской армии , участница Отечественной войны 1812 года (известна как кавалерист-девица ); писатель . В литературе и СМИ её часто называют первой русской женщиной-офицером, что в целом не соответствует истине .

Биография

Детство и юность

Родилась в селе Вознесенское 17 (28 ) сентября года (а не в 1789 или 1790 году, который обыкновенно указывают её биографы , основываясь на её же «Записках») . У Надежды был младший брат. Родилась Дурова в семье гусарского ротмистра Андрея Васильевича Дурова и Надежды Ивановны Александрович, дочери полтавского помещика , вышедшей за него против воли родителей . Семья вела скитальческую полковую жизнь. Мать, энергичная и вспыльчивая по характеру и, кроме того, страстно желавшая иметь сына, возненавидела дочь. Однажды, когда Надежда в возрасте одного года долго плакала в карете, она выхватила её из рук няни и выбросила в окно. Окровавленного младенца подобрали гусары. Отец после этого отдал Надежду на воспитание гусару Астахову. «Седло, - пишет сама Дурова, - было моею первою колыбелью; лошадь, оружие и полковая музыка - первыми детскими игрушками и забавами» [ ] . В такой обстановке ребёнок рос до 5 лет и усвоил себе привычки и наклонности резвого мальчика [ ] .

В 1789 отец подал в отставку и получил место городничего в городе Сарапуле Вятской губернии . И дочь опять стала воспитываться матерью. Мать стала приучать её к рукоделию, хозяйству, но у неё ничего не получалось путного и поэтому это ей не нравилось, и она втихомолку продолжала играть в «военные штуки». Когда она подросла, отец подарил ей черкесского коня Алкида, езда на котором скоро стала её любимым занятием.

В восемнадцать лет Дурову выдали замуж за судебного заседателя Василия Степановича Чернова, и через год у них родился сын Иван. К сыну она не питала никаких чувств. Согласия между супругами не было, и Надежда покинула мужа, оставив ему сына. Своим возвращением домой она снова вызвала гнев матери. Затем, влюбившись в казачьего есаула, уехала с ним на Алкиде в 1806 году вслед за полком, переодевшись в казачье платье.

Кавалерист-девица

Некоторое время Дурова жила со своим есаулом под видом денщика , но через некоторое время покинула его. Шесть лет, когда происходили эти события, она вычеркнула из своей жизни, написав в книге, что она родилась на шесть лет позже. Так как казаки обязаны были носить бороды и рано или поздно она была бы разоблачена, Дурова добралась до кавалерийского Литовского уланского полка (где бород не носили) и попросилась на службу, назвавшись Александром Васильевичем Соколовым, сыном помещика . В полку удивились, что дворянин носит казачий мундир, но, поверив её рассказам, зачислили в полк товарищем (чин рядовых дворянского происхождения).

Она участвовала в битвах при Гуттштадте , Гейльсберге , Фридланде , проявляя храбрость. За спасение раненого офицера в разгар сражения была награждена солдатским Георгиевским крестом и произведена в унтер-офицеры . Участвуя в сражениях, она ни разу не пролила чужую кровь [ ] .

Её конь Алкид неоднократно спасал её жизнь и для неё стало страшным потрясением происшествие, когда застоявшись в стойле, он стал прыгать через плетни и насмерть распорол себе брюхо одним из колов.

В 1816 году, уступив просьбам отца, она вышла в отставку в чине штабс-ротмистра и пенсионом жила то в Сарапуле, то в Елабуге . Ходила она постоянно в мужском костюме, все письма подписывала фамилией Александров, сердилась, когда обращались к ней, как к женщине, и вообще отличалась, с точки зрения своего времени, большими странностями. Историк Елена Сенявская не исключает, что подобное поведение могло объясняться транссексуальностью . По мнению Сенявской сама Дурова также косвенно подтверждала такие предположения в своей книге «Записки кавалерист-девицы» .

Остаток жизни Дурова провела в маленьком домике у младшего брата в городе Елабуге в окружении своих многочисленных подобранных собак и кошек. Умерла Надежда Андреевна 21 марта (2 апреля) в Елабуге Вятской губернии в возрасте 82 лет, похоронена на Троицком кладбище. Она завещала отпевать себя, как раба Божьего Александра, но священник нарушать церковные правила не стал. При погребении ей были отданы воинские почести.

Дети

Записи в метрических книгах Вознесенского собора города Сарапула сохранили свидетельства о её венчании и крещении сына. Сын Дуровой - Иван Васильевич Чернов - был определён на учёбу в Императорский Военно-сиротский дом, откуда был выпущен в чине 14-го класса в возрасте 16 лет по состоянию здоровья. Однажды он прислал матери письмо, спрашивая её благословения на брак. Увидев обращение «маменька», она, не читая, бросила письмо в огонь. И только после того, как сын прислал письмо с просьбой к Александру Андреевичу, она написала «благославляю».

Коллежский советник Иван Васильевич Чернов был в 1856 году похоронен на Митрофаньевском кладбище - он скончался на 10 лет раньше своей матери на 53-м году жизни. Женой его, вероятно, была Анна Михайловна, урожденная Бельская, скончавшаяся в 1848 году в возрасте 37 лет . Сотрудниками Музея-усадьбы Н.А. Дуровой были установлены связи с прямыми потомками её брата Василия, живущими во Франции.

Литературная деятельность

Дурова с Пушкиным познакомилась через своего брата Василия. Однажды Василий привел Пушкина в восторг своим наивным цинизмом и несколько дней Пушкин не мог оторваться от разговора с ним и в итоге после проигрыша в карты довез его с Кавказа до Москвы. Василий был помешан на одном пункте - ему непременно нужно было иметь сто тысяч рублей. Однажды он прислал Пушкину мемуары сестры, и Пушкин оценил оригинальность этих записок.

В «Современнике » (1836, № 2) были напечатаны её мемуары (впоследствии вошедшие в её «Записки»). Пушкин глубоко заинтересовался личностью Дуровой, писал о ней хвалебные, восторженные отзывы на страницах своего журнала и побуждал её к писательской деятельности. В том же году (1836) появились в двух частях «Записки» под заглавием «Кавалерист-Девица». Прибавление к ним («Записки») вышло в 1839. Они имели большой успех, побудивший Дурову к сочинению повестей и романов . С 1840 года она стала печатать свои произведения в «Современнике», «Библиотеке для чтения» , «Отечественных записках » и др. журналах; затем они появлялись и отдельно («Гудишки», «Повести и рассказы», «Угол», «Клад»). В 1840 году вышло собрание сочинений в четырёх томах.

Одной из главных тем её произведений стало раскрепощение женщины, преодоление разницы между общественным статусом женщины и мужчины . Все они в своё время читались, вызывали даже хвалебные отзывы со стороны критиков, и до сих пор вызывают внимание своим простым и выразительным языком.

Библиография

• Надежда Дурова. Записки кавалерист-девицы. 1836. первое издание.
• Надежда Дурова. Записки Александрова (Дуровой). - М. : В типографии Николая Степанова, 1839.
• Дурова Н. А. Записки кавалерист-девицы / Подготовка текста и примеч. Б. В. Смиренского. - Каз. : Татарское книжное издательство, 1966.
• Дурова Н. А. Избранные сочинения кавалерист-девицы / Сост., вступит. ст. и примеч. Вл. Муравьева. - М. : Московский рабочий, 1983.
• Дурова Н. А. Избранное / Сост., вступ. ст. и примеч. В. В. Афанасьева. - М. : Сов. Россия, 1984.
• Дурова Н. А. Избранные сочинения кавалерист-девицы / Сост., вступит. ст. и примеч. Вл. Б. Муравьева. - М. : Московский рабочий, 1988 (Библиотека «Московского рабочего»).
• Дурова Н. А. Русская амазонка. Записки. - М. : Захаров, 2002. - 384 с. 5 000 экз.
• Дурова Н. А. Записки кавалерист-девицы. Серия: Знак судьбы. - М.: Аст-Пресс Книга, 2005 - 5000 экз.
• Дурова Н. А. Избранные сочинения / Сост. О. Айкашева. - Елабуга: ЕлТИК, 2013. - 480 с. - 1000 экз.
• Nadezhda Durova . Cavalry Maiden. Journals of a Russian Officer in the Napoleonic Wars. / Translated by Mary Fleming Zirin. - Bloomington & Indianapolis: Indiana University Press, 1988.
• Nadeschda Durowa . Die Offizierin. Das ungewöhnliche Leben der Kavalleristin Nadeschda Durowa, erzählt von ihr selbst. Aus dem Russischen von Rainer Schwarz. Mit einer biographischen Notiz von Viktor Afanasjew, übersetzt von Hannelore Umbreit. Leipzig: Gustav Kiepenheuer-Verlag,
• Записки кавалерист-девицы [Текст] / Н. А. Дурова; [Н. А. Дурова; [идея проекта В. С. Ерастов; вступ. ст. О. Г. Лукас; редкол. : Г. Р. Ахтямова и др.]. - Сарапул: МУП "Сарапульская типография”, 2006. - 344 с.: ил. - (Проект «Память Сарапула»). - 1500 экз.. - ISBN 5-901304-18-7 .
• В уездном городе «С» / Сборник произведений А. Вештомова, Н. Дуровой, Н. Блинова, И. Воронцова, С. Миловского, Н. Ончукова, Д. Зеленина. Идея проекта - В.С. Ерастов; Сост. - Т. Б. Пеганова; дизайн - Т. А. Кустова; Редакционная коллегия: Г. Р. Ахтамянова, Л. Ю. Быкова, С. В. Креклина, О. Г. Лукас, В. Л. Мурашкина, Т. Б. Пеганова, Н. Л. Решетников;. - Сарапул: [б.и.], 2008 (МУП «Сарапульская типография»). - 290 с.: ил. - (Проект «Память Сарапула»). ISBN: 978-5-901304-23-5.

"Кавалерист-девица" Н. Дурова

Реальная биография Надежды Дуровой, пожалуй, гораздо авантюрнее и противоречивее, чем романтическая история, изображенная в столь любимом нами фильме Эльдара Рязанова «Гусарская баллада», который вышел на экраны в 1962 году к 150-летнему юбилею войны 1812 года. .

Именно благодаря фильму Рязанова с ловосочетание «кавалерист-девица» и вошло широко в лексику русского языка. Прототипом главной героини – Шурочки Азаровой стала «кавалерист-девица» Надежда Дурова – наверное, одна из самых удивительных (хотя и не самых женственных) женщин XIX столетия.

Родившись в 1783 году в семье армейского капитана, Надя не пользовалась особой материнской любовью и воспитывалась отставным рядовым гусаром. Первыми игрушками ее стали пистолет и сабля. В 1801 г. вышла замуж за подчиненного ее отца, к тому времени городничего города Сарапула. В 1803 г. после рождения сына поссорилась с мужем, вернулась в дом отца, откуда в сентябре 1806 года ушла с полком донских казаков, переодевшись в казачий мундир. Весной 1807 года под именем Александра Соколова вступила добровольцем - рядовым дворянского звания ("товарищем") в Польский конный (уланский) полк.

Участвовала в сражениях Франко-русско-прусской войны в 1807 году под Гутштадтом, Гейльсбергом, Фридландом. В бою у Гутштадта спасла от плена раненого офицера Финляндского драгунского полка.

Отец в это время разыскивал Дурову и обратился с прошением к императору Александру. 3 декабре 1807 года Дурова была вызвана в Санкт-Петербург. Она два раза встречалась с Александром I, который разрешил ей служить в армии, произвел в первый офицерский чин корнета, наградил за спасение офицера Знаком отличия Военного ордена и дал ей свое имя, назвав Александром Александровым.

В январе 1808 года Дурова прибыла в Мариупольский гусарский полк, приняв в командование 4-й взвод первого эскадрона. В начале 1811 года перевелась в Литовский уланский полк, с которым участвовала в Отечественной войне 1812 года. С августа 1812 года - поручик, некоторое время командовала эскадроном в полку, затем - полуэскадроном.

Во время Бородинского сражения получила контузию. В сентябре - октябре 1812 года была ординарцем у Кутузова. Затем получила отпуск для лечения контузии и уехала домой. Вернулась в армию весной 1813 года. В сентябре 1816 года, прослужив десять лет в конном строю, вышла в отставку в чине штабс-ротмистра и поселилась в Елабуге. Здесь надо подчеркнуть, что из этих десяти лет в гусарах Дурова прослужила только три - остальные семь лет она была уланом и именно в уланском мундире она принимала участие во всех военных действиях, в том числе и событиях 1812 года.

В 30-е годы Дурова занялась литературной деятельностью и, написав основанную на своей биографии книгу "Записки кавалерист-девицы. Происшествие в России", ездила в Петербург с намерением опубликовать её.

После встречи с Пушкиным последний заинтересовался творчеством Дуровой и напечатал в 1836 году её "Записки" в своем журнале "Современник". Позднее Пушкин писал: "С неизъяснимым участием прочли мы признание женщины, столь необыкновенной; с изумлением увидели, что нежные пальчики, некогда сжимавшие окровавленную рукоять уланской сабли, владеют и пером быстрым, живописным и пламенным". (Заметим, что с "окровавленной рукоятью" Пушкин переборщил - в боях Дурова предпочитала чужой крови не проливать; единственным живым существом, павшим от её уланской сабли, стал один гусь, обезглавленный к рождественскому обеду - подробнее об этом читайте в статье И. Стрельниковой в конце данного раздела).

Книга эта сделалась достаточно популярной среди российской читающей публики - и в первый раз ввела в оборот русского языка словосочетание " кавалерист-девица" (которое веком с четвертью позже было повторно популяризовано Эльдаром Рязановым). После "Записок" (которые впоследствие не раз переиздавались) Дурова опубликовала еще несколько рассказов и повестей - но они уже такой популярностью не пользовались.

Скончалась Надежда Дурова на 83 году жизни 21 марта 1866 года в городе Елабуге.

Описание внешности из офицерского формуляра А. А. Александрова: "Рост 2 аршина 5 вершков /около 165 см/, лицом смугл, рябоват, волосы русые, глаза карие..."

Память о Надежде Дуровой жива, прежде всего, в Елабуге, где она провела последние пятьдесят лет своей долгой жизни. Н а площади стоит конный памятник. В ее доме теперь работает музей с достаточно подробней и интересной экспозицией.

В городе работает подразделение клуба Литовских улан, а Литовские уланы из Москвы приезжают в Елабугу на памятные даты и мероприятия, связанные с именем Дуровой.

Дельфин Дюран - потомок Н. Дуровой из Франции

Существующий ныне памятник на могиле Н.Дуровой в Елабуге - новодел. И стоит он одиноко в скверике... А ведь Дурова была похоронена со всеми воинскими почестями на церковном кладбище . Можно предположить, что при советской власти это кладбище было уничтожено вместе с могилой Дуровой. А в 2008 г. к 225-летию Н. Дуровой построили этот новый памятник в стиле позднего социализма. Литовские уланы, естественно, присутствовали на его открытии. А как же выглядело первоначальное надгробие? Удалось найти старинную открытку.

В 2013 г. состоялась московская премьера спектакля "Игра Судьбы", посвященного нескольким месяцем из жизни Надежду Дуровой - в частности, ее встрече с Александром I. Консультантами по костюмам были, естественно, литовские уланы.

Вот такой бюст Надежды Дуровой стоит слева от центральной лестницы Центрального музея ВОВ на Поклонной горе. Что-то там не рассчитали с высотой - и решили просто пробить дыру в пластиковом потолке для металлического султана на кивере... Как и на других "официальных" изображениях, Дурова здесь изображена в гусарском мундире - хотя во всех военных действиях она принимала участие в качестве улана.

Не забыл Н. Дурову и российский Монетный двор (...и опять в гусарском!)

Мы начали наше краткое эссе о Надежде Дуровой с фильма Эльдара Рязанова "Гусарская Баллада" - фильма талантливого, нами всеми любимого, но, увы, имеющего самое малое отношение к реальной судьбе нашей героини. И практически никто не вспоминает очень неплохой двухсерийный телефильм Свердловской киностудии 1989 года "То мужчина, то женщина". Авторы фильма обращаются в основном к "литературному" периоду жизни Дуровой, пытаются разобраться в её весьма сложной психологической ситуации - и даже перебросить мостик в ленинградскую жизнь конца 80-х годов 20 века... Посмот рите этот фильм - не пожалеете. И возможно станете думать о Надежде Дуровой немного по-другому...

Возможно, чуть лучше понять сложную жизнь Надежды Дуровой, разобраться в побудительных мотивах её неординарных поступков поможет приведенная ниже статья Ирины Стрельниковой.

НАДЕЖДА ДУРОВА: УЛАНСКАЯ БАЛЛАДА

В начале 1830-х годов в Елабуге можно было встретить неприметного господина лет пятидесяти в шароварах, фуражке военного покроя и синем казачьем кафтане, на котором красовался Георгиевский крест. Господин был небольшого роста, тщедушен, лицо имел рябое и морщинистое, волосы и глаза мышиного цвета - словом, внешность самая невыигрышная. Но стоило маленькому господину где-нибудь в гостях, в хорошей компании, с удобством усесться в курительной, залихватски уперев одну руку в колено, а в другой держа трубку с длинным чубуком, да заговорить о былых сражениях, о походной жизни, о лихих товарищах - как его маленькие невыразительные глазки загорались огнем энтузиазма, лицо одушевлялось, и всякому становилось понятно, что перед ним - человек, много переживший, вдоволь нюхнувший пороху, славный рубака, герой и вообще молодец. А если при этом в курительной вдруг оказывался какой-нибудь залетный чужак, то кто-то из местных не отказывал себе в удовольствии огорошить его, шепнув на ухо: «А ведь отставной штабc-ротмистр Александров - женщина!» Далее следовала немая сцена...

Когда в 1836 году вышла в свет книга «Кавалерист-девица. Происшествие в России», завеса над тайной этого странного маскарада приоткрылась.

ВОСПИТАННИЦА УСАТОГО НЯНЯ

Свое рождение Дурова описывает в поразительных подробностях, будто помнит себя с первых минут на земле и даже раньше. Ее мать была красавицей, да к тому же наследницей одного из богатейших панов Малороссии. А в женихи выбрала не ровню - гусарского ротмистра, ни кола ни двора, да еще и, к великому негодованию отца, - москаля. Не добившись от родителей согласия, своевольная девица в одну прекрасную украинскую ночь, крадучись, держа черевички в руках, выбралась из дома. За воротами ее ждала коляска ротмистра Дурова. В первой подвернувшейся сельской церкви беглецы обвенчались. Со временем родители невесты их простили. Но в наследстве, увы, все-таки урезали.

Дуров привез молодую жену в свой полк, и они зажили на его скудное офицерское довольствие. Вскоре новобрачная обнаружила, что беременна. Большой радости это известие ей не доставило: жизнь без денег, без нарядов, без прислуги нелегка, а тут еще ребенок. К тому же она была почему-то уверена, что родится мальчик, придумала красивое имя - Модест, но родилась девочка. «Полковые дамы говорили ей, что мать, которая кормит грудью свое дитя, через это самое начинает любить его, - повествует Дурова в своей книге. - Меня принесли, мать взяла меня из рук женщины, приложила к груди. Но, видно, я чувствовала, что не любовь материнская дает мне пишу, и потому, несмотря на все усилия заставить меня взять грудь, не брала ее. Наскуча, что я долго не беру, мать перестала смотреть на меня и начала говорить с бывшею у нее в гостях дамою. В это время я схватила вдруг грудь матери и изо всей силы стиснула ее деснами. Мать моя закричала пронзительно, отдернула меня от груди и, бросив в руки женщины, упала лицом в подушки. «Отнесите, отнесите с глаз моих негодного ребенка и никогда не показывайте», - говорила матушка, махая рукою и закрывая себе голову подушкою».

Дальше - больше. Как-то раз ехали в карете, а годовалая Надя все кричала и не унималась. И тогда маменька в досаде выхватила ее из рук няньки и швырнула в окно. Окровавленного младенца подобрали гусары. Ко всеобщему изумлению, ребенок был жив. Отец, узнав о случившемся, отдал Надю на попечение рядового гусара Астахова - подальше от матери. Гусар растил девочку до пяти лет. Ее первыми игрушками были пистолет и сабля. А верхом Наденька научилась скакать раньше, чем ходить. И тут жизнь ее круто изменилась - отец подал в отставку И получил место городничего в городе Сарапуле Вятской губернии. С гусаром Астаховым девочка была разлучена и снова поступила на попечение жестокосердной матери, которая, обнаружив в дочери слишком много мальчишеского, стала спешно переучивать ее по подобаюшему женскому полу образцу. Наденьку усадили за рукоделие, к которому она оказалась поразительно неспособна, и мать кричала: «Другие хвалятся работою дочерей своих, а я стыжусь, бегу скорее закрыть гадкое твое кружево! Двадцать сорок не могли бы так напутать!»

А девочку тянуло бегать по лугу, скакать верхом, петь, кричать, а то и устраивать взрывы, бросая в печку порох... И все это было Наденьке запрещено. Выходило, что женский мир, предназначенный ей от рождения, - мир скуки, несвбоды и мизерньых дел, а мужской мир, который она успела полюбить, - мир вольницы, свободы и деятельности. К тому же она была нехороша собой, с оспинами по всему лицу, да и смугла, что в те времена считалось большим недостатком. Даже горничная пеняла ей: «Вы хоть бы умывались чем-нибудь, барышня, хреном или кислым молоком». Но обиднее всего - слова отца: «Если б вместо Надежды был у меня сын, я не тревожился бы, что будет со мною под старость». Впрочем, сын (младший брат Наденьки) у него тоже был, и отец не таясь отдавал ему предпочтение перед дочерью.

Сколько слез было пролито от всех этих обид! Иной раз Наденьке казалось, что среди людей ей вообще нет места. Что ж! Она привязалась к коню - отцовский жеребец Алкид, считавшийся злым и неукротимым, был послушен ей, словно собака. По ночам, когда дом затихал, девочка крадучись пробиралась в конюшню, выводила Алкида и предавалась бешеной скачке. Однажды, вернувшись под утро домой, она не нашла сил раздеться и уснула - так открылись ее ночные прогулки. Мать, в очередной раз посетовав, что не справляется с такой ужасной дочерью, отослала ее с глаз долой – к родне на Украину. Там случилось событие, которое чуть было не примирило воспитанницу гусара Астахова с женской долей. Романтичный соседский юноша, сын богатой помещицы Кирияковой, влюбился в нее, несмотря на всю ее некрасивость. Они каждое утро бегали на свидания - в церковь, на раннюю литургию. В притворе садились на скамью и разговаривали полушепотом, держась за руки.

Но внезапная набожность молодого человека насторожила его мать, она обо всем узнала – и запретила сыну даже мечтать о женитьбе на бесприданнице Дуровой. «Я долго скучала о молодом Кирияке. Это была первая склонность, и думаю, что если б тогда отдали меня за него, то я навсегда простилась бы с воинственными замыслами», - пишет Дурова. Но вот о дальнейшем она в своей книге не упоминает ни слова! О том, что в 18 лет по воле родителей она была выдана замуж за незначительного и скучного человека - судебного заседателя Василия Степановича Чернова. И что через год родился сын Иван, к которому она осталась так же бесчувственно равнодушна, как и к мужу (и как к ней самой относилась ее собственная мать). И что в конце концов, влюбившись в заезжего казачьего есаула, она ускакала на верном Алкиде вслед за его полком, переодевшись в казачье платье. Некоторое время Дурова жила со своим есаулом под видом денщика, но и этот союз оказался непрочным: где-то у западной границы империи Надежда покинула возлюбленного. Ни о чем этом в ее «Записках...» не упомянуто. Шесть лет, в течение которых происходили все эти события, вычеркнуты Дуровой из собственной биографии при помощи нехитрого приема: из книги следует, что она родилась в 1789-м, тогда как на самом деле – в 1783-м.

Надо сказать, любовницы и жены офицеров не так уж редко переодевались денщиками, чтобы сопровождать своих возлюбленных в военных походах. Но рано или поздно дамы возвращались домой - в женском обличье, разумеется. А вот Надежда Дурова не вернулась. Ей, с ее склонностью к оружию, верховой езде, широким просторам и кочевой жизни, армейская среда подходила, как вода - рыбе. Только вот у казаков оставаться было никак невозможно. Дело в том. что казакам гюлагалось носить бороду, а у Надежды Андреевны бороды быть никак не могло. При поступлении ее в полк вопрос о безбородости не встал: Дурову приняли за 14-летнего юношу. Но ясно же, что через год-другой признаков взросления на лице у «юноши» по-прежнему не появится - и что тогда? А тут еще одна востроглазая казачка шепнула, ухмыляясь: «Барышня, послушайте, что я вам скажу.» Наденька не подала виду, что испугалась. Но поняла: пора уносить ноги в регулярную армию, где бород не носили.

Кое-как добравшись до расположения ближайшего кавалеристского полка - им оказался Коннопольcкий, - она явилась к ротмистру, назвалась Александром Васильевичем Соколовым и попросилась на службу. «Вы дворянин? Как же это сделалось, что вы носите казачий мундир?» - удивился ротмистр (среди рядовых казаков дворян не было). «Отец не хотел отдавать меня в военную службу, я ушел тихонько, присоединился к казачьему полку». Ей поверили, зачислили в полк товарищем (чин рядовых дворянского происхождения) и выдали мундир с шерстяными эполетами, кивер с султаном, белую перевязь с подсумком и сапоги с огромными шпорами. “Все это очень чисто, очень красиво и очень тяжело!» - записала Дурова.

«КОРНЕТ, ВЫ - ЖЕНЩИНА?»

Каждое утро для нее теперь начиналось с обучения военным приемам. «Надобно, однако ж, признаться, что я устаю смертельно, размахивая тяжелою пикою - особливо вертеть ею над головой; и я уже несколько раз ударила себя по голове. Не совсем покойно действую саблею; мне все кажется, что я порежусь ею; впрочем, я скорее готова поранить себя, нежели показать малейшую робость”. Не прошло и полгода, как ей довелось впервые испытать свою храбрость в бою - на большой европейской войне, которую Россия в союзе с Англией, Швецией и Пруссией вела против Наполеона. «Полк наш несколько раз ходил в атаку, но не вместе, а поэскадронно. Меня бранили за то, что я с каждым эскадроном ходила в атаку; но это, право, было не от излишней храбрости, а просто от незнания; я думала, так надобно, и очень удивлялась, что вахмистр чужого эскадрона, подле которого я неслась, кричал на меня: «Да провались ты отсюда! Зачем ты здесь скачешь?»

В первом же бою она умудрилась совершить подвиг и еще чуть не потеряла своего верного Алкида. Дело было так: Дурова увидела, как неприятельские драгуны сбили с коня какого-то русского офицера и уж подняли сабли, чтобы зарубить его. Она поспешила на выручку с пикой наперевес. Поразительно, но ее вид оказался достаточно грозным, чтобы французы обратились в бегство, и раненый офицер был спасен. Пришлось посадить его на своего коня. Подбежавшему рядовому пехотинцу Дурова доверила под уздцы увести Алкида с его полуживой поклажей подальше от сражения, выговорив условие, что конь будет отослан ей в Коннопольский полк. А сама осталась пешей среди всеобщей скачки и стрельбы.

Не прошло и нескольких часов, как ей встретился знакомый поручик, скачущий на Алкиде. Дурова ахнула и бросилась наперерез. «Разве эта лошадь твоя? - удивился поручик. - Какой-то мошенник только что продал мне ее за два червонца». Позже Алкид несколько раз спасал ей жизнь. То Дурова заснет на привале, а тем временем велят отступать, и конь, фыркая, разбудит ее, а потом вывезет каким-то чудом прямиком в новое расположение полка. То унесет из неприятельского окружения, выбрав единственный спасительньтй путь - по полю, усеянному мертвым телами. То без всякого понуждения отпрыгнет далеко в сторону, когда ему под ноги упадет вражеская граната, - оставалось только поражаться, что осколки не задели ни коня, ни наездницу. Позже, когда Алкид погиб (застоявшись в стойле, вырвался порезвиться, стал прыгать через крестьянские плетни, а из одного торчал заостренный кол, пропоровший коню брюхо), это стало страшным потрясением для Надежды Андреевны. Она всерьез горевала, что не сумела умереть вместе со своим Алкилом. Собственно, кроме этого коня и войны. у нее ничего хорошего в жизни не было.

Поразительно. но. раз за разом бывая в сражениях, размахивая то саблей, то пикой, Надежда... совсем не проливала чужой крови (это все-таки было бы выше ее женских сил). Единственное умерщвленное ею существо был гусь, которого она поймала и обезглавила к рождественскому ужину для своего изголодавшегося отряда. А между тем положение армии делалось все хуже. В конце мая 1807 года французы загнали русских в ловушку. Левый берег реки Алле меньше всего подходил для обороны, и диспозиция была так неудачна, что Наполеон не поверил своим глазам и заподозрил какую-то военную хитрость, но увы! Хитрости не было. Полк Дуровой оказался в сущем аду – узком месте между рекой и оврагом, по которому враг так и жарил ядрами. Ночь, давка, паника - крик стоял ужасный. Те, кому удалось выбраться, попадали под французские штыки. Бросались в реку,но, не в силах переплыть ее в тяжелом обмундировании, тонули. Десять тысяч русских погибло в том бою. Война была проиграна! Дело кончилось тем, что Царь Александр I и Наполеон встретились и заключили Тильзитский мир.

В жизни Дуровой это решение оказалось судьбоносным! Ведь в Тильзите она впервые увидала государя и… влюбилась. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Государем пленялись все поголовно: рядовые, унтера, молоденькие офицерики и седовласые генералы... Вопреки всем своим бедам армия ревела от восторга и пожирала глазами того, кому, в сущности, была обязана своим поражением. «Государь наш красавец, - объясняет Дурова. - Кротость и милосердие изображаются в больших голубых глазах его, величие души в благородных чертах и необыкновенная приятность на румяных устах его! На миловидном лице молодого царя нашего рисуется вместе с выражением благости какая-то девическая застенчивость». На фоне Александра Наполеон ей совсем не понравился: толст, мал ростом, глаза круглые, взгляд тревожный - ну что это за герой, даже при всей его безмерной славе? С тех пор влюбленный улан Соколов - он же Наденька – принялся втайне мечтать о том, чтобы увидеть вновь обожаемого государя. Мечта сбылась довольно быстро - и в совершенно неожиданном варианте.

Все началось со странного вызова к главнокомандующему. Не такая улан Соколов была персона, чтобы им интересовались на столь высоком уровне – даже с учетом того, что меньше чем за год он дослужился до унтер-офицера. Но главнокомандующий сказал: «Я много слышал о вашей храбрости. А теперь вас желает видеть государь, я должен отослать вас к нему”. Что все это значило - было решительно не ясно. У Дуровой забрали оружие и под охраной повели к саням. После нескольких дней тревоги и гаданий она оказалась в Петербурге, и ее сразу принял государь. Собственно, состоялась почти точь-в-точь такая же сцена, что показана в фильме Рязанова. С той только разницей, что не Кутузов, а сам император Александр, покружив вокруг да около, набрался решимости и задал прямой вопрос: «Я слышал, что вы не мужчина, правда это?» Оказалось, что Наденьку выдало письмо, написанное отцу после побега из лому, - Дурова просила благословения на поступление в полк. Отец, задействовав все свои связи в армии, сумел ее разыскать. А разыскав, потребовал водворить беглянку домой.

«Да, ваше величество, правда!” - потупилась Надежда. Они взглянули друг на друга - и оба покраснели. Государь был чувствителен и застенчив. Дурова - влюблена. Она выложила ему все как на духу о причинах, побудивших решиться на столь экстравагантый поступок, и о тяготах, что пришлось претерпеть на войне. Царь только вздыхал да ахал. “Ваши начальники отзываются о вас с великой похвалой, закдючил он. - Вам полагается награда, после чего я с честью верну вас домой». При этих словах Надежда Андреевна вскрикнула от ужаса и пала к его ногам, обняв царственные колени: «Не отсылайте меня домой, ваше величество! Не отсылайте! Я умру там! Не отнимайте у меня жизни, которой я добровольно хотела пожертвовать для вас!» - «Чего же вы хотите?» - смущенно спросил Александр. «Быть воином! Носить мундир, оружие! Это единственная награда, которую вы можете дать мне!» На том и порешили. Царю еще пришла в голову идея перевести Дурову в какой-нибудь другой полк и дать ей новое имя, чтобы родня не смогла найти ее снова. Так унтер-офицер Коннопольского уланского полка Александр Васильевич Соколов сделался офицером Мариупольского гусарского полка Александром Андреевичем Александровым. В выборе такой фамилии был намек на великое расположение и покровительство царя Александра.

Вечером того дня Дурова записала в дневнике: «Видела его! Говорила с ним! Сердце мое слишком полно и так неизъяснимо счастливо, что я не могу найти выражений для описания чувств моих! Великость счастия моего изумляет меня! Восхищает! О государь! От сего часа жизнь моя принадлежит тебе!» Перед отъездом в полк ее еще раз позвали во дворец, представили фаворитке царя - бесподобной Марии Антоновне Нарышкиной. Современник писал об этой женщине: «Кому в России неизвестно имя Марии Антоновны? Я помню, как, разиня рот, стоял я перед ее ложей (в театре) и преглупым образом дивился ее красоте, до того совершенной, что она казалась невозможною». Даже со стороны было видно, что царь Нарышкину обожает.

Дурова удивлялась сама себе: никакой ревности, никакой горечи, никакой зависти к этой блестящей, нарядной красавице, державшей в своих прелестных ручках сердце того, в кого Дурова была так отчаянно влюблена. Нарышкина - всего лишь прекраснейшая из женщин, а Дурова, на собственный взгляд, превзошла ее, заслужив у царя право быть мужчиной! «Я всегда любила смотреть на дамские наряды, хотя сама ни за какие сокровища не надела бы их на себя; хотя их батист, атлас, бархат, цветы, перья и алмазы обольстительно прекрасны, но мой уланский колет лучше! По крайней мере, он мне более к лицу, а ведь это, говорят, условие хорошего вкуса: одеваться к лицу».

А уж как к лицу тоненькому безусому подпоручику Александрову пришелся нарядный гусарский мундир! Шитый золотом ментик, кивер набекрень, все эти шнурки, бахрома, кисти... А в провинциальных губерниях, где после заключения мира праздно стояли полки, дамы и барышни, как известно, неровно дышат к гусарам! Под их взорами, теперь постоянно обращенными на нее, Дурова чувствовала себя ужасно: «Довольно женщине посмотреть на меня пристально, чтобы заставить меня прийти в замешательство: мне кажется, что она поймет мою тайну, и я в смертном страхе спешу укрыться от глаз ее».

Но ничего подобного! Красотки видели в Надежде Андреевне только мужчину, и весьма привлекательного. В конце концов подпоручику Александрову пришлось перевестись из гусар обратно в уланы - в Литовский уланский полк - из-за одной барышни, полковничьей дочери, - та плакала ночи напролет, а отец выражал все более явственное раздражение: отчего это, мол, подпоручик Александров воротит нос от его девочки и не изволит сделать предложение? (Существует и более прозаическая версия причин перевода Дуровой из гусар в уланы: полный комплект гусарской офицерской формы и снаряжения был в армии самым дорогим, да и жить у гусар было принято на широкую ногу. Так что подпоручику Александрову, существовавшему на одно лишь скромное жалованье и не получавшему никаких денег из дома, служить во внешне более скромных уланах было сподручнее. - Прим. ред. )

А между тем в армии бродили какие-то смутные слухи о женщине-кавалеристе: то ли уроде, то ли, наоборот, красавице, то ли старухе, то ли совсем юной девушке. Известно было и что ей покровительствует сам царь. Иной раз эти россказни доходили и до ее ушей. Впрочем, подпоручик Александров научился выслушивать их почти без смущения. Равно как и шуточки однополчан на тему своей безусости, тонкого стана, слишком маленьких и слабых ручек, скромности и боязливости с дамами. «Александров краснеет всякий раз, как при нем упомянешь о женской ножке, - хохотали сослуживцы по Литовскому полку. - И знаете, господа, почему? Да потому что он... (далее следовала драматическая пауза) девственник, господа!» Они явно ни о чем не догадывались. И все же Дурова на всякий случай ходила советоваться к полковому врачу: как бы ей избавиться от румянца на щеках? «Пейте больше вина, проводите ночи за картами и в волокитстве. Через два месяца этого похвального рода жизни вы получите самую интересную бледность лица», - посоветовал невозмутимый врач.

Она почувствовала, что, кажется, разоблачена, только встретившись с Кутузовым. Сам ли он рассмотрел очевидное своим единственным глазом, или что-то узнал от царя - неизвестно. Но только встретившись с Дуровой под Смоленском в 1812 году, в начале Отечественной войны, старый полководец преувеличенно ласково обратился к ней: «Так это вы? Я слышал о вас. Очень рад, очень рад! Останьтесь у меня ординарцем, если вам угодно».

Во время войны 1812 г. Дурова служила в Литовских уланах - и при встрече с Кутузовым никак не могла быть в гусарской форме. Но художница изобразила её именно так - да еще с четко выраженными женскими формами (которые понравились бы Кутузову), но которых Дурова была, увы, совершенно лишена...

С этих пор она стала замечать, что и в полку на нее смотрят по-другому. Например, стараются лишний раз не употребить при ней крепкое бранное словцо. «Знают или нет?» - гадала Дурова. Судя по одному письму гусара, партизана и поэта Дениса Давыдова, - знали! «Поговаривали, что Александров - женщина, но так, слегка, - писал Давыдов. - Она очень уединена была и избегала общества столько, сколько можно избегать его на биваках. Мне случилось однажды на привале войти в избу вместе с офицером того полка, в котором служил Александров. Там нашли мы молодого уланского офицера, который только что меня увидел, встал, поклонился, взял кивер и вышел вон. Волков сказал мне: «Это Александров, который, говорят, - женщина». Я бросился на крыльцо, но он уже скакал далеко. Впоследствии я ее видел на фронте».

В Отечественную войну она уже командовала полуэскадроном Литовского уланского полка. В день Бородинского сражения со своим Литовским уланским полком защищала Семеновские флеши. Была контужена осколком ядра в ногу. Оправившись, снова вернулась на передовую, гнала французов по всей Европе, отличилась при блокаде крепости Модлина и взятии города Гамбурга... В 1816 году Надежда Андреевна, наконец, угомонилась и вышла в отставку в чине штабс-ротмистра. Дуровой было 33 года, из которых десять она прослужила в армии.

КАК ПУШКИН ЛИТОВСКОМУ УЛАНУ РУЧКИ ЦЕЛОВАЛ

Было время, когда гражданскую скуку скрашивала Надежде Андреевне новая привязанность - крошечная собачка по имени Амур. «Да и как было не любить его! Кротость имеет неодолимую власть над нашим сердцем. Бедняжечка! Как он вился около ног моих. Однажды на рассвете выпустила его из горницы; но прошло четверть часа, его нет. Пошла искать его – нет нигде! Звала - нет! Наконец собачка моя пришла и села за воротами. Услышав лай ее, я выглянула в окно и не могла не рассмеяться: она, как большая, подняла мордочку кверху и завыла. Но я дорого заплатила за этот смех!» Оказалось, собачка смертельно ранена. «Амур умер на руках моих... С того времени мне случалось и танцевать всю ночь, и смеяться много, но истинного веселия никогда уже не было в душе моей: оно легло в могилу моего Амура. Многие найдут это странным; может быть, и хуже, нежели странным».

С людьми у нее по-прежнему не ладилось. К мужу и сыну нечего было и думать возвращаться! Впрочем, ее приютил младший брат. Василий Андреевич Дуров был фигурой презанимательной! Однажды он познакомился с Пушкиным и привел его в восторг своим особого рода наивным цинизмом - так что Пушкин несколько дней не мог оторваться от разговора с Дуровым, без конца выспрашивая новые подробности и хохоча во все горло. «Я познакомился с ним на Кавказе в 1829 году, - вспоминал Пушкин. - Он лечился от какой-то удивительной болезни, вроде каталепсии, и играл с утра до ночи в карты. Наконец он проигрался, и я довез его до Москвы в моей коляске. Дуров помешан был на одном пункте: ему непременно хотелось иметь сто тысяч рублей».

Всевозможные способы достать их были Дуровым придуманы и передуманы. Бывало, что он будил Пушкина ночью: «Александр Сергеевич! Так как же все-таки мне достать сто тысяч?» Пушкин отвечал первое попавшееся, например: «Украсть!» - «Я об этом думал, - ничуть не удивляясь, отвечал Дуров, - но не у всякого в кармане можно найти сто тысяч, а зарезать или обокрасть человека за безделицу не хочу: у меня есть совесть». «Украдите полковую казну», - советовал в другой раз Пушкин. Оказывалось, что Дуров уже рассматривал и этот вариант, но нашел в нем множество сложностей. «Просите денег у государя», - снова советовал Пушкин. Дуров и об этом, оказывается, уже думал, и не только думал, но даже и писал царю! «Как?! Безо всякого на то права?» - хохотал Пушкин. «Ну да, я с того и начал свое письмо: так, мол, и так, ваше величество! Я никакого права не имею просить у вас то, что составило бы счастие моей жизни; но на милость образца нет». - «И что государь ответил вам?» - «Увы, Ничего!»

Пушкин продолжал выдумывать все более и более фантастические варианты: «Попросите у Ротшильда!" - «Думал и об этом. Но единственный способ выманить у Ротшильда сто тысяч – это развеселить его. Рассказать анекдот, который стоил бы ста тысяч. Но сколько трудностей! Столько трудностей!..» Пушкин был поражен: нельзя было назвать такой дикой нелепицы, о которой Дуров бы уже не думал... Расстались они на том, что Василий Андреевич попросит денег у англичан, написав им письмо: «Господа англичане! Я бился об заклад на 10 000 рублей, что вы не откажетесь мне дать взаймы 100 000. Господа англичане! Избавьте меня от проигрыша, на который навязался я в надежде на ваше всему свету известное великодушие». Несколько лет потом поэт ничего не слышал о Дурове, а потом получил письмо: «История моя коротка: я женился, а денег все нет». Пушкин ответил: «Жалею, что изо 100 000 способов достать 100 000 рублей ни один еще, видно, вам не удался».

В следующий раз Дуров написал ему по поводу своей сестры, желающей опубликовать свои мемуары (Надежда Андреевна с тоски стала писать). Ознакомившись с ними, Александр Сергеевич был поражен причудливостью всего семейства. Но мемуары были хороши, по-настоящему хороши. Впервые о войне писала женщина - и это чувствовалось в каждом абзаце. Диспозиция, ход сражения, хитроумные маневры - ни на чем подобном Дурова не останавливалась. Зато подробно описывала, каково носить неудобные сапоги, как она замерзла, как болела нога, как хотелось спать и как страшно было, что однажды ее все-таки разоблачат.

Письменный стол Н. Дуровой

Пушкин оценил прелесть и оригинальность этих записок и взялся издать их в своем «Современнике». Писательницу же пригласил в Петербург... Тяжело вздохнув о том, что обожаемого монарха в столице уже не увидит, она поехала (смерть Александра 1 в 1825 году стала для Надежды Андреевны таким же тяжелым потрясением, как когда-то смерть Алкида и Амура. Иными словами, едва ли кто-то оплакивал царя горше Дуровой).

Первая встреча с Пушкиным вышла неловкой: галантный поэт наговорил Надежде Андреевне комплиментов и поцеловал руку - Дурова покраснела, смешалась: «Ах, Боже мой! Я так давно отвык от этого!» Писать о себе в женском роде (именно так написаны ее мемуары) она могла, а говорить - уже нет. Разучилась... Роман «Кавалерист-девица. Происшествие в России», выйдя в свет, мгновенно сделался сенсацией. Все желали непременно познакомиться с Дуровой - она вошла в моду. Издала еще четыре тома повестей и рассказов: «Елена, Т-ская красавица», «Граф Маврицкий», «Ярчук собака-духовидец». Но интерес к ее творениям угас, как только ветреное петербуржское обшество нашло себе какую-то новую модную игрушку. О Дуровой теперь если и вспоминали, то как-то так: «Фи! Дурна собой, к тому же выражается, как солдат на плацу». «Я никому не надобна, и все решительно охладевают ко мне, совершенно и навсегда», - констатировала Дурова и тихо вернулась к брату в Елабугу, где он к тому времени получил должность городничего. В столице ее отъезда никто не заметил...

Однажды в Елабугу ей пришло письмо от Ивана Васильевича Чернова. Ее сына! Он просил благословения на свадьбу. Увидев обращение «маменька», Дурова, не читая, бросила письмо в огонь. Сын подождал-подождал да и прислал другое - на этот раз обратившись к матери, как подобает: Александр Андреевич. Она ответила коротко и формально. Мол, благословляю.

Даже отпевать себя Дурова завещала как раба Божьего Александра. Впрочем, когда в возрасте 82 лет она ушла из этого не слишком ласкового к ней мира, священник счел это глупостью и нарушать церковных правил не стал...

Ирина СТРЕЛЬНИКОВА

Р.S. Поразительно, но Дурова была не уникальна в своей судьбе. Одновременно с ней под видом собственного брата воевала некая Александра Тихомирова - тайна открылась только после ее героической гибели. Примерно в то же время в австрийской армии служила итальянка Франческа Сканагатта, которую разоблачили и со скандалом отправили в отставку (впрочем, назначив офицерскую пенсию).

Говорят, бывали подобные случаи и в прусской, и во французской армиях. Во всем, пожалуй, виноват Наполеон: это его громкая ратная слава, его головокружительный взлет свели с ума современников, породив настоящий культ подвига, блестящей и дерзкой военной карьеры! Тут и женщинам трудно было остаться в стороне. Особенно тем, кого природа одарила энергичным и предприимчивым характером, а общественные нормы не позволяли проявить все это.

И все же даже в ряду других амазонок Дурова – самая необычная. Участница Наполеоновских войн, служившая дольше всех, продвинувшаяся дальше всех по служебной лестнице, она еще и увековечила свою историю в книге, которую читают и любят до сих пор. И все это - вместо жизни провинциальной судебной заседательши. Вот только нашла ли она счастье, решившись обмануть судьбу? Кто знает...

Участница Бородинского сражения Надежда Дурова дожила до изобретения фотографии - и до нас дошла ее фотографическая карточка, сделанная незадолго до ее кончины.

Случается порой, что реальные биографии людей превосходят собой сюжеты самых ярких авантюрных романов. Иногда это является следствием непредсказуемых жизненных коллизий, в которые попадает человек помимо своей воли, а иногда он становится сам творцом своей уникальной судьбы, не желая двигаться по раз и навсегда установленной колее. Именно к таким людям относилась первая женщина-офицер русской армии Надежда Андреевна Дурова.

Детство будущего гусара

Родилась будущая «кавалерист-девица» 17 сентября 1783 года в Киеве. Здесь сразу же требуется уточнение: в своих «Записках» она указывает 1789 год, но это неправда. Дело в том, что во время службы в казачьем полку Надежда специально уменьшила свой возраст на шесть лет, чтобы выдать себя за совсем молодого юношу и тем объяснить отсутствие растительности на лице.

Судьбе было угодно, чтобы с первых дней своей жизни Надежда Дурова оказалась в кипучей военной среде. Её отец Андрей Васильевич был гусарским ротмистром, и семья вела скитальческую полковую жизнь. Её мать, Надежда Ивановна, являлась дочерью зажиточного полтавского помещика и, отличаясь эксцентричным и необузданным нравом, вышла замуж вопреки воле родителей, или, как тогда говорили, «увозом».

Этот её нрав сыграл в жизни дочери весьма неприглядную роль. Мечтая о рождении сына, мать возненавидела свою новорождённую девочку и однажды, когда той едва исполнился год, раздражённая её плачем, выбросила ребёнка из окна мчащейся кареты. Спасли Надю гусары, ехавшие следом и заметившие в дорожной пыли окровавленного ребёнка.

Юная воспитанница лихого вояки

Чтобы избежать повторения случившегося, отец был вынужден отдать дочку на воспитание постороннему, но безгранично доброму и отзывчивому человеку — гусару Астахову, у которого Надя прожила до пятилетнего возраста. Впоследствии в своих воспоминаниях Дурова пишет, что в те годы гусарское седло заменяло ей колыбель, а игрушками и забавами были лошади, оружие и бравая военная музыка. Эти первые детские впечатления окажут решающую роль в формировании характера будущей кавалерист-девицы.

Возвращение в отчий дом

В 1789 году Андрей Иванович вышел в отставку и выхлопотал себе место городничего в городе Сарапуле Девочка вновь оказалась в своей семье на попечении матери, которая, занявшись её воспитанием, тщетно пыталась привить дочери любовь к рукоделию и домашнему хозяйству. Наде было абсолютно чуждо всё то, что занимало в те годы её сверстниц — в маленькой девочке жила душа гусара. Когда дочь подросла, отец подарил ей великолепного черкасского коня по кличке Алкид, который со временем стал её боевым другом и не раз спасал в тяжёлую минуту.

Вынужденное замужество

Сразу же по достижении совершеннолетия Надежда Дурова была выдана замуж. Трудно сказать, чем в большей степени руководствовались её родители: желанием устроить судьбу дочери или стремлением поскорее сбыть с рук этого «гусара в юбке». Под венец она пошла с тихим и мало примечательным человеком — Василием Степановичем Черновым, служившим в том же городе судебным заседателем.

Через год Надежда родила сына, но никаких нежных чувств к нему не испытывала, как, впрочем, и к своему супругу. В нелюбви к ребёнку она явила себя полным продолжением собственной матери. Разумеется, этот брачный союз был обречён с самого начала, и вскоре Надежда ушла от мужа, оставив ему лишь воспоминания о несостоявшейся любви да маленького сына.

В гущу жизни на лихом коне

На короткое время Дурова возвращается в родной дом, но там встречает лишь гнев матери, возмущённой её разрывом с мужем. Ей становится невыносимо душно в этой серой и безликой жизни, которую вели уездные обыватели. Но вскоре судьба делает ей подарок в лице казачьего есаула, с которым Надежда навсегда покидает опостылевший дом. Переодевшись в мужской костюм и подрезав волосы, она уносится на своем Алкиде вслед за молодым любовником, изображая для окружающих его денщика.

Именно в этот период Надежда Дурова, как было сказано выше, умышленно занижает свой возраст: казаки по уставу обязаны были носить бороды, и уклоняться от этого можно было лишь некоторое время, ссылаясь на юные годы. Но, чтобы избежать разоблачения, пришлось, наконец, оставить есаула и искать места в кавалерийском уланском полку, где бороды не носили. Туда она и поступила на службу под вымышленным именем Александра Васильевича Соколова — дворянина и сына помещика.

Первые сражения и Георгиевский крест за храбрость

Шёл 1806 год, и русская армия участвовала в битвах с Наполеоном, вошедших в историю как Война четвёртой коалиции. Это было преддверие грядущей Отечественной войны. Надежда Андреевна Дурова участвовала наравне с мужчинами в целом ряде крупнейших сражений тех времен и везде проявляла исключительный героизм. За спасение раненого офицера её наградили солдатским и вскоре произвели в унтер-офицеры. На протяжении всего этого периода никто из окружающих даже не подозревал, что за имиджем лихого вояки скрывается молодая и хрупкая женщина.

Неожиданное разоблачение

Но, как известно, шила в мешке не утаить. Столь долго хранимый Надеждой Андреевной секрет вскоре стал известен командованию. Выдало её собственное письмо, написанное отцу накануне одного из сражений. Не зная, суждено ли остаться в живых, Надежда просила у него прощения за все причинённые ему и матери переживания. До этого Андрей Иванович не знал, где находится его дочь, но теперь, располагая точной информацией, обратился к командованию армии с просьбой вернуть беглянку домой.

Из штаба немедленно последовал приказ, и командир полка, где служила Надежда Дурова, срочным порядком отправил её в Петербург, лишив оружия и приставив к ней надёжную охрану. Можно только догадываться, какова была реакция сослуживцев, узнавших, кем на самом деле оказался их, хоть и безусый, но лихой и отважный унтер-офицер...

Высочайшая аудиенция у императора

Тем временем слух о необыкновенном вояке дошёл до государя-императора Александра I, и когда Надежда Андреевна прибыла в столицу, он незамедлительно принял её во дворце. Услышав рассказ о том, что довелось пережить молодой женщине, участвовавшей наравне с мужчинами в боевых действиях, а главное, уяснив, что в армию её привела не любовная интрижка, а желание служить Родине, государь разрешил Надежде Андреевне и далее оставаться в боевых частях и личным приказом произвёл её в чин подпоручика.

Более того, чтобы впредь родня не создавала ей проблемы, государь направил её служить в Мариупольский гусарский полк под вымышленным именем Александра Андреевича Александрова. Более того, ей было дано право в случае необходимости обращаться с прошениями непосредственно на высочайшее имя. Подобной привилегией в то время пользовались лишь самые достойные люди.

Полковой водевиль

Таким образом Надежда Дурова — кавалерист-девица и первая в России женщина-офицер, оказалась среди мариупольских гусар. Но вскоре с ней произошла история, достойная изысканного водевиля. Дело в том, что в новоиспечённого подпоручика без памяти влюбилась дочь полкового командира. Разумеется, она не имела понятия о том, кем на самом деле является её обожаемый Александр Андреевич. Отец — боевой полковник и благороднейший человек — искренне одобрил выбор дочери и всем сердцем желал ей счастья с молодым и таким приятным офицером.

Ситуация сложилась весьма пикантная. Девица сохла от любви и лила слёзы, а папаша нервничал, не понимая, отчего подпоручик не идёт просить у него руки дочери. Пришлось Надежде Андреевне оставить столь радушно принявший её гусарский полк и продолжить службу в уланском эскадроне — тоже, разумеется, под вымышленным именем, придуманным для неё лично государем-императором.

Начало Отечественной войны

В 1809 году Дурова отправляется в Сарапул, где её отец по-прежнему служил городничим. В его доме она прожила два года и незадолго до начала наполеоновского вторжения вновь отправилась на службу в Литовский уланский полк. Уже через год Надежда Андреевна командовала полуэскадроном. Во главе своих отчаянных улан она принимала участие в большинстве крупнейших битв года. Сражалась под Смоленском и а при Бородино защищала знаменитые Семёновские флеши — стратегически важную систему, состоявшую из трёх оборонительных сооружений. Здесь ей довелось воевать бок о бок с Багратионом.

Ординарец главнокомандующего

Вскоре Дурова была ранена и для лечения отбыла к отцу в Сарапул. После выздоровления она вновь вернулась в армию и служила ординарцем у Кутузова, причём Михаил Илларионович был одним из немногих, знавших, кто она на самом деле. Когда русская армия в 1813 году продолжала военные действия за пределами России, Надежда Андреевна продолжала оставаться в строю, и в боях за освобождение Германии от наполеоновских войск отличилась при осаде крепости Модлина и взятии Гамбурга.

Жизнь после выхода в отставку

После победного окончания войны эта удивительная женщина ещё несколько лет прослужив царю и Отечеству, вышла в отставку в звании штабс-ротмистра. Чин Надежды Дуровой позволял ей получать пожизненную пенсию и обеспечивал вполне безбедное существование. Поселилась она в Сарапуле у отца, но периодически жила и в Елабуге, где у неё был свой дом. Годы, проведённые в армии, наложили на Надежду Андреевну свой отпечаток, чем, наверное, и объясняются многие странности, которые отмечали все бывшие рядом с нею в тот период.

Из воспоминаний современников известно, что вплоть до конца жизни она ходила в мужском платье и все документы подписывала исключительно именем Александрова Александра Андреевича. От окружающих же требовала обращения к себе только в мужском роде. Складывалось впечатление, что лично для неё та женщина, которой она когда-то была, умерла, и остался лишь созданный ею самой имидж с выдуманным именем.

Иной раз дело доходило до крайностей. Например, когда однажды её сын, Иван Васильевич Чернов (тот самый, которого она когда-то оставила, уходя от мужа), прислал ей письмо с просьбой благословить его на вступление в брак, она, увидев обращение к ней «маменька», сожгла письмо, даже не прочитав. Лишь только после того, как сын написал ещё раз, обращаясь к ней как к Александру Андреевичу, он получил, наконец, материнское благословение.

Литературное творчество

Выйдя на покой после ратных трудов, Надежда Андреевна занималась литературной деятельностью. В 1836 году на страницах «Современника» появились её воспоминания, послужившие впоследствии основой для прославленных «Записок», которые вышли из печати в том же году под названием «Кавалерист-девица». Высокую оценку её писательскому таланту дал А. С. Пушкин, с которым Дурова познакомилась через своего родного брата Василия, лично знавшего великого поэта. В окончательном варианте её воспоминания увидели свет в 1839 году и имели шумный успех, что побудило автора продолжить своё творчество.

Конец жизни кавалерист-девицы

Но, несмотря ни на что, на склоне своих дней Дурова была очень одинока. Наиболее близкими ей существами в те годы были многочисленные кошки и собаки, которых Надежда Андреевна подбирала, где только могла. Умерла она в 1866 году в Елабуге, дожив до восьмидесяти двух лет. Чувствуя приближение смерти, она не изменила своих привычек и завещала отпевать себя под мужским именем — раба Божьего Александра. Однако приходской батюшка не мог нарушить церковный устав и отказался исполнить эту последнюю волю. Отпели Надежду Андреевну обычным порядком, но при погребении отдали ей воинские почести.

Появившись на свет во времена Екатерины II, она была современницей пяти властителей императорского трона России и закончила свой путь в царствование Александра II, дожив до отмены крепостного права. Так ушла из жизни - но не из народной памяти - Надежда Дурова, биография которой охватила целую эпоху истории нашей Родины.

Память, оставшаяся на века

Благодарные потомки Надежды Дуровой постарались увековечить её имя. В 1901 году императорским указом Николая II был установлен памятник на могиле прославленной кавалерист-девицы. В траурной эпитафии были высечены слова, рассказывающие о её боевом пути, о том, до какого чина дослужилась Надежда Дурова, и выражалась благодарность этой героической женщине. В 1962 году на одной из аллей городского парка жители города установили также бюст своей знаменитой соотечественнице.

Уже в постсоветское время, в 1993 году, памятник Надежде Дуровой был открыт на Троицкой площади Елабуги. Его авторами стали скульптор Ф. Ф. Лях и архитектор С. Л. Бурицкий. Не остались в стороне и российские литераторы. В 2013 году на торжествах по случаю 230-летия со дня её рождения в стенах Елабужского государственного музея-заповедника звучали стихи, посвящённые Надежде Дуровой, написанные многими известными поэтами прошлых лет и нашими современниками.

Доклад Надежда Дурова кратко расскажет о русской кавалеристке, офицере Русской императорской армии, участнице Отечественной войны 1812 года и писателе. Доклад о Надежде Дуровой сообщит чем знаменита Надежда Дурова.

Сообщение о Надежде Дуровой

Дурова Надежда Андреевна появилась на свет в Киеве 1783 года в семье офицера русской армии. Мать героини беспамятно влюбилась в Дурова в возрасте 16 лет и тайно, без согласия родителей, с ним обвенчалась. Анастасия мечтала родить сына и даже придумала ему имя – Модест. Однако на свет появилась девочка, что сильно ее разочаровало. Дочку назвали Надеждой. С самого детства она увлекалась игрушками и играми для мальчиков: первой игрушкой стал пистолет, она пристрастилась к сабле и любила стрелять из лука, лазать по деревьям с мальчишками. Мать была в ужасе от увлечений дочери и пыталась воспитать в Наде дворянку, обучая грамоте и рукоделию.

Чтобы сбежать от чрезмерной материнской опеки, Дурова в 18-летнем возрасте выходит замуж за Василия Чернова, и съезжает от родителей. Но семейная жизнь не удалась и вскоре она вместе с сыном Иваном возвращается к родителям. Дома ее встретили с большими упреками и поучениями.

В 1806 году Надежда Андреевна убегает из родительского дома. Облачившись в казачью форму, женщина добралась до казачьей части. Командиру она представилась как Александр Дуров. В полк ее не взяли, но пообещали довезти до Гродно, где шло активное формирование армии для похода против французского императора – Наполеона. Александра Дурова зачислили в конно-польский полк. Служба проходила тяжело: ругань командиров, тяжелые учения, солдатский быт. Однако Надя был рада, что является действующим солдатом русской армии.

Вскоре Конно-польский полк отправили воевать с французами. Надежда Андреевна была участником сражения Фридлане и боя у Гейльзберга. В мае 1807 года у города Гутштадт произошла стычка между французскими и русскими войсками. Дурова проявила отвагу и храбрость, спася офицера Панина от смерти. Стоит отметить, что некоторое время женщина успешно скрывала свой пол. Ее выдало, письмо, которое женщина отправила своему отцу, прося его благословить на службу. Вскоре о ней узнал император Александр I. Солдатку доставили в столицу Российской Империи. Правитель лично пожелал встретиться с мужественной женщиной. Их встреча состоялась декабрьским днем 1807 года. Александр I вручил ей георгиевский крест, удивляясь ее мужеству и храбрости. Император распорядился, чтобы Надежду Андреевну перевели в Мариупольский полк и даже разрешил представляться фамилией в честь императора — Александрова.

С началом Отечественной Войны в 1812 году, ей присвоили звание подпоручика Уланского полка. Она участвовала в сражениях под Миром, Смоленском, Дашковкой, на Бородинском поле. Во время Бородинской битвы ее ранили, однако солдатка строй не покинула. В сентябре 1812 года Надежду Дурову перенаправили в штаб Кутузова. Ранения постоянно волновали женщину, и она полгода лечится в родном доме. По окончанию отпуска она участвует она со своим полком в походах русской армии за границей.

В отставку Дурова Надежда Андреевна вышла в 1816 году. Последующие годы она занималась литературным творчеством. Ее главный литературный труд — «Записки Кавалерист-девицы». Женщина так больше и не вышла замуж, встретив старость в одиночестве. В 1841 году бывшая солдатка перебирается в Елабуг, где ведет скромную жизнь. Ее не стало 21 марта 1866 года в возрасте 83 лет.

Надежда Дурова интересные факты

• Каждое утро обливалась водой и любила играть в карты.
• Во время службы в женщину влюблялись дамы. Однажды она вынуждена была перевестись в другой полк, так как в нее влюбилась дочь полкового командира.
• Впервые тайну Дуровой раскрыл А. Пушкин. В 1836 году в журнале «Современник»назвал ее настоящим именем. Пушкин также присвоил ей прозвище Кавалерист-девица.
• В отставке так и не оставила армейских привычек, продолжая ездить верхом и курить трубку.
• Согласно легенде, ее сын Иван, пытаясь получить материнское благословение на брак, обращался к ней как к офицеру Александрову.

Надеемся, что сообщение о Надежде Дуровой помогло Вам узнать много полезной информации о дочери украинского помещика, которая свою жизнь посвятила военным походам. А краткий рассказ о Надежде Дуровой Вы можете дополнить через форму комментариев ниже.