В ближайшую пятницу на все киноэкраны Испании выходит новая картина молодого, но уже известного испанского режиссера Херардо Оливареса (Gerardo Olivares). Фильм называется «Среди волков» («Entrelobos») и основывается на реальной истории, произошедшей в Андалусии в 50-60ые годы прошлого столетия…

На фото ниже - не актер, а реальный герой случившейся когда-то истории...

Кинорежиссер Херардо Оливарес подчеркивает, что Маркос Родригес Пантоха не стал волком, он не рос в стае с рождения. Но волки приняли его и стали его единственной настоящей семьей. Оливарес говорит, что не сойти с ума от одиночества и выжить мальчику помогли не только звери, но и богатое детское воображение и приводит в пример слова Маркоса о том, что звери ему улыбались. Оливарес считает это выдумкой, но я знаю точно, что волки и собаки (и даже некоторые коты!) любят улыбаться и делают это регулярно и с удовольствием! Особенно рядом с теми, кого они любят…

Маркос, проживший 12 лет в диких лесах Сьерры Морены (Sierra Morena), вспоминает сегодня, как он стал вожаком волчьей стаи. «Я убивал, чтобы есть. Я заскакивал на спину оленя и перегрызал ему глотку. Волки всегда знали, что я поделюсь с ними мясом. Я делился с ними добычей, мы были друзьями. Волки шли за мной и относились ко мне с уважением… К тому же я умел добывать огонь, поэтому они меня побаивались. Но мы всегда отлично ладили. Бывало я попадал в опасность, - тогда я издавал свой клич и мои друзья всегда приходили мне на помощь».

Бывало холодно и голодно, порой одиноко, но в целом Маркос чувствовал себя в горах абсолютно счастливым. «Конечно, я был счастлив»,- говорит он уверенно. «Я спал, когда уставал; ел, когда был голоден». Со временем волосы его отрасли, ногти стали похожи на острые волчьи когти. Когда окончательно дорвалась та плохонькая одежонка, в которой он вышел из отчего дома, маленький дикарь стал одеваться в оленьи шкуры. Он стал гармоничной частью окружающего его дикого, но по-своему доброго и справедливого мира. Не только волки были его друзьями: он научился языку многих диких зверей и птиц - он понимал, что говорят дикие козы, змеи, орлы, олени и зайцы и умел имитировать звуки, которые они издают. Понимать зверей было проще, чем людей. И звери никогда его просто так не обижали и не предавали. Так он прожил 12 лет…

В 1965 году, когда нашему герою было уже около 20 лет, Гражданская Гвардия устроила на него настоящую охоту в тех далеких андалузских горах. Не понятно, кому он помешал, но его искали, ловили и поймали. Сам он рассказывает следующее: «Я увидел мужчину верхом на лошади и очень испугался. Позвал на помощь волков, но началась стрельба и они тоже перепугались. Меня схватили и я укусил одного из них, поэтому мне в рот сунули платок и связали меня веревками. Мужчины переговаривались между собой: «Осторожнее с ним, он дружит с животными…».

Художественный фильм «Среди волков» заканчивается охотой на Маркоса. Ничего не говорится о том, как и чем встретил молодого лесного жителя жестокий мир людей: как над ним смеялись и издевались. «Он был умен», - говорит о своем герое Оливарес, - «иначе он бы не выжил в одиночку в горах. Но он был невинен и поэтому весь мир потешался над ним. Ведь сначала он даже не знал, что такое деньги».

На фото - Маркос во время съемок фильма о его жизни. С волком - одним из участников фильма. Обратите внимание на доброту его глаз и улыбки. И волк, между прочим, тоже улыбается!

Как же прожил свою жизнь андалузский Маугли? Когда бравые гвардейцы отловили Маркоса в горах, то сначала они попытались вернуть его домой, к отцу, который когда-то продал его козопасу. Но папаша и слышать о нем не хотел. Тогда его отдали на воспитание на какую-ту горную ферму, откуда он попал в монастырский приют. В приюте он пробыл год: его учили снова быть человеком, хотя ему этого вовсе не хотелось - он учился говорить и есть, сидя за столом, с помощью столовых приборов. Его пытались привести в соответствие с реальным миром. Поскольку Маркосу было уже больше 20 лет, то его отправили на два года в армию. Потом он работал на Балеарских островах, по ресторанам и барам. Долго жил в Малаге. Сейчас он живет в маленькой деревне, затерянной в галисийских горах. В теле 65-летнего человека по-прежнему скрывается наивный, чистый и добрый мальчик, умеющий говорить с лесными зверями. У него тело и грация 20-летнего юноши. Он и по сей день считает те 12 лет в горах с волками самыми счастливыми в своей жизни. Он никогда не был женат и очень жалеет, что у него нет своих детей. Сейчас он счастлив: он живет в большом красивом доме с семьей, которая, как когда-то стая волков, приютила и полюбила его. Но он часто уходит в горы и издает призывный волчий клич, на который выходят из лесу волки, чтобы повыть вместе в хмурое небо Галисии.

На фото ниже: волки, режиссер Херардо Оливарес (в красной куртке) и Маркос. Все стали друзьями.

Маркос собственной персоной появляется в фильме «Среди волков». В самом финале. Он едет на велосипеде по горной тропинке. Останавливается. Снимает майку, садится на камень и начинает выть… Вскоре появляется один из волков и приветствует своего человеческого брата, и по сей день лучше понимающего волков, чем людей. Конец фильма. Конец истории.

Наверно, фильм скоро будет переведен и на русский язык, тогда вы сможете его посмотреть. Я его пока не смотрела, но меня взволновал не фильм, а история одной человеческой жизни, которую люди пытались изувечить, а волки - спасти.

В статье использованы материалы и кадры из художественного фильма «Среди волков» Херардо Оливареса, из его документального фильма и из испанской прессы.

В Псковской области – настоящая беда из-за волков. Серые хищники с конца лета пришли в деревни и загрызли уже несколько десятков крупных собак.

Головы питомцев их хозяева находят даже на железнодорожных путях. Люди боятся ходить на работу, а детей – отводить в школу или выпускать из дома после пяти часов вечера.

Власти признаются, что зависят от охотников, а те предлагают дождаться зимы.

С новым волком!

В деревне Морино Дновского района Новый год не заканчивается в январе: электрические гирлянды здесь висят с октября по май. На фоне покосившихся изб праздничные украшения выглядят странно, но местных это не смущает, ведь разноцветные лампочки, как верят, отпугивают волков.

– Гаврюшку, мою собаку, утащили. Наутро пошел с охотниками по следу – только голову нашли. Псковский охотовед сказал попробовать елочные гирлянды. Мы и вешаем. Весь участок сверкает, как стемнеет, – делится пенсионер .

Волки прописались в деревне еще три года назад, но этой осенью особенно осмелели.

– Школьный автобус приезжает к нам около восьми утра. Водитель рассказывал, как ехал мимо магазина в деревню и увидел, что волк идет по обочине. Он не испугался ни света фар, ни людских голосов. Просто шел себе спокойно. А у нас же дети тут живут! Да и не только малышам страшно. Я, если бы увидела такого зверя вживую, не знаю, что бы сделала, – переживает местная жительница Марина Иванова .

У ее родителей волки съели двух собак. Третью удалось спасти. Волки за ней пришли ночью. Утром хозяйка пошла кормить Багиру (так зовут ее выжившую собаку. – РС) и увидела на дорожке лужу крови.

– Собака в будке вся никакая сидела, только моргать могла. Я руку сунула, чтобы ее погладить, вытаскиваю, а ладонь в крови! Волк Багиру пытался из будки вытащить, но почему-то не смог, – рассказывает Светлана.

К Владимиру Каргапольцу хищники приходили трижды. От первой собаки осталась только цепь, от второй – голова в кустах на поле.

– Третья была большая, как алабай, и ее прямо у дома растрепали. Я потом на санях ее хоронить отвозил. А волки уже ничего не боятся, ходят по деревне, как по лесу, – ругается мужчина.

У Светланы Кривовой лесные гости пытались оторвать лайке Лизе голову, но собака успела взвизгнуть: ее родственники выскочили из дома с фонарями и вилами и отбили животное. Но Лизу пришлось буквально сшивать по частям.

– Вокруг шеи всё было, будто ножиком разрезано, ухо разорвано, трахея порвана, кадык вырван – четыре часа операцию делали. Еще немного, и уже бы не спасли, – вспоминает Светлана. Восстановить голос Лизе врачи не смогли – вместо лая она сипит. Но хозяева все равно рады: зато живая. Другим везет меньше: расчлененных собак они находили даже на железнодорожных путях, которые делят деревню на две части. Раньше за рельсами располагалась воинская часть.

– Вор Сердюков закрыл, у нас столько молодежи из-за этого уехало! – вспоминают недобрым словом бывшего министра обороны местные жители.

​До Путина не дозвониться

В поселке Середка Псковского района про ноу-хау с новогодними гирляндами еще не знают. Здесь волков отпугивают криками и по старинке выставляют вилы.

– К Лене Васильевой с улицы Советской армии волк приходил прямо домой. Света не боялся. Мишка ее выглянул – а тот под фонарем сидит. Мужик так заорал, что волк испугался и удрал, – делится местная жительница .

Волки в Середке за сентябрь-октябрь побывали уже на каждой улице и подходили к почте. Заборы и замки их не останавливают: здесь хищники умудрялись вытаскивать собак даже из-под сараев и гаражей. Их пугали только автомобили, да и то убегали от них с добычей в зубах.

– Муж услышал, что во дворе какая-то драка, выскочил, прыгнул в машину, а волки вместе с Фунтиком (кличка собаки. – РС) удрали. Мой так и не смог догнать их по темноте, – говорит Мария Полякова .

В деревне Алексеевка Островского района волки не только убивают собак, но и присматриваются к людям. Здесь рассказывают, как местный охранник пять часов сидел на крыше дома, потому что волчица с тремя детенышами караулила его у велосипеда. О погибших собаках уже почти не вспоминают: страшно за детей и за себя.

– Как детей отпускать в школу? Волки идут на них. Просили сделать нормальную автобусную остановку, но её так и нет. Как быть? – нервничает Наталья Мигушина .

В Морино ее хорошо понимают: деревня длинная, от крайних домов до школы – три километра по темноте. Можно, конечно, дождаться деревенского пазика, но где гарантия, что звери не решат составить компанию на остановке?

– Если волков станет слишком много, то они на людей будут нападать, не спорю. Но вот у нас нет разрешения на отстрел волка. Мы же в населенном пункте находимся, суд выпишет штраф! – разводит руками моринский охотник и жалуется, что ему и товарищам по промыслу еще не выплатили премию за отстрел хищников в прошлом году.

​Охотоведы советуют местным жителям огораживаться плотными заборами и строить для собак качественные будки. Эти советы здесь воспринимают как издевательство. Работы в поселке мало (психоневрологический интернат и школа, совмещенная с садиком), заплаты почти все на уровне «минималки», от которой после налогового вычета остается 9 тысяч 712 рублей.

Пенсионеры, которых в Морино большинство, живут в шатающихся от ветра избах и, на всякий случай, не спят в плохую погоду – вдруг придется быстро выскакивать из-под обломков. Поэтому тут не до собачьих будок – свои бы дома подлатать. Например, семья Тамары Ивановой уже 20 лет просит у властей переселить их из аварийной избы.

– Я к Путину на горячую линию обращалась и в 2017 году, и в 2018-м позвонила – глухота. Вообще говорят: «Да, был звонок из Пскова, но почему-то вы в книжечку зеленую не попали», – чуть не плачет пенсионерка.

Хозяева еще живых собак укрепляют собачьи будки остатками рубероида, кто побогаче – покупают светодиодные гирлянды. О своей безопасности тоже беспокоятся:

– Я на работу хожу в красных варежках. Внутрь засовываю лампочку, получается, как будто красный фонарь. Может, волк его испугается, – надеется учительница Светлана Андреева.

Другие более осторожны.

– Я теперь бабушку мою на улицу не выпускаю. А раньше мы каждый день в семь вечера прогуливаться выходили. Сейчас нельзя: опять, говорят, пять волков ходят в бывшей воинской части, – признается Александр Логинов.

Люди боятся не просто так: в темное время суток волки ходят спокойно по деревням. Частично решить проблему могли бы фонари, но на всю моринскую дорогу в три километра, от края деревни до школы их не больше пяти.

– Нам каждые выборы дороги и фонари обещают, мы уж привыкли, – смеются жители.

Во всех «волчьих» районах детей после пяти вечера из домов не выпускают. Небезопасно стало и в собственных дворах. В Морино признаются, что даже в собственную баню тайком берут с собой ружье. Тайком, потому что за такую нелегальную самооборону можно получить приличный штраф.

​Без снега мы слепы

– А что мы в волости можем предпринять по борьбе с волками? У нас сообщено в охотоведство, в лесничество. Сами мы не можем заниматься волками, – говорит ведущий специалист администрации сельского поселения «Выскодская волость» Лариса Гарусова .

Раньше деревня Морино была центром одноименной волости, во время губернаторства Андрея Турчака ее оптимизировали – объединили с соседними. Теперь Гарусова раз в неделю ездит в Морино и выслушивает жалобы местных.

– Пыталась работать через район, на что они ответили нам смехотворно: мол, у нас всего две особи и нет угрозы по волкам. А они тут уже третью зиму, и даже летом ходят, – вздыхает чиновница.

Все жалобы из пострадавших деревень сейчас стекаются к охотникам, но и те осенью часто оказываются бессильны.

– Мы без снега полностью слепы. Мы не видим и даже не можем предположить, где волк ляжет на днёвку. А зимы в последнее время сами знаете какие, – откровенничает Николай Волков, федеральный охотничий инспектор Порховского лесничества (именно к нему де-юре приписан Дновский район). Впрочем, в Середке после громких материалов в СМИ четырнадцать охотников смогли убить двух волков, не дожидаясь снега.

Волков считает, что хищники стали приходить в деревни во многом из-за исчезновения кабанов, которыми питались ранее. Парнокопытных в Псковской области активно уничтожают с 2013 года в рамках борьбы с африканской чумой свиней. У жителей Середки своя версия причин нашествия диких зверей.

– Мать говорит, что перед войной волки атаковали. По приметам, они одолевают к войне, к огромной войне волки лезут! – считает Ирина Устинова.

«Ну, если начнется, то в леса партизанить пойдем!» – отвечают ей в Морино.

За ночь потеплело на двадцать три градуса, и утром было всего двадцать пять.

Крещу после богослужения, вдруг дверь распахивается и влетает охотовед: перепоясан патронташем, на боку нож. Когда облако тумана рассеялось, он разглядел происходящее и вылетел.

В свой час таинство свершилось, люди ушли, а охотовед опять влетел и громким-громким шепотом:
- Отец, скорее: у тебя в деревне волки! - шепотом, стало быть, от благочестивости, а громким - от переизбытка чувств: - Мы сделали оклад в бору, но флажков не хватило, и надо один лаз перекрыть.

Я говорю ему, что мне теперь убивать нельзя. А он чуть не умоляет: убивать, мол, и не надобно: встань только в нужном месте, и все…

Я снял облачение, замкнул храм и, как был в подряснике, так и взобрался на снегоход. Помчались мы, пугая собак и прохожих, через все село, за околицу, а там по проселку к моей деревне.

Мы с этим охотоведом знакомы давно: случалось, вместе охотились, да и потом, когда я начал служить в областном центре, судьба нас снова свела - пострадав от медведя, он частенько ездил в город на врачебные консультации и останавливался в той самой гостинице, где жил я.

Заехали ко мне, я быстро переоделся, схватил ружье, и - дальше. У крайней избы остановились: крыльцо было залито кровью.

Рысь, - пояснил охотовед: - Задрали ее в лесу, а жрать притащили сюда - так культурнее. А уж под утро, когда хозяйка печь затопила, опять в лес убрались.
По следам хорошо было видно, как тащили сюда и как убирались обратно.
- Ну а рысь-то чего? - не понял я: - Больная что ли?
- С котенком… Так бы им, конечно, ни за что ее не взять бы, а тут, видать, рысеныша своего защищала, вот и подставилась… Это ведь, отец, твои знакомые волки…

За несколько дней до того ехал я в районный центр отпевать мужичка, отравившегося иностранным спиртом: у нас тогда от этого спирта мор был, словно от чумы или от черной оспы - каждый день кого-нибудь хоронили… Тепло в машине, задремал я. Вдруг шофер говорит:
- Глядите-ка: две собаки, да какие большущие!

Открываю глаза: впереди на дороге сидят две псины. Но, думаю, откуда тут быть собакам - вокруг и жилья нет?..

Мы приближаемся, а они лениво встают и неспешно отступают на обочину: вижу - волки! Чего ж, думаю, они так безбоязненны - среди дня, прямо на дороге - не подранки ли?..
- Тормозни, - говорю.

Остановились метрах в десяти от волков. Только я приоткрыл дверцу, они как сиганут в поле, и - прыжками по сугробам… Видать, устали, перебираясь через заснеженные поля, и сели передохнуть на асфальте.

Заехали к охотоведу, рассказали ему о волках, и в тот же день он начал преследование. А они, словно издеваясь над казенным человеком, побрели по его охотничьему путику и съели двух лисиц, угодивших в капканы. Наконец, добрались до моей деревни, где от них нашли погибель свою рысь с детенышем.

Поставили меня на номер. Затаился я, изготовился к выстрелу, а сам думаю: чего же мне делать, если волки и впрямь выскочат? Стрелять в воздух? Так можно всю охоту испортить, а волки эти не только лисиц, они уж дюжину собак поизорвали да в колхозный телятник пытались залезть, - так что порчу охоты мужики не поймут. Правда, архиерей благословил меня в случае голода добывать пропитание охотничьим способом, как, например, это делают бедствующие православные священники на Аляске. И хотя случай таковой вполне можно было считать наступившим: не было у меня ни жалования, ни хозяйства, - все же волк мало годился для пропитания. С другой стороны, за волков полагалась премия, а вот с премией можно было бы и в сельпо зайти…

Чувствую, самому мне не разобраться: прочитал «Отче наш», особо выделив: «хлеб наш насущный даждь нам днесь» и «не введи нас во искушение», - и успокоился.

И правильно сделал: перебили мужики волков, а я их даже и не видел. Говорили, что волки поначалу пошли на меня, но потом вдруг круто свернули в сторону:

Я на это и рассчитывал, - признался охотовед: - Коли уж тебе стрелять нельзя, так их на тебя и не выпустят. Так что ты у нас оказался лучше всяких флажков - вроде стены бетонной.

Потом охотоведу дали премию, и он справедливо разделил ее между всеми участниками облавы. Вот и получилось, что в искушение Господь не ввел, а хлеб насущный - дал.

Священник Ярослав (Шипов)

Невыдуманная история о волке живущем среди людей!

На днях дома раздался звонок:
- Слыхали, в Пудвае мужик дома волка держит!
Мы ноги в руки - и в деревню. По дороге гадали, откуда у него этот волк? Может, раненого в лесу подобрал, а может охотники мамку подстрелили, а малыша в деревню принесли. Оказалось, ни то, ни другое.

Юрий Золотарев сам охотник, а на охоте без верного друга - собаки никак. Опять же дому сторож нужен.
- Был у меня хороший сторожевой пес, кавказец, - рассказывает Юра, - но его отравили. А в прошлом году в Глазов приезжал передвижной зоопарк, где среди зверей оказалась и сибирская волчица с крохотными волчатами. Им всего-то дня три отроду было. Вот я и загорелся - хочу волчонка! Для чего? Для случки, конечно. Найду хорошую лайку, и если все получится, щенки будут - для охоты лучше не найти! Сильные, бесстрашные, с волчьим нюхом, который раз в десять острее собачьего.
Правда, сразу забрать волчонка домой Юре не разрешили - слишком уж маленький. "Мы сейчас с зоопарком в Кез едем, так ты давай к нам через недельку подъезжай, - велел хозяин, - там обо всем и договоримся".
Ровно через неделю охотник был в Кезу. Волчонок к тому времени подрос, окреп. Сторговавшись с хозяином зоопарка на двух тысячах рублей, Юрий привез малыша в Пудвай. Назвал Графом. Поначалу кормил молоком из соски, детскими смесями, позже перешел на собачий корм.

Каждый день возле пудвайской остановки дежурит гончая по кличке Герда. Ласковая, умненькая она в любую погоду встречает и провожает автобусы, ластится к прохожим, мол, погладьте меня - я хорошая. Герда тоже Юрина собака, поэтому дружелюбно помахивая хвостом, она сопровождает гостей к дому. Навстречу, гремя тяжелой цепью, уже рвется Граф. Нетерпеливо перебирает лапами, прижимает морду к земле, крутится волчком - радуется. С виду обычный пес, даже хвостом повиливает. Рука так и тянется погладить густую черную шубку (отец Графа - канадский волк), но в последний момент что-то меня останавливает. Глаза! Желтые, словно остекленевшие. Черное дуло зрачка смотрит немигающе. И от этого стального взгляда мороз по коже. Поди разберись, что у хищника на уме. Вон он какой здоровый, даром что ему всего полтора года.
- Ой-ей-ей, боюсь, - причитает мама охотника Юлия Евграфовна, бочком протискиваясь в калитку. Граф скачет вокруг, путается под ногами, пытается ухватить зубами палку.
- Фу! Нельзя! - отбивается старушка. - На кой только этот черт нужен! Сколько кормлю, столько и боюсь, что укусит.
- Да не укусит он, - смеется сын, - видишь, он просто играется. С этими словами Юра пытается повалить Графа на спину. Волчонок отчаянно сопротивляется, рычит, кидается на ботинок и с чувством треплет рукав Юриной куртки.

Специально для Графа охотник смастерил во дворе конуру. Рядом набросал деревяшек и резиновых шин, чтобы было что погрызть. Кормят волка мясом, картошкой, потихоньку приучают к хлебу. К сожалению, своим хозяином Юру Граф пока не признает, так что во время еды от него лучше держаться подальше, но ни в коем случае не показывать, что боишься.

Чем Юрий гордится, так это тем, что удалось обучить своего подопечного некоторым "собачьим" командам, например, подавать лапу. Бывает, Граф и проказничает. Однажды цапнул зазевавшуюся курицу. В другой раз выбрался из ошейника и шмыгнул в соседний двор. Там тоже курицу слопал. Пришлось цыплят соседям отдавать, чтобы не ругались.
- А как в деревне к тому, что вы волка держите, относятся?
- Да по-разному. Одни, когда скотину забивают, несут для Графа кости, требуху. Другие боятся, думают, что он своим воем всех волков в округе притянет, мол, прибегут из леса серые и всех нас тут перегрызут.
- А он у вас что, по ночам на луну воет?
- А как же! - улыбается Юра. - Гавкать-то он не умеет.
Что будет делать с волком, когда тот подрастет, охотник пока не решил. Надеется, что нрав у хищника, выросшего в неволе, будет не таким суровым, как у его лесных собратьев, и с ним удастся найти общий язык. Если же нет - придется отдать в зоопарк или на станцию юных натуралистов.
- Жалко будет расставаться, - вздыхает Юрий. - Я к нему всей душой привязался.

Наталия Хабибуллина

Для жителей прилегающего к Полесскому радиационно-экологическому заповеднику Наровлянского района волки никогда не были в диковинку. Природоохранная территория - родной дом для всех зверей, которые время от времени совершают вылазки и за ее периметр. Так, в качестве вечерне-ночного променада. Но нынче в этом “доме” стало неуютно, зверье потянулось ближе к человеку, противостояние развернулось на улицах деревень и самих подворьях сельчан. Корреспондент “НГ” выяснял мотивы зверского поведения.

Первый заместитель председателя Наровлянского райисполкома Наталья Коваль говорит, что проблема начала обостряться еще в начале зимы. Хищники поодиночке и целыми стаями стали выходить из заповедника и промышлять в окрестностях деревень и на местных фермах:

Каждый год фиксировались случаи, когда отдельные волки забредали в деревни. Где-то причиной послужило бешенство. Иной раз пытался поживиться старый или больной волк, который в дикой природе уже не в состоянии догнать прыткий обед. Но в нынешнем сезоне творится что-то невообразимое.

Директор Наровлянской организационной структуры Белорусского общества охотников и рыболовов Юрий Ковшун, чьи угодья занимают около 70 тысяч гектаров смежных с заповедной зоной лесов и полей, объясняет нашествие бескормицей, которая с некоторых пор наступила на особо охраняемой природной территории. Неудивительно. За пару лет пищевая цепочка в дикой природе не только в Наровлянском районе, но и по всей территории нашей страны была нарушена.

Мероприятия по предотвращению распространения африканской чумы свиней вынудили нас уничтожать дикого кабана. За несколько лет мы ликвидировали более тысячи особей. Под выстрелы попали как взрослые, так и мелочь. На территории Полесского заповедника, где стрельба в принципе запрещена, зверей уничтожали по спецразрешениям. А ведь именно дикий кабан является основной пищей волков.

Среднестатистический санитар леса съедает до 5 тонн мяса в год. Он так устроен, по-другому ему не выжить. И в окрестностях заповедной зоны хищник держался до последнего. Местные охотники заметили, что по лесам практически исчезла енотовидная собака, которая до этого встречалась едва ли не под каждым кустом. Резко снизилась популяция бобра. Из всего “ассортимента” зайцев остались считанные единицы. От бескормицы волк переключился на все, что бегает и дышит. А когда и этот стратегический мясной запас был исчерпан, переборол боязнь перед человеком и пустился во все тяжкие.

У председателя Кировского сельсовета Наровлянского района Натальи Сазанчук целая папка с заявлениями сельчан. Все пятнадцать как под копирку: пришел на подворье волк и загрыз собаку. Устных жалоб намного больше.

Факты фиксировались с начала декабря. Месяц назад нападения серых участились. В деревне Дзержинск во двор к молодой семье в сумерках наведалось пять волков. Хозяева их увидели еще с вечера, но в бой вступать побоялись. А поутру недосчитались собаки. Показывали фотографии: от крупной овчарки на цепи остались голова и начисто обглоданный позвоночник. В Кирове на улице Советской, в ста метрах от сельского клуба, хищник ночью разорвал собаку. Местный Алексей держал пять барбосов. Первого пытался отбить у волчьей стаи еще зимой. В шлепанцах бежал по снежной цепочке следов. Остановился только на развилке, где были пятна крови: хищники разошлись, предварительно поделив добычу между собой. Нынче у хозяина во дворе пусто, не сохранилось ни одного лохматого сторожа.

Рекс из Кирова - одна из немногих в поселке собак, которую удалось отбить у голодных волков.

Кировчанка Ольга Богдан стоит на пороге своего дома. За ее спиной маленькие дети. Женщина говорит, что она сама неоднократно видела хищников возле недалекой фермы. “Выходили на опушку леса со стороны заповедника, подолгу стояли. Сначала пугались криков, потом осмелели”. Дело, в общем, обычное, местные встречаются со зверями каждую зиму, привыкли жить с ними по соседству, соблюдать нейтралитет.

Но три недели назад мир внезапно был нарушен:

Дочка вышла утром из дома. “Мама, собаки нет!” - кричит. Муж к будке - только цепь осталась. Окровавленный ошейник нашел на заднем дворе. Вот все, что осталось от любимца детей - здоровенной кавказской овчарки, - демонстрирует пустой собачий домик Ольга. - Собака еще за несколько дней до трагедии вела себя странно: ночи напролет лаяла в сторону леса, подкапывала забор. Чуяла врага, берегла хозяев, да себя не уберегла.

У Ольги четверо детей. Самой старшей дочери 13 лет. Младшему 9. Они уже не ходят, как прежде, к друзьям в соседнюю деревню. Так же как не играют на центральной улице родного Кирова. В школу их родители возят на машине. С наступлением сумерек дети сидят дома.

Как их одних оставить? Выйдите вечером к нам в деревню: ни голоса человеческого, ни собачьего лая. Верите ли, у людей в сенях топоры и вилы припасены, словно к войне подготовились. Укрепляем сараи, надстраиваем заборы. Охотники советуют флажки на заборы вешать, а лучше магнитную ленту, которая на ветру шелестит.

Председатель сельсовета Наталья Сазанчук говорит, что две недели назад ее собаку насилу отбили у ослепленных голодом хищников:

Барбос лаял всю ночь, а под утро мы услышали грызню. Выбежали из дома с вилами, увидели, что матерый прижал собаку к стене веранды. Убежал, когда приблизились к нему вплотную. С тех пор собака ночует на веранде. А на следующую ночь волки задрали соседского Тузика.

Деревня Братское от Кирова в 15 километрах. Но от этого картина не меняется. Надежда Мазарчук готова рассказывать о своем Цыгане часами - такая была золотая собака. И чужих на порог не пускала, хозяйку без меры любила. Да и с лесным зверьем сладить могла, считалась охотничьей лайкой. Была...

Спасайся кто как может. Надежда Мазарчук из Братского сделала ставку на классические красные флажки.
Фото Александра Стадуба

Надежда идет по улице. “Вот тропа и вот еще тропа. А там - заповедная зона”, - показывает на примятую траву среди заброшенных домов и недалекую стену буреломного леса. Оттуда еще зимой начали заглядывать опасные лесные гости. Понятно, что люди напуганы, а у страха глаза велики. То, что местные жительницы в свое время приняли за волчье логово в ближайшем лесу, оказалось обычным выворотнем сосны. Тропы на едва пробивающейся траве, скорее всего, сделали сами местные или их домашняя живность. Собаки и раньше пропадали. Согласитесь, в любой деревне вольно гуляющая животина имеет все шансы не вернуться во двор. И причиной этому бывают далеко не только волки. Но от неопровержимых фактов тоже отмахиваться не стоит.

Утром выйдешь на улицу - на снегу следы с одного конца Братского в другой. Большие. Думаю, отдельные волки килограммов по шестьдесят весили, - Надежда поневоле пытается стать экспертом-волчатником. - Еще 5 января соседскую собаку затащили в другой конец деревни, там съели. Потом люди видели, как шли по улице волк, волчица и годовалый щенок. Под весну Цыган мой драл матерого прямо возле дома. Тот был старый, облезлый, наверное, не ожидал такого отпора. Я вышла из дома - он и убежал. А недавно лаечку мою волки выманили-таки со двора. Вот здесь и рвали, - показывает на соседнее запустелое подворье.

На память от Цыгана у сельчанки остался черный хвост - единственное, что хозяйка смогла найти в округе. Нынче он прикручен проволокой к забору. Не столько для отпугивания волков, сколько в назидание людям. Оградить же подворье от повторного нашествия хищников (ведь у Надежды есть еще Роза - кудлатая собачонка, которая с некоторых пор ночует в доме) призваны развешанные по периметру забора красные флажки, на которые женщина распустила добротное покрывало. Сопровождающий меня Юрий Ковшун подсказывает, что время от времени флажки нужно заносить в дом, чтобы пропитать запахом жилья. Волки - дальтоники. Им что красный цвет, что зеленый - все едино. А вот человеческий дух и шевеление материи на ветру их отпугивают.

В густых сумерках встречать родственников с автобусной остановки жители Братского выходят сообща. Надежда смастерила факел на длинной палке. Ее соседка таскает за собой тележку с пустым жестяным ведром. Посудина гремит на всю округу.

Наравне с Кировом, Дзержинском и Братским пострадали от нападений волков Габрилеевка, Александровка, Красновка - все деревни расположены в охранной зоне заповедника. Загрызли собаку и в частном секторе самой Наровли.

В последние дни вроде бы стало спокойнее, но накануне моего приезда в Наровлянский район вновь поползли нехорошие слухи. В Кирове из-за глухого, высотой более двух метров, забора в одну ночь пропали все куры. Списали бы на бродячих собак, да где же их сейчас найдешь? Житель Дзержинска сообщил, что видел бегущих мимо волков. Ночью егерь охотхозяйства заметил серого на поле и возле объездной дороги Наровли. Местные строят заборы, запирают по домам уцелевших собак и задаются вопросом: когда хищники переедят всю мелкую живность и переключатся на крупный домашний скот?

Добровольцы-охотники, вооруженные карабинами и приборами ночного видения,
каждую ночь патрулируют окрестности.

Работники местного охотхозяйства настроены более решительно. Юрий Ковшун сколотил бригаду из 30 добровольцев. Каждую ночь попарно они выезжают в угодья, патрулируют находящиеся в зоне риска деревни. Одну ночь колесил по окрестностям сам директор. Затем в дозор заступили егерь Виктор Яцухно с сыном Сергеем. Охотники вооружены карабинами с оптическими прицелами, мощными фонарями, приборами ночного видения.

“Нива” продвигается по проселочным дорогам, егерь часто выключает фары, едет буквально на ощупь, благо отлично изучил все тропы. Сергей освещает поля, где нет-нет да и блеснут глаза. Тогда в ход идет ночник. Заяц. Лиса. Косули. Опять лиса. Наш маршрут хаотичен: Киров, Конотоп, Братское, Дзержинск, окрестности Наровли, вновь Киров... Время от времени “Нива” останавливается. Охотники расчехляют карабины и надолго пропадают в темноте. Движемся дальше. Вдалеке две пары светящихся точек. “Волки! К деревне тянут!” - выносит вердикт Сергей. Прикладывается к карабину, но быстро опускает оружие. Далеко. В “ночник” хорошо видно, как хищники замерли, потом развернулись и скрылись в лесной чаще. Сегодня они уже не отважатся навестить подворья. Что ж, уже успех. А нам пора на автозаправку. Волонтеры используют личный транспорт, топливо покупают за свой счет. Юрий Ковшун говорит, что с исполкомом прорабатывается вопрос о возмещении затрат на бензин. Тогда добровольцы-охотники станут более активно охранять покой сельчан. Разумеется, в пределах своих возможностей, которые, кстати, более чем скромные.

У директора Наровлянского хозяйства “БООР” на стене кабинета висит карта охотничьих угодий. Нынче на ней ряд сел полыхает красными кружками. У всех подвергающихся нападениям деревень есть одна общая черта - они расположены в так называемой охранной зоне Полесского государственного радиационно-экологического заповедника. Километровая буферная зона была создана недавно и призвана стать нейтральной полосой между заповедником и прочими угодьями. В обычное время здесь нельзя охотиться. Но сегодня в Наровлянском районе ситуация особая.

Разрешить отстрел волков в охранной зоне могло только Министерство природных ресурсов и охраны окружающей среды. С ним райисполком вел переписку еще с зимы, - вспоминает Юрий. - Изначально было получено разрешение на отлов 15 особей волчат в возрасте до 3 месяцев на логовах в охранной зоне. Однако подобное решение нам показалось крайне спорным. Во-первых, угрозу для домашних животных представляют именно взрослые волки. Во-вторых, волчат в логове можно изымать ближе к концу лета, когда волчица начинает оставлять их одних. В-третьих, ни одного логова в охранной зоне у нас нет. Все они расположены глубже, в заповеднике. После недолгих споров Минприроды выдало новое разрешение: можно застрелить 5 взрослых волков. За неделю план был выполнен практически наполовину: волонтеры убили 2 волчиц, которые сунулись к деревне. Разрешение действует до 31 мая. В дальнейшем не исключено, что оно будет продлено.

В заповедной зоне хищников очень много. Средняя протяженность суточного хода хищника - около 40-50 километров. Для него не составляет труда в течение одной ночи выйти из самого сердца заповедника, пройтись по нескольким поселениям и вернуться обратно еще затемно. Именно оттуда набеги и совершаются. Наиболее же оптимальным выходом из ситуации Юрий считает планомерное регулирование численности санитаров леса именно в заповеднике. Однако разрешить охоту на территории, которая специально создана для охраны всего живого, вряд ли кто-то решится. Тем не менее проблема есть. И она требует решения. Пока не случилось трагедии.