Америка загоняет весь мир к новой мировой войне. Причиной для этого является тенденция, при которой США к 2017-2020 годам теряют свою позицию безусловного мирового лидера в пользу Китая.

Если у США не получится надежно отсечь Китай от ресурсов Ближнего Востока и России, и, тем самым, затормозить китайское экономическое развитие.

То у США не остается другого варианта, как втянуть Россию в войну, постараться расчленить Россию, ограбить и самим воспользоваться теми ресурсами, которые сейчас потенциально идут в руки Китая.

Соединенные штаты никогда не пойдут на потерю лидерских позиций, так как потеря этих позиций откатит США не на второе, а на пятое или ниже место в мировой «табели о рангах». Американская элита сделает все, что бы сохранить свое мировое лидерство.

Ничто не удержало американскую элиту прошлого от бессмысленных бомбардировок Дрездена в 1945 году, при которой погибло по официальным данным 25 тысяч мирных жителей, и от бессмысленных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки в 1945 году с численностью погибших только от взрывов ядерных бомб до 80 тысяч человек.

Ничто не удержит эту, ставшую более худшей, элиту от применения всех разрушительных современных возможностей по отношению к тем, кто этой элите мешает. Сегодня этой элите мешает Россия и только Россия!

По символической случайности произошло так, что активная фаза военного противостояния США против России началась 8 августа 2008 года, когда проходили Олимпийские игры в Пекине. Тогда, 8 августа, в ходе грузинской агрессии (которая была инициирована из США) в Южной Осетии, погибли и российские солдаты, и мирные жители.

Если в этом случае, удар по интересам России был очень реален и очень опасен (опасность ввода международных «миротворческих» войск на Кавказ, опасность военного столкновения Украины и России еще в 2008 году), то удар по Китаю был чисто символическим.

В последующие годы США предприняли атаки и на интересы Китая.

Во-первых , это организация Соединенными штатами «цветной революции» в Египте в 2011 году. Известно, что египетские власти, до своего свержения, активно сотрудничали с Китаем по многим направлениям. После «революции» Китай был вытеснен из Египта, а прокитайская египетская элита была уничтожена.

Во-вторых , это свержение проамериканскими силами законной власти в Ливии, которая так же активно сотрудничала с Китаем по многим направлениям.

В-третьих , сегодня США продолжает работу по укреплению своих позиций (читай, ослаблению позиций Китая) в Африке через, например, создание Африканского командования вооружённых сил США (АФРИКОМ), которое начало создаваться именно в 2008 году (интересное «совпадение» с 080808).

В-четвертых , США не оставляет планов по ослаблению или даже военному вторжению в Иран, который является ключевым партнером Китая в ближневосточном регионе. Вторжение США в Иран не только позволит американцам в очередной раз кого-нибудь ограбить и «подпереть» Россию снизу, выйдя на границы с Азербайджаном и Арменией. Но и захватить контроль над источниками ресурсов для Китая на Ближнем Востоке и «задушить» Китай экономически.

Растущее противоречие между слабеющим экономическим потенциалом США (а значит, потерей мирового лидерства) и все еще сильнейшим их военным потенциалом с определенной вероятностью может привести к мировой войне, которая и станет последней для всего мира.

Явной атакой США на интересы России являлись т.н. «цветные революции» в Югославии (2000 год), в Киргизии (2005 год, 2010 год), в Грузии (2003 год), в Молдавии (2009 год) и неудачные их попытки в Белоруссии (2006 год и 2010 год), в Армении (2008 год) и в России («болотная революция» 2011 года).

Самыми удачными для США можно считать «майданы» на Украине, Дело в том, что цветные «революции», которые организуются и выполняются по методикам т.н. «мягкой силы» и являются методом смены неугодных Соединенным штатам правительств различных стран, нужны сегодня США и для дестабилизации ситуации в регионах, то есть для применение «жесткой», военной силы.

Так, после смены правительств на проамериканские, военные конфликты начались с участием Грузии (упомянутый уже 080808), в Югославии, на Украине. Потенциально взрывоопасными являются ситуации в Нагорном Карабахе (армяно — азербайджанский конфликт), в Приднестровье (молдаво — приднестровский конфликт).

Возможно, так же, возобновление киргизско — узбекского конфликта. Так же, что во всех регионах, где США участвовал или инициировал в последние годы военные конфликты или цветные «революции» мира и стабильности так же не наблюдается (Афганистан, Ирак, Ливия, Сирия).

Наиболее ярко стратегия США «военный конфликт после цветной революции» проявилась в 2014 году на Украине. Да и сам «евромайдан», начинавшийся, как «мирный протест студентов против отказа от евроинтеграции Украины» очень быстро перешел со стороны уличных боевиков в силовую фазу, где против сил правопорядка Украины со стороны уличных пробандеровских сил холодное оружие было применено уже 1 декабря 2013 года при захвате Киевской городской администрации и Дома профсоюзов.

Далее, уличные бандеровские боевики очень быстро перешли к использованию коктейлей «Молотов» и огнестрельного оружия против сотрудников органов внутренних дел Украины. При этом, официальный лица США и стран Европы в своих публичных выступлениях предостерегали Президента Украины Виктора Януковича от использования силы против митингующих.

С другой стороны, в 2013 году и ранее украинские бандеровские боевики проходили обучение в тренировочных лагерях на территории Польши и стран Балтии. Такова, ставшая сегодня стандартной, тактика США «игры в две руки», когда одна рука боевиков для захвата власти, а другая — предостерегает эту самую свергаемую власть от использования законного противодействия против боевиков.

При этом мало кто заметил, что сегодня в мире сложилась уникальная ситуация и США, в дополнение к своей испытанной в боях начиная с афганских моджахедов «исламистской руке», ввели в бой новую руку — «бандеро — фашистскую».

Специалисты знают, что с 50-х годов прошлого века США хранили и пестовали остатки недобитой бандеровщины, и сегодня США выпустили этого нового «пса для грязной работы», бандеровского пса по душу России. США сегодня публично реабилитировали фашизм, а почти никто в мире этого не заметил.

Именно поэтому, США так непреклонно, нагло и попирая все нормы закона поддерживают бандеровскую украинскую хунту на всех международных площадках, включая совет безопасности ООН. Именно поэтому, Россия не может жить спокойно, так как на ее границе создано государство с идеологией, краеугольным камнем которой является уничтожение России в любом ее виде.

В сложившейся на Украине ситуации уничтожения бандеровскими боевиками и их олигархическими спонсорами законной власти, насильственного взятия власти, потери легитимности и начала массового террора абсолютно здравыми, законными и правомерными являются действия народов Крыма, Донецка и Луганска, которые законным волеизъявлением заявили граждан о своей независимости от Украины.

Так же, логичным и стратегически необходимым для безопасности России действием является помощь «вежливых людей» в обеспечении безопасности референдума в Крыму.

Ситуация в Донецке и Луганске не позволяла России действовать так просто и эффективно в силу отсутствия такой малости, как законное нахождение российских военных на территории Донецка и Луганска. При этом, предательство русского по культуре и по духу населения ДНР/ЛНР не выгодно России ни морально, ни стратегически. Моральная необходимость поддержки и обеспечения победы ДНР/ЛНР не обсуждается и не подвергается сомнению.

Стратегическая необходимость победы ДНР/ЛНР заключается в том, что после уничтожения восставших регионов победившая киевская хунта очень быстро осуществит прыжок на Крым. Осуществит уверенная, что старший брат киевской хунты — Соединенные штаты, прикроет действия Украины и военными, и информационными ресурсами.

При этом, с 99,999% вероятностью хунта получит ответный ракетный удар от военных сил РФ, далее все может закрутиться предельно печальным для России и мира образом. Именно втягивание России в прямую войну с Украиной и есть основная задача США по дестабилизации ситуации в России и именно поэтому нельзя этого допустить.

По прошествии трех месяцев противостояния ДНР/ЛНР против Украины невооруженным взглядом видно, что Россия выбрала единственную и наиболее эффективную тактику поддержки ДНР/ЛНР. Тактику, при которой не Россия, как государство, а гражданское общество России, частные лица и организации снабжают ДНР/ЛНР вооружением, снаряжением, боеприпасами, лекарствами и прочим.

В такой ситуации правительство России не может быть признано агрессором. Кроме этого, российское правительство переигрывает США на информационном поле и получает моральное преимущество, например, организуя гуманитарные конвои в ДНР/ЛНР.

Такая стратегия России привела к тому, что, в настоящее время, ополченцы ДНР/ЛНР переломили ход вооруженного столкновения с Украиной, и в некоторых местах даже перешли в контрнаступление. В течение шести-восьми месяцев такая ситуация может привести к падению правительства на Украине под влиянием экономического спада, долгов, энергодефицита, роста цен и социальной напряженности и неудачной проигрываемой войны.

После этого к восставшим республикам могут присоединиться подавляющее большинство регионов Украины. Этот прогноз не только делается экспертами в России, но и осознается в Киеве.

• Tags: ,

Военная бюрократия несет не меньшую угрозу стране

Реальность в России меняется быстрее, чем представление о ней. По мнению многих как в самой России, так и за ее пределами, этой огромной страной по-прежнему управляет небольшая группа людей, которых принято называть «друзьями Путина», - это члены небольшого дачного кооператива «Озеро», а также примкнувшие к ним одноклассники, однокурсники, сослуживцы и просто хорошие знакомые президента.

Сергей Шойгу, Владимир Путин и Александр Бортников. Фото: Maxim Shemetov / Reuters

Возможно, так оно когда-то и было, но сегодня все выглядит несколько иначе. В течение последних лет политическая роль так называемого ближнего круга непрерывно падала. Поэтому игра под названием «вычислим новое тайное Политбюро», в которую так любят играть российские политологи, постепенно теряет смысл.

В то же время ответ на вопрос, кто сегодня больше всего влияет на мнение президента, может обескуражить своей простотой: те, кому положено это делать по долгу службы, то есть военная и гражданская бюрократия. К сожалению, русская власть не стала от этого более прогрессивной, скорее наоборот. Рост влияния бюрократии привел к тому, что драйвером политического развития России вместо эгоистических интересов меньшинства стали заблуждения большинства. Россия сделала два шага назад в своей истории, не сделав ни одного вперед, став заложником архаичных воззрений на государство и общество, уходящих своими корнями в глубину веков.

Вторичная институализация

Россия в начале путинского правления и Россия в завершающей фазе этого правления (в конституционном смысле слова) - это две разные страны. Главным итогом почти двух десятилетий нахождения Владимира Путина во главе государства является то, что он сумел выстроить и отладить механизм реализации своей персональной власти, вернув российскую политическую историю в традиционное для нее русло.

Когда Путин в значительной степени неожиданно для себя и наблюдателей сменил Бориса Ельцина на президентском посту, он обнаружил, что находится в преимущественно враждебном бюрократическом окружении. Ему в наследство достался эклектичный и практически неуправляемый государственный аппарат, состоящий либо из плохо адаптированных к новой реальности чиновников советского образца, либо из ставленников вновь образованных олигархических групп, «прикомандированных» к правительству, но реально работающих на тех, кто их туда поставил смотрящими. Если бы Путин не предпринял экстраординарных мер по укреплению своей личной власти, то в лучшем случае он оставался бы до сих пор марионеткой в руках нескольких финансовых кланов. Но скорее всего, он давно бы уже стал частью русской политической истории.

Но Путин не согласился принять доставшиеся ему в наследство условия как данность и решил побороться за свое право быть «суверенным президентом». Действовал он традиционным для России образом - создал параллельную систему власти из лично преданных ему людей, на которых и опирался при решении любых вопросов. Вот уже почти пятьсот лет такая система власти в России называется опричниной. Устроена она незамысловато, но работает эффективно. Государственная бюрократия при опричнине не исчезает, но ей отводится второстепенная, техническая роль. Политические и контрольные функции сосредотачиваются в руках узкого круга приближенных к главе государства деятелей, организованных по принципу средневекового ордена. Похожим образом организованы мафиозные структуры современности.

Но у опричной системы есть ⁠свои недостатки. Все русские государи и государственные деятели, порождавшие ее, ⁠рано или поздно стремились от ⁠нее избавиться, как только она решала поставленные задачи. Путин ⁠не исключение. Долгие годы в кругу ⁠своих «друзей» он оставался ⁠«первым среди равных». Он вынужден был терпеть их выходки, их алчность, их тщеславие, их неискренность только ради того, чтобы с их помощью можно было контролировать огромный и плохо управляемый бюрократический аппарат. Отчасти он зависел от них, и эта зависимость с каждым годом тяготила его все больше и больше, не говоря уже о том, что она в значительной степени дискредитировала его как лидера.

Сегодня, когда многим кажется, что власть ближнего круга достигла апогея, когда мизерный русский политический класс живет «пережевыванием» легенд и мифов о подвигах «путинских гераклов», их политическая судьба предрешена. Два обстоятельства лежат в основании коренного поворота новейшей русской политической истории. Во-первых, Путин создал «унию» с российским народом, став его единоличным популистским лидером (я нисколько не сомневаюсь, что в сегодняшней ситуации на любых честно организованных выборах Путин все равно победит, и поэтому предпринимаемые его администрацией «защитные меры» кажутся мне избыточными и нелепыми). Во-вторых, Путин произвел поколенческую революцию в бюрократическом аппарате, тихо и незаметно приведя на госслужбу, особенно в верхний и средний ее эшелон, молодых и лично обязанных ему людей.

Это стало приговором ближнему кругу. В новых условиях все эти новоявленные Басмановы, Бельские и Скуратовы становятся обременением для «царя». У него теперь свои собственные смотрящие в государственном аппарате. Бюрократия образца 2018 года - это тот слой, на который Путин может уверенно полагаться как на основу своей неограниченной власти над страной. Это не значит, что Ротенбергов, Ковальчуков, Тимченко и связанные с ними политические кланы ждет расправа, но с большой долей вероятности их ждет судьба ельцинских олигархов, приведших Путина к власти. Они сохранят свое богатство, но их политическая роль будет сведена к минимуму.

На пороге четвертого (по другим подсчетам - пятого) президентского срока Владимира Путина российская власть становится снова более регулярной. Принятие политических решений (decision making) сосредотачивается там, где ему и положено быть, - в формальных институтах государственной власти. Таким образом, происходит довольно странный процесс вторичной институциализации персональной власти Владимира Путина. Стихийное самодержавие сменяется организованным. Это существенная перемена не просто в механизме функционирования власти, а в самой ее природе. Она неизбежно будет иметь долгосрочные политические последствия, отнюдь не всегда позитивные и прогрессивные. Ментальность русской бюрократии может быть не менее одиозной и опасной, чем ментальность «силовых нуворишей» из ближнего круга.

Номенклатурно-политические циклы

Вектор эволюции созданного Путиным политического режима в эпоху заката определяется его внутренней противоречивостью и борьбой присущих ему противоположностей - объективного и субъективного начал. С одной стороны, в своем нынешнем виде этот режим является крайним проявлением политического субъективизма, поскольку все мало-мальски значимые политические решения замкнуты на личность президента, который в одиночку, в ручном режиме «разруливает» конфликтные ситуации, будь то дело министра Улюкаева или спор по поводу строительства какой-нибудь «домны» в провинции. С другой стороны, механизм подготовки и принятия решений внутри этой полностью волюнтаристской системы оказался более, чем когда бы то ни было почти за двадцатилетнюю историю ее существования, забюрократизирован и поставлен в зависимость от позиции и действий формальных институтов государственной власти.

Путин по-прежнему и даже больше, чем раньше, решает все. Но определяющее влияние на его решения постепенно начинают оказывать не столько неформальные советы и рекомендации членов ближнего круга, одолевших его многочисленными и часто взаимоисключающими просьбами, сколько формальная позиция бесчисленных министерств, комитетов, департаментов и прочих бюрократических институций, где давно сидят расставленные и подконтрольные только ему чиновники. А это значит, что решения президента в значительной степени зависят сегодня уже не столько или по крайней мере не только от персональной борьбы различных групп его соратников, сколько от институционального соперничества внутри бюрократического аппарата.

В условиях ограниченной или вовсе отсутствующей демократии на первый план выходит борьба бюрократических структур за политическое доминирование. Эта борьба ведется с переменным успехом и имеет циклический характер. Прежде всего это, конечно, соревнование между силовой и гражданской бюрократией. Однако политическая роль гражданской бюрократии проявляется на поверхности только в периоды кризисов, когда система нуждается в перестройке. В остальное время большее значение имеет состязание двух основных отрядов силовой бюрократии - армии и полиции (в широком смысле этого слова). Выбор в пользу той или иной политической стратегии зачастую зависит от того, какой из этих двух силовых блоков оказывается политически доминирующим в данный момент времени.

Мне уже приходилось писать о странной эмпирической закономерности , не имеющей внятного рационального объяснения, но отчетливо прослеживаемой на протяжении как минимум последних ста лет российской истории, суть которой состоит в цикличном характере политического доминирования армии и полиции. Разумеется, речь идет не о прямой политической роли военной или полицейской бюрократии, а об их косвенном, опосредованном влиянии на принимаемые политические решения. Не являясь историком, я не могу судить о том, как эта закономерность действует применительно к имперскому периоду, но после 1917 года можно с достаточной степенью достоверности вычленить приблизительно двенадцатилетний шаг, после которого каждый раз происходила смена исторических парадигм.

Так, в период с 1917 по 1929 год политическое значение армии очевидно более существенно, чем влияние полицейских структур, которым, несмотря на все ужасы террора, отводится преимущественно техническая роль. Ситуация меняется, когда, начиная с 1929 года, политическое значение охранки возрастает, достигнув своего пика в эпоху Большого террора. В 1941 году, с началом войны, начинается новый цикл, в течение которого вновь растет политическое влияние армейских кругов. На пике этого влияния происходит антибериевский переворот 1953 года, однако в последующие двенадцать лет осуществляющий десталинизацию Хрущев опирался на молодые кадры КГБ, а не на армию, которая потерпела ряд существенных политических поражений (отставка Жукова, сокращение обычных вооружений и т.д.). Возрождение армейского влияния началось только после прихода к власти в середине 1960-х Брежнева, поставившего своей целью достижение стратегического паритета между СССР и США в военном противостоянии. Ситуация снова меняется в 1977 году в связи с болезнью Брежнева и после того, как секретарем ЦК КПСС становится председатель КГБ СССР Юрий Андропов. Этот цикл продолжался до конца 1980-х, и его центральным моментом стала перестройка и демонтаж советской системы, фактически завершившийся к 1989 году. Набиравший политический вес Борис Ельцин в целом с недоверием относился к выходцам из КГБ и большую часть своей активной политической жизни предпочитал опираться на военных. Этому способствовали и бурные события 1990-х, одним из центральных моментов которых стала кавказская война. Политическое влияние спецслужб начало ощутимо расти только с 2001 года, когда завершился «инкубационный период» для преемника Бориса Ельцина - Владимира Путина, и он стал активно проводить в жизнь новый политический курс, важным элементом которого стало свертывание демократических реформ. Этот цикл достиг своего апогея к 2013 году, а война на Украине и в Сирии, общая милитаризация всех сторон жизни российского общества естественным образом возродили политическое значение армии. Внутри этого цикла, который, предположительно, должен завершиться к середине 2020-х годов, Россия и пребывает в настоящий момент.

У этих циклов не больше научной обоснованности, чем у наблюдения о влиянии «лысых» и «волосатых» на политический режим в России в знаменитом стихотворении Игоря Губермана («…от лысых к нам приходит послабление, и снова тяжело при волосатых»), но эмпирически это работает, и быстро растущую роль военных при принятии политических решений уже трудно не заметить. При этом осмелюсь предположить, что она стала не следствием решения о присоединении Крыма, а его причиной (это не касается «гибридной» войны в Донбассе, у которой своя, более сложная политическая генеалогия).

Задним числом у решения о присоединении Крыма к России образовалось много отцов и даже матерей, хотя в действительности многие из тех, кто сегодня заявляет чуть ли не о своем авторстве, в момент принятия данного решения в лучшем случае занимали нейтральную позицию. Несмотря на то что радикальное решение вопроса о Крыме было политически и даже психологически продиктовано всей складывавшейся в России на протяжении предшествующих трех лет ситуацией, есть основания полагать, что его главными лоббистами были военные и в первую очередь - военная разведка. В их глазах потеря контроля над Крымом, а через него и над Украиной в целом приводила к возникновению некомпенсируемой уязвимости в системе обороны России, и они сумели убедить в этом президента.

Как это ни парадоксально, несмотря на пролившийся на них постфактум в качестве морального утешения дождь госзаказов, «друзья президента», причем не только из «Озера», но и из ближайших к нему окрестностей, оказались главной пострадавшей стороной в результате конфликта с Украиной и, как следствие, с Западом. Напротив, военные только выиграли - их влияние стало расти небывалыми до этого темпами, так же, впрочем, как и государственные инвестиции в ВПК. Так, незаметно и без лишнего шума «Озеро» уступило место в первом ряду «Аквариуму» (неформальное обозначение штаб-квартиры российской военной разведки).

Осадная военная ошибка

Оппозиционно настроенная часть русского политического класса зациклена на «путинских друзьях», их «нетрудовых доходах» и «коррупционных связях». Не исключено, что число этих друзей в недалеком будущем поубавится, а их политическая роль будет сведена к минимуму, но вовсе не обязательно, что кому-то от этого станет легче. Их место займут «путинские наркомы», не исключено, что гораздо более аскетичные и менее коррумпированные, но их ментальность может оказаться еще более реакционной, чем у бывших друзей президента.

Возрастание роли бюрократии вообще и военной бюрократии в частности с большой долей вероятности приведет не к либерализации, а к дальнейшему росту изоляционизма, монополизации в экономике, закручиванию гаек в политике, дисбалансам социальной политики, которая станет первой жертвой новой гонки вооружений, и, безусловно, к дальнейшей милитаризации общественного сознания. Причина этого в том, что военная бюрократия в России является носителем одного из самых устойчивых архетипов русского реакционного мышления. Из поколения в поколение она воспроизводит архаичный взгляд на безопасность страны, в основе которого лежит концепция «периметра».

Суть этой концепции, своими корнями уходящей в глубины русской истории, состоит в понимании безопасности как защиты внешнего контура. В этой парадигме универсальным способом борьбы с любой угрозой является попытка отодвинуть эту угрозу как можно дальше от границы (контура). Такое понимание безопасности - одна из причин вынужденной бесконечной русской экспансии во всех направлениях, которая и сделала Россию крупнейшим государством на планете (по размерам территории). Она же лежит в основании сложных и запутанных отношений России с Европой.

Логику этих отношений раскрыл в серии ставших каноническими статей российский философ Вадим Цымбурский. Он полагал, что Россия стремится защитить себя, создав вдоль периметра своих необъятных границ буферные зоны (лимитрофы), отделяющие ее от основных соперников (угроз) на западе, востоке и юге. Разрушение или даже истончение лимитрофа Россия рассматривает как угрозу, которую она пытается ликвидировать, устанавливая свой контроль над ним.

С точки зрения Цымбурского, отношения России с Европой носят циклический характер, причем каждый цикл имеет несколько стадий. На первой стадии Россия теряет лимитроф, на второй - агрессивно поглощает его, раздвигая свои границы до максимально возможного уровня, на третьей начинает непосредственно вмешиваться в дела Европы, пытаясь стать арбитром не в своих делах; на последней, не выдержав консолидированного ответа Европы и истощив до предела жизненные ресурсы, схлопывается, теряя не только лимитроф, но и значительные части имперской территории. После неизбежного вслед за этим схлопыванием переформатирования, нередко сопровождаемого революциями, цикл снова повторяется. Сегодня мы с большой долей вероятности находимся на третьей стадии этого цикла, когда Россия вновь поглощает лимитроф и пытается играть на чужом поле, активно вмешиваясь в дела Европы и Америки. По всей видимости, закат путинской эпохи совпадет по времени с переходом к заключительной стадии - схлопыванию.

Таким образом, организованная сила русской (прежде всего военной) бюрократии, восстановившейся политически после революционных потрясений, но идеологически так и не переменившейся, представляет для России даже большую угрозу, чем неорганизованная сила коррумпированного ближнего круга. Армия в России является более консервативной силой, чем полиция (КГБ, ФСБ), несмотря на большую коррумпированность последних. Сегодня многие в России живут ожиданием прихода после Путина предсказанных Стругацкими «черных». В некотором смысле «черные» уже пришли и вовсю вытесняют «серых», но люди, увлеченные вчерашней повесткой дня, этого не заметили. Коррупция - это о прошлом. О будущем - война. Политика, в основании которой лежит паранойя, обусловленная архаичными фобиями и предрассудками, приведет к катастрофе быстрее, чем корысть коррумпированных путинских элит старого образца.

Возвращение к «новому мышлению»

Вынырнув из бурных вод революции и контрреволюции, Россия предстала перед миром ровно тем, чем привыкла быть, - военно-бюрократическим государством, предназначением которого является «быть грозою света». Власть действительно становится более регулярной, но в этом мало позитива. Ракета русской революции упала приблизительно там же, откуда стартовала. Тридцать лет кажутся потраченными впустую, если не принимать в расчет приобретенный за эти годы уникальный исторический опыт. Возрождение политической роли русской бюрократии, и прежде всего военной бюрократии, возвращает страну под власть прежних заблуждений и предубеждений. Путин потерпел поражение от старой России. Эта Россия одолела Путина, подмяла его под себя и втиснула в привычный для нее формат войны «против всех».

Сегодня вытеснение Путина из власти, пусть даже со всеми друзьями и знакомыми, уже мало что решает в судьбе России, потому что они и сами уже мало что решают. Это может быть для кого-то необходимым, но в любом случае совершенно недостаточным условием. Рыбам не станет легче от того, что воду из «Озера» слили в «Аквариум». Нужно менять саму воду, то есть избавляться от устойчивых стереотипов, в том числе определяющих русское отношение к безопасности, которые продолжают владеть умами.

Новая Россия начнется не там, где закончится Путин и его друзья, а там, где начнется новое мышление. Нам придется вернуться туда, откуда не совсем удачно стартовал Горбачев. Идея была правильной - реализация подкачала. Но после фальстарта забег не отменяют, а лишь предлагают пробежать дистанцию заново. Чтобы выжить, России надо переосмыслить свое место в мире, отказаться от претензий на исключительность, найти новый неимперский формат существования, определиться с какими-нибудь другими союзниками, кроме армии и флота, и вписаться в мировое разделение труда. Все это требует гораздо большего напряжения сил и выдержки, чем борьба с «путинизмом». Путин рано или поздно уйдет, об этом позаботится природа. Но в России ровным счетом ничего не изменится, если его преемник начнет снова защищать «периметр», будь он даже трижды демократ и либерал.

Падение цен на нефть, совпавшее по времени с экономическим кризисом в России, заставило многих задуматься, что эпоха контрреформации, наступившая после прихода Владимира Путина на президентский пост, приближается к концу. У подобных ожиданий есть несколько оснований.

Первое из них - глубина кризиса, который стал самым серьезным для российской экономики со времен завершения глобальной рецессии семилетней давности. По итогам 2015 года спад ВВП составил 3,7%. Еще более высокими оказались темпы падения реальных располагаемых доходов населения (минус 4%), оборота розничной торговли (минус 9,5%) и реальных заработных плат (минус 10%). Экономический спад происходил на фоне двузначной инфляции (12,9%) и обвальной девальвации рубля, среднегодовой курс которого снизился с 44,5 USD/RUR в 2014 году до 64,6 USD/RUR в 2015-м. Результатом стал рост числа лиц, живущих за чертой бедности, на 3,1 млн человек - до 19,3 млн, что стало максимальным уровнем с 2006 года.

Столь сильный кризис не может не возыметь политических последствий. Это наглядно показал опыт кризиса 2009 года, который был не в пример мягче нынешнего: в тот год, несмотря на самый глубокий спад ВВП среди всех стран «Большой двадцатки» (минус 7,8%), реальные располагаемые доходы населения выросли на 3%. Финансовые ресурсы, накопленные в середине «нулевых» в Резервном фонде и Фонде национального благосостояния, позволили тогда властям относительно безболезненно пройти период кризиса.

Однако им не удалось избежать социальных протестов, которые в течение двух посткризисных лет прокатились по регионам. Крупнейшим из них стала оппозиционная акция 30 января 2010 года в Калининграде, на которую собралось 12 тысяч человек - 3% населения города. Эти протесты предвосхитили многотысячные акции оппозиции в Москве и Санкт-Петербурге 2011–2012 гг., триггером которых, впрочем, стали не социальные, а политические причины - фальсификации на думских и президентских выборах.

О приближении конца путинской эпохи также свидетельствует разворачивающийся бюджетный кризис, который пока что охватил преимущественно регионы. Если по итогам 2012 года совокупный дефицит бюджетов субъектов РФ составлял 221 млрд руб., то к концу 2013-го он вырос до 600 млрд руб., а еще год спустя - до 1863 млрд руб. Из-за падения нефтяных котировок бюджетный кризис вышел на федеральный уровень, вследствие чего и в прошлом году, и в нынешнем правительство было вынуждено прибегнуть к секвестру.

Однако секвестр - не самая эффективная мера для преодоления бюджетной разбалансировки. Стабилизировать государственные финансы можно лишь за счет кардинального пересмотра бюджетных приоритетов. В период между 2007 и 2014 годом исполненные расходы федеральной казны выросли с 6 до 14,8 трлн руб. Большая часть прироста пришлась на такие статьи расходов, как национальная экономика (с 730 млрд до 3,1 трлн руб.), национальная оборона (с 840 млрд до 2,5 трлн руб.) и национальная безопасность и правоохранительная деятельность (с 675 млрд до 2,1 трлн руб.).

Поскольку высокие расходы на армию, правоохранительные структуры и госкомпании являются предметом консенсуса среди представителей политической элиты, их урезание выглядит сегодня нереалистичным. Но здесь важно вспомнить опыт двух предыдущих бюджетных кризисов, которые приводили к серьезным политическим сдвигам. Так, бюджетно-долговой кризис времен поздней перестройки стал триггером слома социалистической системы, пусть даже в основе ее краха лежала ригидность институтов, сформированных на рубеже 1920-х и 1930-х годов.

В свою очередь, дефолт 1998 года в глазах уставших от нестабильности россиян оказался символом неэффективности демократических институтов, следствием чего стало их последовательное сворачивание в 2000-е годы. В этой связи с определенной долей уверенности можно прогнозировать, что надвигающийся бюджетный кризис рано или поздно приведет к снижению поддержки действующих властей, которые на протяжении последних 15 лет пожинали плоды роста благосостояния, достигнутого в результате реформ 1990-х.

Наконец, еще одним знаком, что приближается слом эпох, является вооруженный конфликт на Донбассе, который привел к вводу санкций в отношении РФ со стороны США и ЕС.

Войны в российской истории не единожды подытоживали собой периоды политических заморозков, будь то вторжение в Афганистан, произошедшее на излете брежневского «застоя», русско-японская война, увенчавшая собой контрреформы, начатые еще при Александре III, или Крымская война, в которую Россия втянулась на излете эры Николая I. Вполне вероятно, что такое же историческое значение получит и необъявленная российско-украинская война, унесшая жизни нескольких тысяч человек по обе линии фронта.

Даже если в ближайшее время конфликт на Донбассе будет полностью урегулирован, с России вряд ли будут сняты санкции. Причина тому - недоверие мировых лидеров к президенту Владимиру Путину, который зарекомендовал себя абсолютно непредсказуемым политиком, готовым не только поступаться международными нормами, но и начинать внешнеполитические операции без согласования с ключевыми зарубежными игроками, как это произошло в случае сирийской военной кампании.

Груз бюджетного и экономического кризиса, усиленный международными санкциями, которые оставили Россию в изоляции и лишили государственных и корпоративных заемщиков доступа к международным рынкам капитала, рано или поздно приведет к кардинальным политическим сдвигам, а потому либерализация станет неизбежной. Вопрос лишь в том, окажется ли путинская контрреформация последней в российской истории.

По своей сути, эпоха Путина - это политическая реакция, которая пришла на смену эпохе либеральных реформ горбачевской перестройки и десятилетия ельцинских преобразований. Точно так же в СССР на смену НЭПу пришла сталинская коллективизация и Великий террор, а на смену хрущевской оттепели - брежневский застой. Та же картина наблюдалась и в Российской империи, где вслед за реформами Александра I последовала политика аракчеевщины и мрачное тридцатилетие Николая I, а за преобразованиями Александра II - контрреформы Александра III. Сможет ли Россия вырваться из этой спирали на новом этапе реформ, будет зависеть от того, станет ли она консолидированной демократией после краха старого режима.

Окажется ли успешной новая попытка демократического транзита, будет зависеть от нескольких факторов. Во-первых, от того, насколько быстро состоится переход к экономическому росту. В 1990-е годы добиться его было достаточно сложно: экономика не могла выйти на траекторию устойчивого роста до тех пор, пока не был завершен переток рабочей силы из секторов, которые производили не востребованные в условиях рынка товары и услуги, в сектора, на продукцию которых существовал рыночный спрос. На это ушло целых восемь лет, из-за чего плодами преобразований воспользовались политики, для которых ценности демократии не играли первостепенной роли.

В современных условиях достичь экономического роста можно гораздо быстрее: строить рыночные институты с нуля уже не надо, нужно просто приватизировать госсектор.

Его непомерное разрастание и стало главной причиной торможения российской экономики, начавшегося еще до введения санкций США и ЕС. Добиться их отмены также важно для восстановления экономического роста, который будет невозможен без получения российскими компаниями доступа к международному рынку капитала.

Однако вопрос снятия санкций будет с неизбежностью включен в более широкий контекст - интеграции России в структуры западного мира. В условиях сегодняшней конфронтации такая интеграция кажется фантастикой, однако не более реалистично в 1941 году выглядел политический союз Германии и США. После Второй мировой войны такой союз оказался возможен - не в последнюю очередь благодаря начавшейся конфронтации между США и СССР, который сменил Германию в качестве главного антагониста Запада. Включение ФРГ в состав интеграционных структур, созданных США, потребовалось Западу, чтобы сдерживать советское влияние в Европе.

Примерно такую же роль для современной России может сыграть Китай, который после окончания путинской эры с неизбежностью станет главным противовесом США на международной арене, пусть даже сегодня руководство КНР стремится избежать какой-либо конфронтации с Западом. В будущем США и ЕС будет выгодно хотя бы частичное включение России в структуры западного мира: это позволит сдержать невоенную экспансию Китая в Азии и на постсоветском пространстве. А это, в свою очередь, будет склонять Запад к решению снять с России санкций.

Наконец, заключительная дилемма будущего поставторитарного перехода - вопрос отделения республик Северного Кавказа, лояльность которых Кремль пока сохраняет благодаря многомиллиардным субсидиям. Точно так же, как на рубеже 1980-х и 1990-х годов, будущий острый бюджетный кризис с неизбежностью приведет к сепаратизму национальных окраин. И здесь перед Россией вновь встанет развилка: либо согласиться на отделение этнически и культурно чуждых республик, либо попытаться силовым образом удержать их. Хочется верить, что будет избран первый вариант, - в противном случае будет сложно избежать третьей Чеченской войны, которая, как и первая и вторая кампании, погребет под собой еще не родившуюся российскую демократию.

В общем, нас ждут интересные годы, о которых затем напишут в учебниках истории.

Говорят, прогнозы - вещь неблагодарная. Но как жить, не думая о завтрашнем дне? Многие из нас хотели бы знать, что ждет Россию в ближайшем будущем. Среди множества аналитических прогнозов и магических предсказаний каждый склонен выбирать то, что больше совпадает с его личными ощущениями, а может, и со страхами.

«Ты и убогая, ты и обильная»

Пожалуй, никто так точно не охарактеризовал абсолютную противоречивость этого феномена под названием Россия, как Н. А. Некрасов. Вопрос лишь в том, что и спустя два века страна состоит сплошь из противоречий: она и могучая, и бессильная, и убогая, и обильная. Неужели и вправду этой стране суждено во все века оставаться несчастной, как убеждены многие живущие в ней? На удивление всему миру держава, обладающая несметными богатствами, позволяет большей части своего населения жить на грани, а то и за гранью нищеты. Видно, из того же пристрастия к противоречиям одни предрекают, что ждет Россию в ближайшем будущем крах и развал, а другие пророчат ей стремительный подъем и процветание.

Мнения американских аналитиков

В опубликованном в 2002 году в США знаменитом докладе корпорации RAND (от англ. Research and Development) под названием «О степени упадка России» нашу страну прямо не относят в разряду «неудачников», но при этом приводят большой перечень признаков государственного упадка. Это и неэффективная экономика, и тотальная коррупция, и проникновение криминалитета во власть, и разложение и снижение боеспособности армии, и тревожная демографическая ситуация. На особо «почетном» месте - приватизационная война.

В этом смысле отрицательный опыт России показателен для всего мира. Нигде на планете, кроме как в России, не стала бы возможной приватизация по умолчанию принадлежащих государству естественных монополий - «Газпрома», «Роснефти», «ЕЭС» (Единой энергетической системы), а также транспортных артерий, в частности, «РЖД». На очереди переход в частные руки систем образования и здравоохранения. Из всего этого американские аналитики делают вывод, что налицо деградация российского государства, и что нас ждет в ближайшем будущем лишь усугубление глобального кризиса по всем фронтам. И при этом они же проявляют озабоченность ситуацией, так как не скрывают заинтересованности США в России как в неистощимом сырьевом доноре. Как ни странно, нашу державу, кажется, устраивает такой статус: как она была поставщиком сырья и энергоресурсов для Запада и Америки, так она и остается им по сей день.

Будет ли свет в конце тоннеля?

Самое время поискать более оптимистичные прогнозы по поводу того, что ждет Россию в ближайшем будущем. И если в реальной жизни явных предпосылок к позитивным переменам пока не видно, почему бы не вспомнить о предсказаниях ясновидящих, относящихся по времени к разным векам?

Четыре столетия назад России Золотой Век. Это будет Новая эра, второй век Сатурна и начало эры Водолея. Если верить этим предсказаниям, ждать осталось недолго - ведь эра Водолея наступит уже в 2014 году. В 1996 году Вангу спросили о том, что ждет Россию в ближайшем будущем. Она ответила, что никто и ничто не сможет остановить Россию и ее возрождение. Ясновидящая предсказала, что Россия сметет все на своем пути и сумеет стать «хозяйкой мира», и к 2030 году Америка признает это и склонит перед ней голову.

Не столь оптимистичны прогнозы современных предсказателей. Так, пишет, что ожидает Россию в ближайшем будущем, не далее весны 2014 года, еще много тяжелых испытаний. Именно в этот период войдет в а это сочетание обещает много агрессии и нестабильности. Притом отразится это не только на россиянах. К весне, говорит Глоба, усугубится экономический упадок США, усложнится ситуация и в странах Европы. Африканскому континенту астролог пророчит необычайный голод. На этом фоне, однако, Россия будет выглядеть выигрышнее, и богатство ее недр поможет ей быстро преодолеть кризис и обойти вчерашних богатых оппонентов. Она окажется несомненным лидером в сфере космических изысканий. И вообще, наступающий год станет годом своеобразного очищения и повлечет за собой период резкого взлета и в экономике, и в духовной жизни.